– Хрен их знает, – почесав нос, задумчиво констатировала она. – Меня Инесса во все это не посвящает – рожей не вышла. А те, кто в курсе, молчат в тряпочку и явно делают это не задаром.

– Так они не первый раз приезжают? – изумилась я и едва не расплескала чай.

– Даже не первый год, – хмыкнула Аленка. – По весне и по осени шороха наводят. Состав только немного меняется. Толстяк, дылда и этот…восточный здесь как по часам. Остальные раз на раз не приходятся.

Поставив опустевшую чашку на пол, я улеглась в кресле поудобнее и все же не удержалась:

– Зачем они здесь?

– Кто их знает? – зевнула Аленка. – Я поначалу пыталась узнать, но мне быстро дали понять, что вопросы неуместны.

– А сама что думаешь?

– Раньше я считала, что здесь казино. Подпольное, само собой. Но…

– Но? – поторопила нетерпеливо я.

– Нет ни единого помещения, где бы я не побывала. И поверь, если бы казино существовало, я бы знала. К тому же, гости бы являлись не раз в полгода, а раз в неделю, а то и чаще. Иначе смысла нет…

– Что же тогда?

– Мне кажется, они кого-то ждут…

– Кого? – опешила я.

– Не знаю. Но кого-то очень-очень важного.

Я задумалась. Могла ли быть логика в ее словах? Или Аленка просто перечитала детективов? Решить я не успела, она ошарашила меня вопросом:

– Уля, а у тебя с Ромкой что-то есть?

– Один раз он подержал меня за руку. Это считается?

– Нет.

– Хорошо. Если что, я не претендую. Тишина в личной жизни, то немногое, что меня сейчас радует и абсолютно устраивает.

Аленка перевернулась на бок и доверчиво сказала:

– Он сюда из-за меня устроился. Мы встречались когда-то. Он детдомовский, о семье мечтал. Говорил, во мне весь его мир…

– А ты?

Аленка вновь уставилась в потолок. И молчала очень долго. Так долго, что мне стало страшно от того, что она может произнести, в чем признаться с несвойственной ей откровенностью. Но, видно, заблудшие, а может, просто несчастные души друг друга чувствуют и тянутся:

– У меня было столько отчимов, что я их даже по именам не всех помню. И каждый колотил меня, что есть мочи. Матери было плевать. Она не пила, работала на хорошей работе. Но за что-то люто ненавидела меня. Сколько себя помню, столько вижу этот ее взгляд полный ненависти и такой злобы, что… Она выбирала мужиков гнилых, но ее они не трогали. Зато на мне отрывались только так. Когда мне исполнилось пятнадцать, стало совсем худо. Я, знаешь ли, расцвела… И когда один из них решил, что колотить меня больше неинтересно и есть занятие куда приятнее, я сбежала из дома…Мать с того дня я не видела больше… У бабушки была подружка, божий одуванчик, они до самой ее смерти дружили. На похоронах она говорила, что коли перепечет, могу к ней переехать жить. Там я до совершеннолетия и прожила. Страх, что мать меня вернуть захочет или заберут в детдом – единственное, что омрачало то время. Но никто даже не подумал вспомнить обо мне. Бабуля была замечательная. Очень. Мы хорошо жили, школу я не бросила. Днем училась, вечером полы мыла. Потом она умерла…Я сняла студию в доме, где Ромке после детдома квартиру дали, так и познакомились…Но я все испортила. Вначале все думала, что он как мои отчимы, все подвох искала. Потом поняла, как неправа. И так стала бояться, что что-то страшное мне от матери передалось, что такой же как она стану… Мне казалось, я делаю правильно, что рву с ним. Что он найдет получше, чем я…

– Не нашел?

– Он иногда уходит с кем-то из посетительниц после смены…С Элькой встречался. Ничего серьезного. Но однажды это случится. Он встретит хорошую женщину и…

– А если это ты? Ведь недаром он все еще там, где ты, и думать не думает, чтобы место получше найти… С его опытом это было бы несложно.

