Это была ветка. Тяжелая ветка.
Она упала с дуба во дворе нашего дома. Ветер дул с такой силой, что мертвая ветка угодила в эркер нашей гостиной, разбив стекло. Дани проспала это событие (сюрприз-сюрприз), а мама пошла успокаивать Мэй. Я помогла папе убрать стекло и затянуть окно брезентом. Никто из нас не сказал ни слова. Я видела, что он слишком озабочен тем, что происходило между ним и моей матерью, а на дворе стояла глубокая ночь, и задавать вопросы было не очень-то правильно.
К тому времени, как я вернулась в постель, я была уже слишком вымотана, чтобы продолжать расследование. Мне нужно было выспаться перед завтрашней встречей.
Однако всю ночь я ворочалась и металась. Я то и дело проваливалась в кошмарный сон, в котором я стояла в нашем гараже, а вокруг была кромешная тьма. Я пыталась нащупать выход, но стены были слишком гладкими и как будто тянулись замкнутым кругом.
Не стоит и говорить, что на следующее утро я чувствовала себя совершенно измотанной. Добравшись до кухни, я с трудом заставила себя открыть глаза. Мама уже приготовила завтрак, оставив на столе блинчики.
Я решила, что мне нужен кофеин. Сегодня тот день, когда я начну пить кофе.
Я подошла к френч-прессу и налила себе чашку. Кофе вонял дымом, кислятиной и совершенно гадостно, но мне было все равно. Сегодня мне предстояло собеседование, и я должна была сохранять бодрость.
– С каких это пор ты пьешь кофе? – Хелен вошла на кухню, на ней был серый блейзер поверх темно-синего облегающего платья.
– Мне он нужен. У меня сегодня собеседование.
– Он крепкий, – предупредила Хелен, не спрашивая, по какому поводу у меня собеседование.
– Знаю, – ответила я, хотя понятия не имела, что означает «крепкий» – уровень кофеина, вкус или и то, и другое. Я вылила остатки кофе в огромную кружку, так что для нее ничего не осталось.
Хелен посмотрела на пустой френч-пресс.
– Я попрошу Лэндона заехать по пути и привезти мне стаканчик кофе, – пожала она плечами. – Что случилось с окном в гостиной?
Если Хелен не знала о ветке, то, вероятно, ничего не знала и о Мэй. Я слышала, что вчера она вернулась домой довольно поздно. Возможно, у мамы не было времени поговорить с ней. Но мама должна же была, по крайней мере, предупредить ее об этом сообщением. «Эй, у нас в доме ночует странная девушка с кровоточащей спиной». Существуют ли для этого подходящие смайлики?
– Ветка, – коротко известила я сестру. – Ты вообще в курсе, что происходит?
Прежде чем Хелен успела ответить, на кухню вошла Мэй. Я ахнула. На ней была моя одежда.
Мама попросила меня одолжить кое-какие вещи, что я и сделала, но все равно было странно видеть результат. На Мэй были мои темные джинсы и черный свитер с вырезом-лодочкой, который мама купила мне в восьмом классе. Я думала, что он придаст мне утонченный вид, но когда я его надевала, он всегда казался громоздким и никогда не сидел на плечах как надо. У Мэй он ниспадал с левого плеча, выгодно подчеркивая ее изящные ключицы. Над верхним краем виднелась белая повязка.
Должно быть, Мэй заметила мой взгляд, потому что поспешно поддернула свитер, чтобы прикрыть плечи.
Я опустила взгляд на свой кофе и заставила себя сделать глоток.
– Привет, я Хелен. Ты подруга Джулс?
Мэй посмотрела на меня. Была ли она моей подругой? Как я должна была ответить на этот вопрос? Ведь мы еще даже не были толком знакомы.
К счастью, прежде чем кто-то из нас успел ответить, появилась мама, прервав неловкий момент. Она была одета в светлые брюки и голубую блузку.
– О, отлично, ты познакомилась с Мэй, – обратилась мама к Хелен. – Мэй поживет у нас несколько дней.
Мэй прислонилась боком к стойке, как будто ей трудно было стоять без опоры. Глядя на ее стройное тело, я подумала, не испачкала ли она кровью мою кровать.
– Красивый вырез на свитере, – похвалила Хелен. Мэй провела пальцами по своим волосам, заплетенным в косу, свисавшую до локтей. Несмотря на темные круги под глазами и отсутствие макияжа, выглядела наша гостья великолепно.
– Спасибо, – тихо ответила Мэй. – Мне этот свитер одолжила Джулс.
– Тебе он идет больше, чем ей.
– Большое спасибо, – огрызнулась я на фразу Хелен, хотя знала, что она права.
– Куда делся кофе? – спросил папа, войдя и увидев пустой френч-пресс. Вид у отца был более усталый, чем обычно.
– Джулс выпила все. Пока! – Хелен схватила протеиновый батончик и легкой походкой удалилась.
Папа повернулся ко мне.
