Но колье оказалось каким-то несчастливым. Едва я вышла на след ростовщика, как его убили в собственном доме. Еще и сейф опустошили.

Пришлось потратить еще несколько дней на поиски воришек. Благо, что оказались они достаточно жадными, чтобы не лечь на дно.

О сделке договорились, и пришлось явиться на встречу в небольшой грузинский ресторан в пыльном переулке подле улицы Марата. Обычно здесь было людно. Но к открытию посетители не являлись, предпочитая более позднее время. Оттого, вероятно, мои визави и выбрали это место.

Разговора не вышло. Воришки явились вдвоем, но один из них имел несчастье меня узнать. И без лишних экивоков ломанулся к выходу. Дружок его замешкался. Но он и был мне нужен, раз именно на его плечах висел рюкзак.

Парень оказался самбистом. Мы немного потанцевали. Но финальному па помешало возвращение беглеца. Вопреки ожиданиям, он не бросил подельника, а ломанулся за подмогой. Последней оказался рослый детина с довольно зверской наружностью.

Вдохновленный численным превосходством несостоявшийся дезертир тут же бросился на меня. За что и получил кулаком в горло и рухнул на пол, отключившись на ближайшие несколько минут. А может, и больше.

Верзила взревел и, не учтя чужой опыт, также поспешил поучить меня жизни. Все бы ничего, да обладатель рюкзака воспользовался моментом и ринулся к двери.

Не упустив момент, верзила схватил меня за плечо и швырнул на ближайший столик. С грохотом приземлившись спиной на деревянную поверхность, заботливо прикрытую накрахмаленной скатертью, я порадовалась удачной сервировке заведения. Быстренько уйдя от удара, схватила стеклянную бутылку с минералкой и зашвырнула ее в сторону беглеца.

В яблочко. Влетев в буйную головушку, импровизированный снаряд разлетелся на осколки и брызги. А воришка рухнул на пол. Еще и нос расшиб.

Верзила же времени зря не терял. Пудовый кулак врезался в стол в сантиметре от моего лица. Столешница тут же затрещала и, кажется, треснула.

Но пора было заканчивать. Обвив его талию ногами, я резко поднялась и ударила его по ушам. Легко перепрыгнула за его спину. И двумя ударами отправила к сотоварищам.

Убрав выпавшую прядь за ухо, перешагнула мощную тушу и подошла к обладателю рюкзака. Стянула с его спины поклажу. Раздался тихий стон.

Расстегнув «молнию», я вытряхнула содержимое на покореженный стол. Сев на пятую точку, беглец мотнул головой, напрасно пытаясь прогнать дурноту.

Тогда-то я и почувствовала его взгляд. Подняла голову и увидела, что на балконе, представлявшем собой второй этаж заведения, сидят трое: Иван, Наташа и ее дедушка.

С того дня в больнице, когда открылась неприглядная правда о похищении Наташи, ни одного из них я не видела.

Мысленно чертыхнувшись и на мгновение почувствовав себя клоуном, я тут же позабыла о них и сосредоточилась на деле.

Откинув крышку бархатного футляра, смогла убедиться в сохранности ожерелья. А также в многообразии его камней и небезынтересности замысла.

Но, вопреки ожиданиям, в рюкзаке имелся еще один предмет. Развернув палантин из темно-синего бархата, расшитый серебряной нитью, я обнаружила икону. Старинной она не казалась. Но удивительной – да.

Не знаю, кем был иконописец. Но талантом его Бог не обделил. Едва посмотрев на лик Николая Чудотворца, я вдруг почувствовала, что он тоже смотрит на меня. И видит все, что скрыто. Знает то, что даже не известно мне самой.

Накрыв икону мягкой тканью, я спросила единственного пришедшего в себя воришку:

– А это откуда?

– От верблюда, – буркнул он, вытирая рукой разбитый нос. Я спросила с удивлением:

– Тебе мало? Добавить?

– Доска в сейфе была, – нехотя ответил он. – Вместе с цацкой.

– И чья она?

– Я знаю что ли? – обиделся воришка. – На ней не написано.

С этим не поспоришь. Написано и правда не было. Хлюпая носом, он вдруг сказал испуганно:

– Это не мы.

– Что не вы?

