Я помотала головой и поспешно выскочила из туалета. Однако вскоре нам предстояло встретиться вновь. Причем, в еще худшей ситуации. Хотя, казалось бы, куда уж хуже.

Дождавшись такси, мы распрощались с развеселой именинницей и побрели на поиски машины. Подъехать к клубу водитель не смог – не было места для парковки. Пришлось топать по набережной на высоких каблуках в поисках нужной машины.

Люся схватила меня за руку и заговорщицки прошептала:

– Во дают!

Я машинально проследила за ее взглядом. Щеки тут же запыли. И было из-за чего, ведь мы бесцеремонно подглядывали за чужими страстными утехами.

В оправдание скажу, что не подглядывать было просто невозможно. Машина, в которой резвилась парочка, не была затонирована, окна открыты настежь. Их сладострастные стоны оглашали всю округу. Хорошо, хоть крышу кабриолета догадались закрыть.

Чертыхнувшись, я ухватила Люсю за руку и поспешила вперед. В этот момент женщина обернулась и посмотрела на меня. Мадам Миронову я узнала без труда. О том, что с ней, вернее, под ней, был вовсе не супруг, даже упоминать не стоит.

Поймав мой взгляд, Ксения улыбнулась и даже ручкой помахала. Но партнер тут же ухватил ее за шею, призывая не отвлекаться и сосредоточиться на главном.

Подобных выходок за мадам Мироновой числилось множество. Даже отъявленным сплетникам и болтунам надоело обсуждать ее выкрутасы. Влад же, сжав зубы, все терпел. С женой не жил, но развод не оформлял. Бизнес превыше всего.

Удалая жизнь Ксюшы закончилась со смертью Клюева. Он погиб по собственной глупости, при довольно скверных обстоятельствах. Причем, все произошедшее попало в СМИ, что дало бабулькам у всех подъездов города тему для разговоров на долгие месяцы вперед.

В ночь гибели Клюев проводил досуг привычным способом. Резвился в любимом борделе и пил ведрами коллекционный виски, подаренный партнерами и теми, кто очень желал ими стать. Но то ли виски оказался слишком крепким, то ли годы подвели – сердце Клюева остановилось. Приехавшая «Скорая» смогла лишь констатировать смерть.

И не стало ни партнеров, ни влияния. Его имя было забыто на следующий день. Те, кто вчера выстраивался в очередь, чтобы пожать ему руку, с циничным ехидством обмусоливали обстоятельства его смерти и лебезили перед свеженазначенным на его пост человеком.

Едва дождавшись похорон, Влад отправил благоверную в наркологическую клинику в Штаты. Последующие годы она ненадолго покидала ее стены, с неуемным упорством возвращаясь вновь. Официально развод он так и не оформил. Почему? Истинной причины я не знала, да и не пыталась узнать. Может, Ксюша знала что-то, о чем не стоило распространяться. Или ему было так удобно – женат, и точка.

Меня наличие штампа в его паспорте устраивало целиком и полностью.

Миронов явился за полночь. Надо признать, Влад всегда отличался отличным чувством юмора. Но сегодня оно подвело его как никогда.

Он вошел в холл и по-голливудски мне улыбнулся. Я так и осталась стоять на верхней ступеньке лестницы. Чужая радость мне не передалась. Последний час я нарезала круги в бассейне и едва успела принять душ перед его приездом. Мокрые волосы рассыпались по плечам. Теплый махровый халат придавал мне уютно-домашний вид.

Махнув рукой, он радостно крикнул:

– Заноси!

За его спиной показались двое парней из охраны. Благодаря подслушанному когда-то разговору я отлично знала их мнение на свой счет и даже сексуальные предпочтения.

Без всякого труда они внесли в дом бойцовскую грушу, на макушке которой красовался ярко-розовый бант. Влад довольно улыбнулся и сказал:

– Когда ты будешь зла также, как сейчас, она меня заменит. Нравится?

Уверена, он находил это смешным. Я – нет. Развернулась на пятках и скрылась в будуаре. Он попытался меня догнать, но едва не получил по носу дверью. Жаль, что промазала.

Миронов пытался сказать что-то вразумительное. Но я достала из футляра скрипку. Первые же ноты, заполнив дом, заглушили его голос. Спорить с Вивальди было невозможно. Перекричать тем более.

Без всякого сомнения Влад был человеком талантливым. О его умениях и способностях можно было говорить много и без всякого лукавства. Восхищала меня и ловкость, с которой он «забывал» неудобные для него ситуации.

