Глава 4. Крымские мистерии

В подъезде горела одна только лампочка на первом этаже. Лиза поднималась по лестнице в темноте. Её бросало в жар, точно пойманного на месте кражи воришку. «Ехать завтра к Храму Предтечи или нет? Не зря же припадочную строила… Золото есть золото, какая разница, языческое оно или христианское! Ах, Лёша, я люблю тебя, но зачем ты всё усложнил?»

Все в квартире уже спали, Лиза открыла входную дверь своим ключом. Она зашла в ванную умыться – кожа казалась стянутой из-за соли – и испугалась тревожного выражения собственного лица. «Стыдно так плохо выглядеть. – Она ущипнула себя за мертвенно-бледную щеку. – Если за ночь не пройдёт, гулять не выйду».

Лиза, начавшая было снимать шорты, вспомнила о подаренных Димой серьгах в кармане и выложила их на раковину. В мягком жёлтом свете, причудливо отражавшемся от тёмно-зелёного кафеля, подвески выглядели антикварными.

Она присела на край ванны, смотря на серьги с растерянностью и злобой: зачем он их подарил? а приняла ты зачем? У неё было и другое украшение от Димы – золотое кольцо, которое (то ли по вине почты, то ли, как теперь подозревала Лиза: из-за Диминой невнимательности) пришло спустя месяц, как ей исполнилось семнадцать. Двусмысленный подарок, по правде говоря, но возлюбленный сказал, что не имеет в виду ничего серьёзного – отправил то, что поместилось в конверт.

Лиза взяла одну из серёжек в руки – в её взгляде появился металлический отблеск, – цинично взвесила на ладони и осмотрела со всех сторон. Пробы не оказалось, но всё равно её не оставляла уверенность, что золото настоящее. Этого стоило ожидать, зная, что отец Димы держит в Казани дилерский центр «Ниссана»…

«Опять за старое? – отругала она себя. – Бедный мальчик. Ты была бы мягче, не расскажи он про деньги своей семьи». Лиза никогда не забывала, что Дима живёт в достатке, и пока они встречались, ежедневно терзалась вопросами: почему человек, которого она любила, так редко приезжал в Москву? почему не захотел поступать в столичный вуз? Возможность у него была – недоставало желания.

От мыслей о прошлом к глазам опять подступили злые слёзы. Ей пришлось напомнить себе, что мир больше не вертится вокруг Димы. Нанесённая им обида подарила ей иммунитет, и даже если пробудятся старые чувства – им не суждено окрепнуть.

Надо будет при случае объяснить бывшему, что у него нет права делать подарки. Особенно такие красивые, со сверкающими гранатовыми камешками.

К этой минуте Лиза вполне успокоилась и потому решила, что если примерить серьги, вреда не будет. «Тонкая работа! – восхитилась она, осматривая застёжку, состоящую из колечка и миниатюрного крючка. – И откуда только вкус у человека, который носит футболки с принтами?» Она залюбовалась своим отражением. Серьги удачно подчёркивали её лицо сердечком, а крошечные подвески в виде золотых бусинок придавали образу игривости.

«Знает, как меня порадовать, – улыбнулась она, – не забыл…» В конце концов, что такое подарок от бывшего, как не признание поражения? «Раскаивается, и поделом», – подумала Лиза, прежде чем лечь спать. Серьги она не сняла.

…Сон оборвался из-за клокотания грома. Лиза, едва открывшая глаза, успела увидеть подсвеченное белым небо, значит, молния ударила совсем близко. Кожа горела, хотя она спала без покрывала – его перетянул на себя брат. Она встала и подошла к балконной двери, чтобы послушать дождь.

Время дрогнуло, Лизу пронзило ощущение, будто она уже вставала посреди ночи: вот так же поднялась с постели, подбежала к окну… Мимолётное воспоминание ускользало, и, не зная, с чем ещё его сравнить, она снова подумала об эффекте дежавю. Но на этот раз слепок вышел неточным: в голове, в её ложных воспоминаниях, слышался не шум ливня, а… трение огромных колёс об асфальт. Скрипящая под весом грузовиков дорога.

Подумав ещё немного, Лиза заключила, что ей померещилось не прошлое, а будущее, ведь живот скрутило от нервного предвкушения. Как перед сдачей экзамена.