– Ростовщика грохнули.

– Мне должно быть до этого дело?

– Не знаю… Но это точно не мы! Мокрухой не занимаемся.

– Молодцы. Хвалю.

– Я же серьезно, – неожиданно обиделся он. – Ростовщик нам денег должен был. Но перестал на связь выходить. Такого раньше не случалось…

– И вы всей гурьбой решили дядю наведать?

– А что? За бесплатно работать не нанимались.

– И то верно.

– Пришли… А он уже того… И видать, давно уже лежал. Холодный, и запах…

– Прелестно.

– Но без денег тоже не дело уходить. Не лохи ведь какие-нибудь… Вскрыли сейф. А там брюлики эти и доска. Больше ничего не было. Даже налички.

В последнее верилось смутно. Но и это было мне неинтересно. Перебросив рюкзак за спину, я перевела взгляд на стыдливо топтавшегося в уголке грузина средних лет. Судя по фартуку, он был кем-то из работников.

Но едва я достала из кармана мобильный, как он расплылся в улыбке и сказал:

– Не беспокойтесь. Я знаю, куда звонить по поводу возмещения ущерба.

Заприметив удивление на моем лице, он сказал, приятно улыбнувшись:

– У нас с братом сеть ресторанов. В некоторые вы уже заходили…

Кивнув, я направилась к выходу. А владелец заведения без тени иронии добродушно сказал:

– Заходите к нам еще. Мы всегда рады.

Где-то наверху послышался тихий смех Трофимова. На этом наша нежданная встреча и окончилась. И кто бы знал, что уже скоро наши дорожки вновь пересекутся.

Помня мудрость Винни-Пуха, в гости я отправилась с самого утра. И уже в начале десятого я и Гаечка вошли в лобби отеля «Астория». По одной из городских легенд, именно здесь немцы планировали устроить праздничный банкет в честь взятия нашего города.

Излишне задумавшись об истории старых стен, я едва не налетела на высокого шатена, покидающего отель. Своевременно уйдя в сторону, я виновато улыбнулась. Задержала взгляд на его черной футболке с изображением Крокодила Гены, вручающего воздушный шарик Чебурашке.

Ничуть не смущаясь красоте и рутинной суматохе отеля, Гаечка с интересом поглядывала по сторонам и весело шагала рядом. Миновав стойку ресепшена, я поднялась на нужный этаж. Где обитал Иван, я знала и так, благодаря всезнающему Шафирову, главе службы безопасности Бергмана.

Обнаружив меня за порогом, Иван, одетый в банный халат с логотипом отеля, ничуть не удивился. Посторонился, пропуская внутрь, и заявил:

– Что-то ты запоздала, я тебя еще в ночи ждал.

– Извини, в ночи думала не о тебе.

Играя с огнем, он положил руку мне на талию и, щекоча дыханием шею, прошептал:

– Это никогда не поздно исправить.

Фыркнув, я сбросила его руку и сказала:

– Ты так оригинален. Аж жуть.

Гайка звонко тявкнула, подтверждая мои слова, и с интересом посмотрела карими глазами на незнакомца.

Бережно взяв ее на руки, Иван спросил с удивлением:

– А ты что за чудо?

– Моя тень. Поставь ее на землю.

Игнорируя мои слова, Иван взял собаку поудобнее и погладил по гладкой шерстке. Не склонная доверять всем и каждому Гаечка тут же разлеглась на его руках и положила голову на плечо. Не сводя с нее глаз, Трофимов сказал поучительно:

– Вот как надо. Учись.

– Непременно, – заверила я и подошла к окну.

Номер Трофимова конечно же был самым дорогим в отеле. Но открывавшийся вид оправдывал любую цену. Ведь прямо в его окна смотрел величественный Исаакиевский собор.

– Завтракала?

– Завтрак? Что это?

Хмыкнув, Трофимов сделал заказ в номер. Поглаживая мою собаку, спросил:

– Зачем пожаловала?

– А то ты не знаешь.

– Знаю. Но вежливость обязывает спросить о цели визита дамы. А уже потом переходить к пареньку, чьи мозги разлетелись по всей комнате после меткого выстрела снайпера.

– По поводу меткости я бы поспорила. А что касается визита дамы… Не желаешь ли надеть портки?