Алена устало потерла лицо ладонями. Поднялась через силу и сказала обреченно:

– Сегодня ночую здесь и платить за номер не стану. Инесса пусть что говорит. Сил никаких. Вот так и бывает. Берешь кредит, чтобы был свой дом. А сил до него добраться уже и нет, спишь по углам.

– Одно хорошо, что угол хорош и простыни накрахмалены. А Инессе мы ничего не скажем.

Утро началось с белых чайных роз, едва заметно оттененных бледно-розовым перламутром. Пушистый букет был красиво упакован в нарядную коробку и перевязан шелковой лентой. Отпустив курьера, Ромка поставил их перед моим носом. От недосыпа я соображала плохо, а мелкий противный дождь, что не кончался с вечера, окончательно добил мой позитивный настрой. Вздохнув, я спросила смиренно:

– В какой номер нести?

– Ни в какой, – хохотнул Ромка. – Доставка на твое имя.

Не испытывая ни радости, ни умиления, а лишь удивление, я вытащила из-под ленты небольшую карточку. «Той, что любая буря не страшна». Нет, все-таки удивление явилось. Прочитав из-за моего плеча карточку, Ромка констатировал:

– Бред.

– Полный.

– А кто такой «Т.»?

– Понятия не имею. Думаю, это все-таки ошибка. Оставлю на стойке, если кто-то хватится, искать не придется.

Букета никто не хватился. Но и я про него совершенно позабыла. Посему улыбающийся Тимур со вопросом: «Ну как?» вызывал у меня очередной приступ недоумения.

– Что «как»?

Судя по его довольному виду, мне и самой полагалось знать, о чем речь. Более того, я явно должна была прыгать от счастья и светиться как лампочка. Просвещать меня он не собирался и, все чему-то радуясь, явно от меня чего-то ожидал. Более того, его вопрос очевидно не касался меню, ибо заказ он делать не спешил. Капитулировав, я попросила:

– Конкретизируй, пожалуйста.

Тимур явно огорчился. Но не растерялся. Ловко придвинул букет и спросил, не ожидая иного ответа, кроме как положительного:

– Нравится?

– А-а-а… – протянула я. –Так это ты «Т.»?

– А кто еще? – опешил он. И правда, разве много имен и фамилий начинается с этой буквы? Только он один и есть!

– Извини, – покаялась я. – Не признала. Элька поправится – передам.

Тимур нахмурился. Но тут же вновь просиял. Была тучка на солнечном небе, и вот уже нет. Забавный парень. Лицо –открытая книга, все эмоции на виду. Вот только глаза все смеются да смеются. И кажется мне, что кто-то явно водит меня за нос, изображая лишь то, во что я неминуемо (по версии актера) должна поверить. Только вот зачем?

– Вообще-то это тебе.

Понятное дело, что никакой иной реакции, кроме как восторженного повизгивания от меня не ожидалось. На подобное я была не способна, но и казаться черствым сухарем не хотелось. Растянула губы в улыбке и сказала проникновенно:

– Мне? Ох, как это мило, и как они прекрасны!

Тимур расправил плечи, чувствуя себя героем. Я слегка к нему наклонилось (упасть в объятия мешала барная стойка) и прошептала доверчиво:

– Только я мышей боюсь.

– Мышей? – обалдел он. –Каких мышей?

– Ну тех, – еще более доверительно говорила я. – Которые на сеновале живут. Ты ведь туда меня зовешь?

Тимур хрюкнул от неожиданности. Ромка поспешил скрыться в подсобке, дабы не захохотать в голос.

– А ты забавная…

–Это я еще не выспалась. А как высплюсь, вообще – огонь.

Тимур улыбнулся. И на этот раз вполне искренне, никакого диссонанса взгляда и мимики. Глаза, как известно, зеркало души. А он, похоже, чужакам ее не демонстрирует.