Присутствию Димы он удивлялся не больше, чем торшеру в гостиной. Мое недовольство вражеской оккупацией и вовсе в упор не замечал. Будто бы так и надо.

Но, что действительно его занимало, так это ссора двух седовласых пройдох. И тому, что экс-союзники медленно, но верно превращались во врагов из-за денег, довольно скоро нашлось подтверждение.

В очередной мерзко-дождливый день Влад оказался на моем пороге. По его лицу легко можно было догадаться, что привело его сюда вовсе не романтическое чувство.

Переходя сразу к делу, он сказал:

– Есть работа. Хочу, чтобы ты просмотрела документы.

– Хорошо, – убирая его куртку в гардеробную, согласилась я. – Бумаги у тебя с собой?

– Можно сказать и так, – почесав щеку, сказал он.

Пару минут спустя я поняла причину его задумчивости. Документами, которые мне предстояло «просмотреть», были под завязку забиты два «Эскалейда». Оценив количество коробок, я велела его помощникам:

– Второй этаж. Крайняя комната направо.

Будуар был по размеру невелик, но невероятно светел. Две стены из четырех – окна от потолка до пола. Воздушно-легкие занавески в пол пропускали свет и воздух. Комната словно парила, похожая на облако в солнечную погоду и тучу в плохую. Третья стена – сплошь ряды книг. Не все полки были заняты. Но благодаря бессоннице свободного места оставалось все меньше. На журнальном столике ноутбук, документы, ноты.

Я собрала свои бумаги и переложила их на пустующую книжную полку. Ноутбук оставила – пригодится.

– Ставь на пол, – указала я на последнее пустующее место в комнате. Дима водрузил коробку на паркет и посмотрел вопросительно на Влада.

– Свободен, – отпустил его тот и спросил, когда мы остались одни. – Сколько времени тебе понадобится?

– Постараюсь все сделать быстро. Будут результаты, позвоню.

Может показаться странным, но я никогда не мучилась выбором профессии. В детстве мне не мечталось, словно стюардесса, парить в облаках или лечить зверушек, будто Айболит. Я всегда знала чего хочу. Но выбор все же сделать пришлось.

Мой отец был экономистом. Цифры были его стихией. А мама музыкантом – лишь единицы владели скрипкой так, как она. Мне одинаково легко давались обе сферы: математика и музыка. И в равной степени они были мною любимы. Но в борьбе двух противоположностей математика оказалась сильнее.

Последователи психоанализа легко смогли бы рассмотреть в моем выборе большую любовь к отцу или ревность к матери. И это был бы бред.

Я одинаково сильно любила родителей. Семья всегда была самым главным для меня. Именно поэтому я и выбрала профессию экономиста. Ведь будучи скрипачкой мне, как и маме, пришлось бы ездить по миру. Жить в частой разлуке с семьей. Папина сфера подобного не требовала.

Но до девятого класса родители считали, что я могу передумать. Посему каждый учил меня чему мог. После мама отдала меня в папины руки. Наставником он был великолепным, я же старалась его не подвести. За годы учебы и последующей совместной работы я научилась очень многому.

Именно этим и объяснялось то, что Влад обращался ко мне за советом или помощью. Даже в тех ситуациях, когда не верил никому. Как сейчас.

На то, чтобы перелопатить документы, мне потребовалось четыре с лишним дня. Все это время Влад старался меня не отвлекать, хотя и чувствовалось, что его терпение подвергается серьезному испытанию.

Достигнув дна последней коробки, я еще раз все тщательно обдумала. Мозаика сложилась. Подозрения Влада были не напрасны и подкреплялись документами.

– Я закончила. Приезжай.

Дом окутали вечерние сумерки. Дождь привычно барабанил по стеклу. Ожидая его появления, я заварила чай. Глаза нещадно жгло от долгой работы. Я прикрыла веки.

По дому Дима перемещался бесшумно. Был ли это тщательно отработанный навык или талант, судить не берусь. Но чужое присутствие всегда чувствуется. Не открывая глаз, я сказала:

– Она не работает.

– Кто? – не понял он. Я охотно пояснила.

– Твоя панамка-невидимка.

– Почему панамка? Обычно невидимки – шапки.

– Да? Верю на слово. Но панамка тебе бы больше пошла.