– Я тебя волную? – широко улыбнулся Трофимов. А я призналась:

– Не очень. Но там, куда мы поедем, они тебе понадобятся.

– И куда же мы поедем?

– К твоему другу Денису Кирсанову.

– Вот как… Ты уже успела назначить ему встречу?

– Нет. Оставлю это тебе.

– Чем обязан такой чести? – хмыкнул он.

– Мы с ним не в ладах. Посему у тебя лучше получится.

– Используешь мое доброе имя в корыстных целях?

– А оно доброе?

– Конечно.

– Странно… Как же тебя такого занесло в ту квартирку, да еще в такой компании?

Трофимов усмехнулся, переложил Гаечку в кресло и, скрываясь в спальне, заявил:

– Прими заказ. А я, так и быть, портки натяну.

На завтрак Иван не поскупился, потому, когда он появился, я спросила с интересом:

– Ты все это съешь?

Одетый в джинсы и белоснежную хлопковую рубашку, он широко улыбнулся, давая понять, что мои сомнения в его способностях совершенно беспочвенны.

– Присаживайся.

Я плюхнулась на стул и тут же протянула Гаечке кусочек сыра. Трофимов разлил кофе по чашкам.

– Скажи мне по-дружески, – уплетая яйца пашот, говорил Иван, – что вчера углядела?

– А мы друзья?

– Ну… Под пулями вместе бегали? Бегали. Значит, друзья.

– Логично, – кивнула я и в самом деле рассказала о том, что для Трофимова оставалось сокрыто.

Он слушал внимательно, а дослушав, лишь поморщился и сказал:

– Бред какой-то.

– И я того же мнения.

– Витенька тоже так считает?

– Он слишком занят, чтобы думать о всякой ерунде.

– О занятиях его уже легенды ходят. Не перетрудился бы бедный.

– Это ты про то, что он задался целью перетрахать каждую мало-мальски симпатичную девицу в городе?

– Именно об этом.

– Не переживай. О деле он тоже не забывает.

– Даже не сомневаюсь, – хмыкнул Трофимов и прищурился. – Скажешь, тебя это не задевает?

– Витенькины увлечения – это Витенькины увлечения. Гораздо интереснее, почему они столь интересны для тебя.

– Ну, мы же друзья. Все, что важно для тебя – небезразлично моему сердцу.

– Это так мило. Но можно я не буду лить слезы от умиления?

– Можно… А ты умеешь?

– Что?

– Слезы лить?

– Я давно не практиковалась. Но за хороший гонорар готова постараться.

Трофимов хмыкнул. А я сказала:

– Твоя очередь.

– Рассказывать особо нечего, – разом посерьезнел он. – Карты – не моя игра. Но от безделья и не на то согласишься. Посему, когда Кирсанов предложил скрасить вечер, я не возражал.

– Вы приехали последними?

– Да.

– И раньше ты там не бывал?

– Верно. И, опережая твой вопрос, о присутствующих наслышан. Биография их меня не смутила. Но лично знаком только с Бергманом и Кирсановым.

– Вовку знаешь?

– Кого?

– Управляющего.

– Нет. Но его мозги мне всю рубашку уделали.

– Сочувствую.

– Как-то это у тебя плохо получается. Ненатурально.

– Я буду стараться лучше, – заверила я и вновь спросила. – Когда ты пришел, окна в квартире были зашторены?

Трофимов нахмурился, вспоминая. Покачал головой, сказал уверенно:

– Нет, все шторы настежь. Что странно, учитывая профиль заведения.

– Не менее странно, что ты не успел улизнуть до приезда полиции.

– Это из-за Кирсанова. Ему поплохело. Не молод уже.

– Друг в беде не бросит…

– Это не про нас.

В темных глазах Трофимова искрились искорки, но было ясно, что больше он ничего не скажет. Пришлось возвращаться к исходной.

– Что-нибудь интересное, необычное?

– Нет. Все как и положено дорогому притону.

– Ты доел?

Иван хмыкнул и вместо ответа достал мобильный. Набрал Кирсанова. И несколько предложений спустя заявил:

– Он в офисе. Это рядом, на Гривцова. Ждет нас.

– Нас?

– Меня. Ты будешь для него сюрпризом.