– Сделай мне, пожалуйста, кофе.

– С сырниками?

– С ними.

Заказ был подан. Попыток ухаживать за мной более не предпринималось, о букете, как и об утренней хохме, я позабыла сразу и не вспоминала более. Иногда я ловила на себе взгляд Тимура, но не предавала ему значения. Клиентов, что на меня не пялились, можно было сосчитать по пальцам одной руки, и интерес Тимура не казался чем-то существенным. К тому же я старательно избегала всякого внимания мужчин, не желая еще больших проблем в своей жизни – с теми, что есть, и то пока совладать не могла. Героя дамских грез, способного по щелчку превратить Золушку в Королеву и навсегда укрыть ее от всех бед, я встретить не ожидала, уверенная, что их среда обитания – страницы книг и экраны кино. Хотя, конечно, имелся шанс встретить какого-нибудь пирата-авантюриста, но мне не хотелось пасть жертвой чужих чар, став одной из многих, а не единственной (роль жертвы мне всегда претила).

Куда больше Тимура меня тревожил Константин. Выбрав столик в углу, он затаился там, словно опасный хищник, и наблюдал с интересом за происходящим, будто решая, напасть ему сейчас или еще полениться. Сценка с Тимуром его позабавила, но работа за ноутбуком увлекала куда больше. Где находились остальные гости, я не имела понятия, лишь надеялась, что свидеться с ними не придется. Напрасные надежды.

И получаса не прошло, как в бар вошла Анна. Одетая не по погоде в легкое шелковое платье, она куталась в дизайнерский палантин и посматривала на дождь за окном с явным неодобрением. Она казалась мне райской птичкой, которую злые браконьеры вырвали из тропических лесов и привезли в холодную Европу, ко двору пресыщенного вельможи.

Она была одна. Похоже, по отелю ей разрешалось прогуливаться без сопровождения. Но только по отелю, ни шага в сторону. А то…

Голос у нее оказался чуточку хриплым. Наверное, мужчины приходили в неописуемый восторг, когда она говорила с ними. Несмотря на ранний час, Анна заказала довольно крепкий коктейль. Пока Ромка смешивал его, она стояла возле стойки, задумчиво складывая из салфетки неизвестную природе фигурку.

Посетителей было всего трое. Тимур, Константин и двоечник-студент из завсегдатаев. Элька говорила, он живет в доме напротив и просиживает здесь недели напролет, не желая слушать нравоучения родителей, но с размахом тратя их деньги.

Взяв бокал на длинной ножке, Анна окинула взглядом зал, выбирая столик. Вдруг все краски исчезли с ее лица. Во взгляде не то страшнейшая мука, не то свирепый страх. А может, коктейль из обоих столь скверных чувств.

Бокал выскользнул из ее руки. Вдребезги разбился о пол, некрасивой лужей разлился по плитке. Звон битого стекла прокатился по залу и потерялся меж пустых столов.

Тимур резко встал. Печатая шаг, покинул бар. Он не удостоил ее и взгляда. Но сведенные зубы и спрятанные в карманы куртки кулаки говорили о многом.

Анна не пошевельнулась. Смотрела вслед ему с безмолвной тоской. И стояла так довольно долго, все еще на что-то надеясь или пытаясь решиться. Наконец, она резко развернулась и бросилась вон.

За этой немой и столь красноречивой сценой скрывалась история. Яркая и явно драматичная для всех участников.

Я зевнула, не испытывая ни интереса, ни сострадания к чужим мытарствам. Достала переводы и постаралась сосредоточиться на них. Пристальный взгляд Константина некоторое время мешал мне, но потом я привыкла. К тому же щедро оставленные им чаевые полностью искупили столь незначительное неудобство.

Ближе к вечеру господин Иванов пожелал выпить виски. Заказал бутылку в свой номер. По неведомой причине Инесса удостоила именно меня чести отнести заказ (обычно номера обслуживал ресторан отеля, а не бар). Но уж лучше тихий Иванов, чем оргия перезагорелого плейбоя. Бармен ресторана жаловался, что в номерах Бунькова и его свиты со вчерашнего вечера дым коромыслом стоит. Впрочем, о шикарных чаевых он тоже упомянуть не забыл.