Он плюхнулся на стул напротив. Конфета из вазочки тут же исчезла. Должна сказать, что с момента его появления в доме со сладостями это случалось постоянно. Не охранник, а пылесос какой-то.

– Влад приедет?

– А что?

– Просто.

– Понятно.

Практически все наши разговоры походили на этот. Бессмысленность – всему голова. Но сегодня Диме стало охота пообщаться.

– Поедешь куда-нибудь завтра? Ты почти неделю дома проторчала, только на фитнес и ездила.

– Фитнес – это святое. Толстые любовницы нынче не в цене.

– Влад тебя и толстой не бросит, – буркнул Дима. Комплиментом и не пахло. Похоже, мой новый сосед спал и видел, как бы от меня избавиться.

– Льстить ты не умеешь, – признала я. А он буркнул в ответ.

– Я и не пытался.

– И правильно. Не стоит тратить словарный запас на меня – зарплату ведь Миронов платит.

– Слушай, – вдруг разозлился он. – Почему ты такая вредная?

– Конфет недоедаю.

Дима нахмурился. Но вдруг улыбнулся. Оказывается, он и это умеет.

– Не знал, что ты на него работаешь.

– Я и не работаю.

– А документы как же?

– Влад боится, что я разучусь считать и читать. Вот и привозит всякую макулатуру, дабы грамоту и циферки не забыла.

– Ага, – поморщился он. – У тебя книг от потолка до пола в угловой комнате. Даже на иностранных языках.

– Так там одни картинки. Ни единой буковки.

– Считаешь меня идиотом? – обиделся он.

– Скорее, слишком умным, чтобы торчать здесь.

– У всех своя работа.

– Удобный ответ.

Дима неопределенно пожал плечами. Я склонила голову набок и некоторое время разглядывала его. Он пил чай и уминал конфеты. Ни дать ни взять ужин благородного семейства.

– Дима, у тебя девушка есть?

– А что?

– Интересно, как она относится к тому, что ты живешь под чужой крышей. С чужой женщиной. Не каждая с подобным примирится.

– Тебя же не напрягает, что Миронов женат.

– Я – это я. Так, что? Существует мадам Петрова?

– Удивлен, что ты знаешь мою фамилию.

– Случайно получилось.

– Я проблем не ищу.

– Это ты к чему? – не поняла я.

– Отвечаю на твой вопрос про девушку, – любезно пояснил он. – Женщина в доме к беде.

– Да? Я думала, это про корабль.

– Про дом тоже.

– Так, может тебе в монастырь? Там одни мужики и беды славную обитель обходят мимо.

– Вот еще. Мне в миру нормально.

– То есть, девушек ты предпочитаешь с почасовой оплатой?

– Ага. Все по чесноку и никаких скандалов в «ИКЕА».

– Тогда ясно.

– Что именно?

– Откуда такие познания о цене женской любви.

Дима посмотрел хмуро, но от комментариев воздержался. Мне же разговор порядком наскучил. Чай допивали молча. Когда же последняя конфета исчезла из вазочки, появился Влад. Окинув взглядом нашу идиллию, он сказал с усмешкой:

– Рад, что вы нашли общий язык.

– Не нашли.

– Жаль. Мне показалось иначе.

– У водопоя все равны.

Влад бросил куртку на стул и велел Диме.

– Оставь нас.

Водитель тут же скрылся с глаз. И среди равных найдется тот, кто равнее. Я раскрыла лежащий передо мной блокнот. Вооружилась ручкой и принялась рассказывать:

– Схема такая…

Влад слушал внимательно. Часто задавал уточняющие вопросы. Тот факт, что его обкрадывали последние пару лет, заставил Миронова хмуриться. Но от комментариев он воздержался. Рассказывая, как работали мошенники, я облекала в слова его мысли. Время на удивление он не тратил. Теперь все сводилось к простому: кто виноват и как вернуть деньги.

– Боюсь, что никак. Деньги наверняка уже где-нибудь в офшорах. Можно попробовать взыскать их по суду, но есть риск, что…

Слушать меня он перестал. В глубоком раздумье Миронов барабанил пальцами по столу. Его мыслей я не знала, хотя и понимала, что ничего радужного быть не может. И вдруг мне стало страшно. Как поступит Влад?

– Выходит, – после долгого раздумья вновь спросил он. – За всем стояла бухгалтерша? Комарова?

– Трудно сказать, – пожала плечами я. – С первого взгляда именно так. Но ее подписи на документах могли подделать. Или ввести ее в заблуждение, ведь всегда можно сказать, что…

Я замолчала. Мои рассуждения Владу были без надобности. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.