– Если ты собираешься пить мой кофе, Джулс, то по крайней мере приготовь еще. – В его голосе прозвучала нотка раздражения.
– Я не знаю, как это делается, – попыталась оправдаться я.
– Ничего страшного, – сказал он, смягчившись. Папа никогда не мог долго сердиться на нас. – Я как-нибудь покажу тебе, как надо.
– Ты хорошо выглядишь, – похвалила мама, проводя ладонью по его руке. – Это тот новый костюм, который мы купили?
– Угу… – Папа кивнул, настолько скованным я его никогда не видела.
Мама потянулась за своим термосом, и тут до нее дошло:
– У тебя же встреча! Я забыла, что она сегодня.
Папа ничего не ответил, но было видно, что он немного обиделся на ее рассеянность.
– Ты понравишься региональному специалисту, – сказала мама, заваривая «Эрл Грей». – Я уверена, что он повысит тебя в должности.
Насколько я поняла, папа собирался претендовать на пост руководителя процесса по слиянию банков, в одном из которых он работал.
– Будем надеяться, что так и будет, – неуверенно ответил папа, засыпая во френч-пресс свежую порцию помолотого кофе.
– Питер, – начала мама, – я знаю, что у тебя сегодня важный день, но не мог бы ты снова отвезти девочек в школу? Мы с Мэй должны уладить кое-какие дела в суде.
– Конечно, – согласился отец, заворачивая верхний край пакета с кофе. – Мэй, ты не голодна?
Папа мог испытывать раздражение, но он был жителем Среднего Запада до мозга костей и не мог быть невежлив с гостями.
– Нет, – тихо ответила Мэй. – Спасибо.
– Мы с Мэй собираемся позавтракать в закусочной, – объяснила мама, допивая чай.
Я знала, какую закусочную она имеет в виду. Мама водила меня туда обедать всякий раз, когда я приходила к ней на работу. Мне нравились виниловые сиденья и блестящие столы. Но больше всего мне нравилось, что, когда я там бывала, мама оставалась со мной наедине. Похоже, теперь нам никогда уже не удастся побыть вдвоем.
Зато нашлось время для Мэй.
Я посмотрела на эту чужую девочку, поселившуюся в нашем доме. За одну ночь она успела внести разлад в отношения между моими родителями, на ней моя одежда смотрелась лучше, и теперь мама собиралась сводить эту чужачку на завтрак.
Но по-настоящему меня беспокоило то, что я понятия не имела, кто эта девушка.
– После этого точно останется шрам, – заключила Конни, осматривая спину девушки. – Но, похоже, рваные края заживают хорошо и твои жизненные показатели в норме, – добавила она, пытаясь найти положительные стороны.
– Это замечательно! – воскликнула Сюзанна.
Конни подняла на нее взгляд – та стояла, склонившись над смотровой кушеткой и наблюдая за происходящим. Мэй сидела на краю кушетки, больничная рубашка была распахнута сзади, чтобы Конни могла промыть раны. Мэй ничего не сказала, просто уставилась на ветку дерева за окном палаты терапевтического отделения, расположенной этажом выше, чем травматологическое отделение, в котором она лежала прежде.
– Сейчас будет немного больно. – Конни обмакнула ватный тампон в дезинфицирующее средство, а затем призналась: – Ладно, может быть, даже больше, чем немного.
Мэй обхватила пальцами края матраса, приготовившись терпеть.
Конни прижала вату к порезам Мэй, быстро и аккуратно промывая раны. Мэй не шелохнулась.
– Итак, – начала Конни, вытирая запекшуюся кровь, – тебе так быстро нашли место в приемной семье, да? Я никогда не видела, чтобы Служба защиты детей работала настолько быстро! А вы, доктор Матис?
Конни оглянулась на Сюзанну, которая заставила себя ответить:
– Мэй не попала в приемную семью. Она живет у меня.
Медсестра уставилась на Сюзанну, ватный тампон застыл в воздухе.
– Я сертифицированный специалист по патронатному воспитанию[27], – пояснила Сюзанна. – Мы с Питером оформили эти сертификаты еще до того, как у нас родились девочки. Сегодня утром мы получили разрешение судьи.
– Но вы забрали ее домой вчера вечером. – Конни продолжила промывать рану, стараясь при Мэй говорить потише, хотя это было бесполезно, так как та явно слышала весь разговор.
Сюзанна скрестила руки на груди поверх белого медицинского халата.
– Разве я могла ее бросить здесь, учитывая визит того человека?
– Какого человека? – Мэй перевела взгляд на Сюзанну, которая поняла, что попала впросак. – За мной кто-то приходил?
Конни обработала руки дезинфицирующим средством и с неожиданной деловитостью принялась убирать все на место.
– Да, – медленно проговорила Сюзанна. – Какой-то мужчина пытался забрать тебя из больницы. Вчера после полудня.
– Ну я уже почти закончила, – заключила Конни, старательно изображая оптимизм. – Осталось еще много пациентов. Звоните, если что-то понадобится!