Путь далеким не был, решили отправиться на одной машине. Поскольку «Эскалейд» Трофимова ко входу оказался ближе, выбор пал на него. Нехотя разместившись на пассажирском сиденье, я спросила:

– Кирсанов на проблемы не жаловался?

– Напротив. Хвастался напропалую. В бизнесе успех за успехом. Старую жену сменил на новую. А та ему еще и дочку родила.

– То есть счастливый папаша пакостей от судьбы не ждал?

– Не-а. Но разве она спрашивает?

В офисе Кирсанова бурлила и кипела жизнь. В опенспейсе на весь этаж неустанно печатали принтеры, шумели клавиатуры и фырчал чайник. Но в приемной гендиректора царили тишина и покой.

Дождавшись, когда секретарь оставит на столе для переговоров поднос с кофе и печенюшки и скроется за дверью, Денис произнес без обиняков:

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

Поскольку комментарий относился к моей скромной персоне, я лишь пожала плечами и сказала:

– Все желают знать, в кого целился киллер. Тебя это удивляет?

– Ты очень прямолинейна.

Я посмотрела в его карие глаза, и развивать эту тему дальше он поостерегся.

– Есть идея, кому вчера повезло больше всех?

– Мишенью мог быть любой из нас, – повертев в руке чашку, нехотя признал Денис. – Ты это лучше меня понимаешь. Но лично я надеюсь, что это дело ко мне отношения не имеет.

– Надеешься, но охрану усилил, – вспоминая здоровячков у входа в офис, заметила я.

– Я не первый день живу, – хмуро сказал Кирсанов. – И помирать запросто так не собираюсь.

– А другие?

– И они тоже. Уверен.

– Я не об этом. Есть ли причина избавиться от кого-то из них?

– Было бы желание, причина найдется.

– А без философствований можно?

Он поднял на меня свои карие глаза. Но тут же отвернулся. Двенадцать лет назад он был куда наглее. Размяк? Или научился хорошо притворяться?

– Что бы ты не хотела от меня услышать, делу это не поможет. Я понятия не имею, что произошло ночью. Но уверен, что на этом дело не кончится.

Полчаса спустя мы покинули офис Кравцова. Оказавшись на улице, я невесело заметила:

– На редкость познавательная встреча.

– Ты всерьез ждала чего-то большего?

– Нет. Но времени все равно жалко.

Бросив взгляд на часы, спросила:

– Подкинешь до отеля?

– Это слишком мелочно. Я готов быть твоим водителем целый день.

Я выразительно фыркнула. С тоской подумала о своей машине, брошенной в одиночестве. Но, уже отлично зная, что отделаться от Трофимова довольно проблематично, сказала:

– Я собираюсь навестить официанток. Ближайшая живет на Лиговке.

– Славно. С нее и начнем.

Нехотя заняв пассажирское сиденье, я назвала адрес. Трофимов плавно тронулся. Но уже за первым поворотом спросил:

– Мне кажется, или с Кирсановым у тебя отношения не сложились?

– Тебе не кажется. С остальными та же самая история. Дальше можешь не спрашивать.

– Ну так не интересно. Я все же спрошу.

Я равнодушно пожала плечами. За окном промелькнула Апрашка. А Трофимов озадачил:

– Как так получается, что Бергман с этой троицей дружбу водит, а ты на дух не переносишь?

– Магия. Примерно, как у нас с тобой. Ты вот сидишь рядом и всякую чушь болтаешь. И ничего. А будь на моем месте Витенька, уже бы морды друг другу били.

– Это другое.

– То же самое.

– У нас есть причина.

– У меня тоже.

– Не поделишься?

– Ты первый.

Иван хмыкнул и ожидаемо промолчал. На том и закрыли тему.

Еще раз сверившись с адресом, Иван припарковался у нужного дома. На старом здании не имелось живого места от разномастных вывесок, но даже намека не имелось на двери парадной.

Стараясь не вдыхать жуткий запах непонятной харчевни, я огляделась. В нескольких шагах от меня, присев на сбитые и покосившиеся ступеньки винной лавки, сидели двое оборванцев. Подозреваю, они неплохо умели обчищать карманы нерадивых прохожих.