Я потерла ладонями лицо. Последние дни я практически не спала, и усталость давала о себе знать.

– Если я больше не нужна, пойду спать.

– Иди, конечно, – выжал из себя улыбку он. Наскоро поцеловал и вернулся в свои невеселые мысли.

Проспав блаженных семь часов, я проснулась в сильной тревоге. Влада в доме не было. Исчезли и все документы. Даже блокнот, в котором я рисовала схему по уводу денег. Дима, будто робот, молотил подаренную мне бойцовскую грушу – теперь она висела в углу бассейна, являя живое свидетельство мужской глупости и неумению выбирать подарки. Водитель частенько развлекался подобным образом, вызывая у меня стойкое недоумение.

Я позвонила Миронову, но телефон был выключен. Позже выяснилось, что он улетел в Москву.

Мне казалось, я совершила что-то скверное. Но я списала собственные мысли на расшатавшиеся нервы. Лично я ничего плохого не делала. Если же кто-то воровал миллионами, то должен понести за это наказание. По закону.

Мысли о том, как будет действовать Влад, страшили. Вот и выходило, что по-настоящему я боялась Влада. Того, что он может совершить.

Кубарем скатившись с лестницы, я помчалась в гараж. Одной рукой натягивая кроссовку, судорожно искала ключи. Паникуя, я скользила взглядом по предметам, но ни на дюйм не приблизилась к искомому. Ключница, несколько крючков на стене у входа, бережно хранила запасные ключи от дома, гаража и даже почтового ящика. Но все комплекты от автомобилей исчезли. Вновь.

– Черт! Черт! Черт!

Я рванула в комнату водителя. Распахнув дверь, рявкнула:

– Дима, черт тебя дери! Где ключи от машины?!

Шустрый Лис тут же выскочил из-под одеяла и, будто и не спал вовсе, сказал:

– У меня. Одна не поедешь. Никуда.

Сказать ему мне хотелось многое. Но тратить время на скандалы я себе не позволила.

– Одевайся немедленно! Жду в гараже.

На все про все у него ушло полторы минуты. Мне же это время показалось вечностью, и виноват был во все только он. Чертов придурок!

Сверля его злым взглядом, я плюхнулась на переднее сиденье и рявкнула:

– Быстрее ты!

– Не вопрос, – будто все в полном порядке, спокойно сказал он. – Куда едем?

– К фитнес клубу, – буркнула я, Дима посмотрел с удивлением, но с места тронулся.

Дорога до клуба долгой не была. Всего десять минут. Сегодня Дима уложился в три. Но и это время показалось целой жизнью. Я ерзала на сиденье и нервно вглядывалась в окутанные ночной тьмой дома.

Клуб работал до одиннадцати вечера. Оба мы прекрасно понимали, что мне абсолютно нечего делать там сейчас.

Из-за по-зимнему нагих веток деревьев показалось очертание клуба. Он занимал просторную огороженную территорию и был последним домом на улице. Дальше начинался лес. Их разделяла дорога, о которой знали лишь местные и поставщики клуба.

Обычно в клубе всегда было людно. Он был совсем неплох, хоть и довольно дорог. Спа-зона и косметические кабинеты могли порадовать даже очень притязательную публику. Летом на лужайках возле здания проводили занятия йогой. Но мне никогда не было до это дела. Сейчас тем более.

С момента водворения в мой дом Дима каждый день привозил меня сюда. Я скрывалась за воротами клуба и возвращалась спустя несколько часов. Однако в клубе я задерживалась не больше пары минут.

Ровно столько времени необходимо было, чтобы обойти здание и выйти через калитку черного входа.

– За зданием поверни налево.

Дима бросил на меня хмурый взгляд. Но промолчал. Не совсем дурак, на рожон не лезет.

– Сейчас прямо. Видишь фонари? Нам туда.

От клуба до ворот, у которых мы остановились, пешком было минут пятнадцать, не больше. Летом здесь было приятно прогуливаться. Все вокруг зелено. Птички поют. По одну сторону дороги лес, по другую ухоженный парк.

Шлагбаум, вопреки сложившейся традиции, не открылся. Из будки охранников показалось знакомое лицо. Нашему появлению были не рады, оно и понятно – глубокая ночь. Дима открыл окно. Не желая тратить время на болтовню, я перегнулась через водителя и высунулась в окно:

– Доброй ночи, Юрий. Откройте, пожалуйста.