«Тоже мне, Ванга, – хмыкнула она, в душе напуганная вторым дежавю за неделю (говорят ведь, что так начинается шизофрения). – Ты проснулась от грома, резко вскочила, вот голова и глючит». Она распахнула дверь на балкон, и в уши хлынул плеск дождя. По дворам тяжеловозы бы не проехали, а шоссе из окон квартиры не просматривается, да и зачем перегонять фуры по этой дороге, если только…

«Но ещё ведь не ясно, где построят Крымский мост, – нахмурилась она. – Может здесь, а может у переправы». В газете «Боспор», которую покупала бабушка, писали, что место ещё не выбрано. «Если трасса пройдёт здесь, Цементной слободке конец».

Лиза, взявшая со стола расчёску, села распутывать волосы. В голове, как на шабаше, скакали и бесновались картинки прошедшего дня, особенно одна: кипа газет, лежащая на библиотечном столе. Что-то в этом образе её тревожило, не зря же ей подумалось о «Боспоре»…

Вот что: в легенде о двенадцати братьях монеты упоминались лишь раз.

Лиза потянулась за шортами, висящими на стуле, достала из кармана мятый листок и внимательно перечитала текст. Ну, так и есть.

Зачем библиотекарша принесла этот выпуск? Не могла же она, в самом деле, помнить легенду наизусть?

Лиза опять легла и заснула с единственной, но очень чёткой мыслью: «Лёша прав, что-то здесь нечисто».

…За завтраком компанию ей составила бабушка, которой не терпелось пересказать слухи, полученные за маникюром от клиенток. На БАМе якобы завелась небывалая свора собак. Псы всех мастей шныряли по кварталам, рычали на всякого, кто проходил мимо, и не притрагивались к оставленной для них еде. Выскочив из ниоткуда, они столь же стремительно исчезали.

Лиза слушала вполуха, помешивала чай и невольно вздрагивала при каждом ударе ложечки. Иногда на бабушку находила говорливость – это просто нужно было перетерпеть. Зато впервые за неделю та приготовила поесть и, что ещё замечательнее, ни разу не напомнила, что кормит их с братом за свои деньги, а то «мамка ваша, халявщица, ничего не присылает».

После завтрака Лиза влезла в приталенное платье в стиле «сафари»: судя по гороскопу, сегодня её скорпионье обаяние должно было возрасти. Схватив с трюмо черепаховые очки и подаренное Димой кольцо, она скрытно вышла из дома, поймала маршрутку и отправилась к храму Предтечи за кладом.

Когда Лиза вернулась, компания её брата уже заняла стол в тени; Лёша сидел на скамейке у арки. Сидел в одиночестве, что, впрочем, её не удивляло.

– Тебе тоже не спалось? – спросил он.

– Что ты, спалось отлично! Приснился Иисус, глаза добрые, борода как у Киану Ривза, говорит: «Я решил родиться пораньше, только чтобы тебя порадовать».

Лиза села на лавочку напротив, с удовольствием наблюдая, как в глазах Лёши запрыгали чёртики, и добавила:

– Так что всё, поломалась твоя вчерашняя логика.

По правде, утренняя поездка к храму, напротив, подтвердила правоту его слов. Щель, из которой вчера выпала монета, была неглубокой и упиралась в глухой камень. Лиза вернулась с пустыми руками и встревоженным сердцем.

– Как дела дома? – поинтересовалась она.

– Сегодня жена Славы возвращается, с детьми.

«Уже? – Эта новость заставила её похолодеть. – С самоубийства и полугода не прошло…»

– А где она жила, я забыла?

– У матери.

«Каково ему будет каждый день видеть племянников?» В порыве острой жалости она потянулась было обнять его, но в следующую же секунду себя остановила: «Вдруг оттолкнёт?» Лёша строго держал её в границах дружбы, не подпуская ближе.

Ей пришлось поспешно сменить тему разговора:

– Может, съездим куда-нибудь? Хочешь на море? Или на день в Феодосию?

– Мне придётся остаться и помочь.

Избегая смотреть в его ожесточившиеся глаза и на сухие, поджатые губы, Лиза перевела взгляд на хаотично припаркованные автомобили. Из-за них появилась Маша. С её распущенных тёмно-русых волос стекала вода, платье было всё в мокрых пятнах.

– Привет, мы тут тоже думали на море съездить, – с грустью поделилась Лиза, – но сегодня не выйдет.

Маша тепло посмотрела на неё своими светлыми, полупрозрачными глазами, села рядом и принялась посасывать солёную воду из кончиков волос. С влажной чёлкой она даже больше, чем обычно, походила на мышь.