Медсестра стремительно вышла из кабинета, и наступила неловкая тишина.
Сюзанна подошла и присела на край кушетки рядом с Мэй, ладони которой по-прежнему сжимали матрас. Несколько мгновений они сидели молча. Наконец Мэй заговорила, понизив голос.
– Как он выглядел? Тот мужчина?
Сюзанна поглубже засунула руки в карманы халата.
– Он высокий, – начала она. – У него наполовину седые волосы, а кожа очень загорелая. Такая, красноватая.
– Он был в шляпе? – Мэй неотрывно смотрела в пол. Сюзанна кивнула.
– Да. В ковбойской шляпе.
Мэй задрожала, обхватив себя руками, словно пытаясь сделаться как можно меньше.
– Это один из тех, кто тебя ранил? – рискнула предположить Сюзанна.
Помедлив, Мэй утвердительно кивнула.
Сюзанна обдумала это, затем спросила:
– Он твой отец? – Она старалась говорить спокойно, но в голосе прозвучали высокие тревожные нотки.
Мэй по-прежнему молча дрожала.
– Все в порядке, Мэй, – заверила Сюзанна. – Я буду защищать тебя.
Услышав эти слова, Мэй с мольбой посмотрела на Сюзанну. Та заставила себя выдержать взгляд девушки.
– Ты не вернешься к нему домой, я обещаю, – твердо сказала она.
Мэй разжала руки, ее дрожь начала утихать. Она глубоко вздохнула, затем склонила голову набок и прижалась к плечу Сюзанны.
Сюзанна, потрясенная этим неожиданным жестом, сидела неподвижно.
Худые плечи Мэй медленно приподнимались и опускались в такт дыханию. Сюзанна молча ждала, давая девушке время на размышления.
Через некоторое время Мэй снова заговорила дрожащим голосом:
– Он мне не отец. – Мэй отстранилась от плеча Сюзанны и повернулась лицом к дальней стене, замерев в неподвижности. – Он шериф.
Во время обеда мы с Айзеком сидели в углу столовой, ковыряя черствые сэндвичи с ветчиной. Айзек жаловался на склонность Виктории Лю заканчивать предложения вопросительной интонацией.
Пока Айзек приводил множество примеров раздражающего произношения Виктории, я экспериментировала с фильтрами на фотографии вялой картошки-фри, утопающей в порционном лоточке кетчупа. Я решила сохранить это фото для публикации в конце недели и назвать его #frydie[28].
– Это просто, вроде как, действительно раздражает? Говорить так? Все время? – Айзек подражал повышающимся к концу фразы интонациям своей самозваной заклятой врагини.
Я кивала, пока он говорил, но в голове у меня крутилась мысль о встрече с Себастьяном и сотрудниками «Регала».
– Ты вообще меня слушаешь? – спросил Айзек.
Он знал, что я не слушаю, поэтому я не стала притворяться.
– Я просто нервничаю из-за своего собеседования. – Я одернула воротник своего шерстяного платья, мне было жарко в битком набитой столовой. – И я не выспалась.
Айзек закатил глаза.
– Отлично, значит, ты будешь брюзжать весь день.
Это напомнило мне о том, что у меня не было возможности изучить символ перевернутой звезды из ссылки по запросу о Тисдейле. Я снова набрала слова в поиске в телефоне, чтобы найти его. Я видела этот знак по телевизору и в кино и не сомневалась, что он связан с чем-то плохим, но не знала, с чем именно.
Прокрутив страницу с результатами поиска вниз, я прочла несколько описаний. Знак оказался пентаграммой.
Мой взгляд упал на пояснение: «Перевернутая пентаграмма использовалась в оккультизме эпохи Возрождения. Она по-прежнему ассоциируется с дьяволом и часто считается знаком Сатаны».
Что.
За.
Хрень?
Пентаграмма? Эта девушка поклонялась дьяволу? Или она жила среди людей, которые поклонялись ему? Большинство моих знакомых были христианами и ходили в церковь. Да, они были разными, но ни одна из них не была церковью дьяволопоклонников.
– Если ты не будешь есть эти наггетсы, я их заберу, – заявил Айзек, указывая на мою тарелку.
Я быстро заблокировала экран телефона.
– Давай, – ответила я, скрывая тревогу, вызванную прочитанным. Я не могла разбираться с этим прямо сейчас – мне нужно было сосредоточиться.
Я уставилась на свой поднос. На самом деле я не была голодна, однако я чувствовала себя смертельно уставшей. Я потянулась за стаканом кофе, который купила в автомате рядом со столовой. На вкус он был похож на горячую воду с углем.
– Нам нужно обсудить наш проект по обществознанию, – сказал Айзек, доставая блокнот. – Я начал готовить идеи для тезисов.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз так уставала. Мне нужно было быть в тонусе, чтобы после уроков произвести впечатление на Себастьяна и его команду.
О проекте
О подписке