Подойдя к ним, я достала из кармана купюру. Не спеша расправила и сказала, смотря в их совсем не детские глаза:

– Мне нужна сорок седьмая квартира. В ней живет краса по имени Аннабель.

Прищурившись от попавшего в глаза едкого дыма дешевых сигарет, один из них сказал:

– Анька что ли? Она теперь Аннабель?

Второй разглагольствовать не стал. Поднялся и, исчезая в арке, прикрикнул:

– Идешь или нет?

Танцующей походкой, не выпуская сигареты из зубов, он шагал из одного двора в другой, минуя один сквозной подъезд за другим.

Наконец паренек остановился подле покосившейся деревянной двери. На облезлой табличке с перечнем квартир красовалась цифра сорок семь. Ткнув в нее грязным пальцем, он тут же протянул руку.

Я вложила в его ладонь обещанную купюру и сказала:

– В ближайшее время Аннабель могут навестить. Если сообщишь мне об этом, получишь столько же. За фото гостей и их машины заплачу вдвойне.

Паренек растянул тонкие губы в хитрой улыбке. Ловко перебросил сигарету из одного уголка рта в другой. И сказал, доставая новенький и явно краденный мобильный:

– Диктуй номер.

Стараясь не обращать внимания на зловонный подвальный запах подъезда, мы поднялись на четвертый этаж. По пути нам попалась всего одно крыса. Да и та любезно скрылась в знатной щели, ведущей в одну из коммуналок.

Однако дверь нам никто открыть не пожелал. Тогда Иван достал из кармана джинсов небольшой футлярчик, заглянув в который я восхищенным шепотом произнесла:

– Бог мой, что я вижу? Что за манеры? И где же ты такому научился?

Закатив глаза к грязному потолку, Трофимов промолчал. За несколько секунд блестяще справился с замком и торжественно распахнул предо мной дверь чужой квартиры.

Я вошла и бесшумно зашагала по коридору. Иван шел за мной шаг в шаг. В дальней комнате квартиры, не ведавшей хорошей жизни со времен первой мировой, нервно шагала одетая в полупрозрачный халатик девица. Судорожно сжимая в руке мобильный, она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, кому-то выговаривала:

– Я тебе говорю, они уже здесь! Забери меня, слышишь?!… Что значит, не можешь?… Это ты меня отправил туда!… И что я заработала? Ни черта! Еще и в ментовке всю ночь просидела!… А теперь меня ищут!… Сам дурак! Ничего я не придумываю!… Говорю тебе, кто-то под окнами ходит! И в дверь все время звонят!… Не могу я здесь!…

Иван мудрствовать не стал. Спокойненько вошел в комнату. Забрал у девицы, потерявшей при виде его дар речи, мобильный. Сбросил звонок и легонько толкнул красу в потрепанное кресло.

Охнув, девица приземлилась прямехонько в цель и уставилась на него не моргая. Но практически сразу пришла в себя, признав в незнакомце вчерашнего несостоявшегося клиента. Тут же расправила плечи, выставив вперед обнаженную грудь (вряд ли полупрозрачный тюль можно считать одеянием), и зазывно улыбнулась.

Не тая восхищения, я произнесла с придыханием:

– Батюшки родные, красота-то какая… И все для тебя одного. Не жирно ли будет?

Трофимов хмыкнул. А девица вдруг обнаружила меня за его спиной. Выражение лица ее разом переменилось. Во взгляде явственно читались ненависть и страх.

Присмотрев стул в уголке, я решила скоротать на нем время, предоставив партию первой скрипке Ивану. И даже сделала шаг в сторону колченогой реликвии. Но тут углядела восседавшего на нем таракана. Был он жирненьким и ничуть меня не боялся. Шевелил усами и, кажется, даже проявлял интерес.

– Укусит, – с серьезной миной заявил Трофимов.

Проверять сие утверждение я не стала, предпочла остаться на ногах. Иван же улыбнулся слегка потасканной прелестнице и спросил:

– Расскажи-ка, радость моя, про вчерашний вечер. Я послушаю. И если мне понравится, оставлю за сказ твой несколько сотен баксов.

– А если не понравится? – нервно сглотнула она. Трофимов признался с сожалением:

– Будет больно. Можешь даже не сомневаться.