Охранник узнал меня сразу. Кивнул и пропустил на территорию. В незнакомом месте Дима чувствовал себя неуютно. За деревьями показались освещенные фонарями корпуса. Их тусклый свет рассеивал тьму и его тревогу. Но не мою.

На крыльце одного из домов стоял мужчина. Он кутался в куртку и ждал нашего приближения. Едва Дима остановился, я поспешила к нему.

– Добрый вечер, – догоняя меня, поздоровался Леша.

– Аркадий у себя? – нервно вдавливая кнопку лифта, спросила я.

– Да, ждет тебя в своем кабинете.

Дима проскользнул в кабину лифта вслед за нами. Спорить не было ни времени, ни желания. Все потеряло значимость.

Меня слегка потряхивало. Не то от холода, не то от нервов. Впрочем, все это неважно.

Я стремительно, едва ли не бегом, бросилась к его кабинету. Сопровождавшие меня мужчины остались за дверью. Но стоило переступить порог, как от былой решимости не осталось и следа.

Аркадий Львович поправил очки и произнес с привычно ласковой интонацией:

– Присаживайся.

Я села в кресло в углу. Уже несколько лет оно было мне вместо электрического стула. С той только разницей, что последний имел отличное свойство – не выпускать жертву живой. Моя же мука, казалось, будет длиться бесконечно. Но пусть лучше так, ведь счастливый финал дарован не всем.

Аркадию Львовичу было около шестидесяти. Плотный мужчина с густой, давно поседевшей шевелюрой. Он смотрел на людей всепонимающим всепрощающим взглядом усталых глаз. Иногда мне казалось, не будь он врачом, стал был хорошим священником. Ведь лечить души не менее важно, чем тела. Может и важнее.

Мы давно перешли на «ты». И в разговорах с ним я не скрывалась за масками. Он видел ту Зазеркальную Еву, которую боялась я сама.

Едва слышно я задала обычный свой вопрос:

– Как он?

– В реанимации. Возможно, завтра-послезавтра я разрешу его навестить. Сейчас это невозможно. Напрасно приехала. Но ты ведь и сама это знаешь.

Я знала. Но какой от этого толк? Я с упрямой и бестолковой надеждой спросила:

– Значит, все не так страшно? Ему снова станет лучше?

– Ева, – опустил глаза Аркадий. Иногда даже он не выдерживал мой взгляд. – Прости. Я не могу тебе сказать то, что ты хочешь услышать.

– И все же…

– Нет, Ева.

– Аркадий…

– Приступ был слишком сильным. Он окончательно подорвал его силы. Не могу ручаться, что…

– Но ведь ты же сам сказал, что уже завтра ему станет лучше и я смогу навестить его!

– Ева, – призвал к порядку он. – Не передергивай. Ты все прекрасно понимаешь.

Я прикрыла ладонями лицо. Слез не было. Я уже давно забыла их вкус. Меня покинуло даже отчаянье. Осталась только усталость.

– Знаешь, – глухо сказала я. – Люди – странные существа. Даже когда бой давно проигран, все еще надеются на чудо.

– Чудеса наукой не доказаны, – пожал плечами он. – Но иногда случаются.

– Не мой случай?

– Боюсь, что нет.

Я провела в его кабинете еще несколько минут. И тяжко поднявшись, поплелась к выходу. Оставаться больше не было никакого смысла.

– На тебе лица нет, – нахмурился Аркадий. – Присядь, я позову медсестру.

– Лишнее. Я в норме. Правда. С такими, как я, ничего не случается.

Аркадий нахмурился еще больше. Но я решительно распахнула дверь и вышла в коридор. Напротив, прислонившись спиной к стене, стоял Дима. Я успела забыть про него и оттого слегка удивилась. Впрочем, какая разница. Рано или поздно.

Мой внешний вид сегодня подкачал. Дима посмотрел с подозрением. Леша не смог скрыть тревогу. Я сказала ему дежурное: «Увидимся завтра» и поплелась к лифту.

Дима плелся следом. Мы шли по длинному больничному коридору: я впереди, а он на шаг позади. Я не ощущала его взгляд на своем затылке, не замечала прервавших разговор и сконцентрировавших на мне все внимание двух ночных медсестер. Сплетницы. Работа здесь притупила их чувства, происходящее вокруг стало лишь поводом почесать язык.