Бережно придерживая драгоценную жидкость (учитывая стоимость напитка, который предпочел гость, драгоценная – самое верное описание), я вошла в лифт и даже успела нажать на кнопку нужного этажа. Неожиданно, словно джин из лампы, появился Фархад, охранник Юсуфа. Я даже не успела его заметить, а он уже стоял подле меня. Причем не было никакой нужды до такого минимума сводить расстояние между нами.

– Какой этаж? – с небольшим акцентом спросил он. А я пискнула:

– Четвертый.

Он был выше меня на полторы головы, оттого смотрел сверху вниз. Его близость была мне откровенно неприятна. Но, что особенно непонятно, мне стало очень страшно. Каждой клеточкой я ощущала, что человек рядом со мной может сделать мне очень-очень больно. И боль моя будет сластью для него. Также, как страх забавой сейчас.

Когда же лифт наконец домчал меня до нужного этажа (это мгновение показалось нестерпимо долгим), я вылетела из кабины с невиданной прытью. Фархад же весело мне подмигнул и последовал на пятый этаж, к боссу.

К своему стыду признаюсь, что от страха меня стало трясти. Да так, что сразу успокоиться не получилось. Я прислонилась спиной к стене и, зажмурившись, некоторое время была вынуждена глубоко дышать, считая в обратном порядке от ста.

Когда же мне удалось унять собственные эмоции, я поспешила к номеру Иванова. Мне было стыдно за себя. Но вспоминая Фархада, я признавала, что страх мой – вовсе не игра разгулявшегося воображения.

Несколько утешал и тот факт, что свидетелей мой трусости не имелось (за исключением обидчика, конечно). На четвертом этаже жили только сам Иванов да Константин. Над ними Юсуф и его сопровождение. На третьем Игнат и Толстяк со свитой. А на втором Буньков с компанией. На первом этаже жилых помещений не имелось.

Бесшумно ступая по ковровой дорожке, я, уже вполне успокоившись, постучала в дверь Иванова.

– Привет!

Охнув от удивления, я инстинктивно отступила назад и приготовилась извиняться за то, что по глупости перепутала номер. Константин же, напротив, улыбнулся мне ободряюще и, углубляясь в роскошные покои, сказал:

– Милая девушка с редким именем принесла вискарь. Сегодня ты угощаешь, мой друг.

Номер Иванова состоял из спальни и гостиной. Был просторен и светел (когда за окном не стоял ноябрь). Увидев меня, он поспешил убрать с журнального столика какие-то документы и только после того, как они исчезли в его портфеле, улыбнулся приветливо. Константин замер в кресле, наблюдая оттуда за мной как кот за мышкой.

Оставив алкоголь и закуски, я поспешила уйти. Замешкавшийся Иван Иванов, попросил:

– Подождите секундочку…

Я замерла, стараясь выглядеть непринужденно, но чувствуя, как возвращается недавняя дрожь. Иванов же вовсе не желал мне зла. Напротив, достав из портмоне несколько крупных купюр, он протянул их мне. Поблагодарив, я выдавила из себя дежурную улыбку и покинула номер. К счастью, мужчины были слишком заняты своим разговором, чтобы обратить внимание на какую-то официантку, и мой бледный вид их ничуть не заинтересовал.

Воспользоваться лифтом я не решилась. Держа поднос подмышкой, стала спускаться по лестнице. Но миновав всего несколько ступенек, замерла в испуге и вжалась в стену, стараясь слиться с ней воедино.

Голос Фархада с нотками восточного колорита я узнала мгновенно, а вот с узнаванием его собеседницы наметились проблемы. Голос у девушки был слегка писклявый и ранее я его явно не слышала. Но то, как она перед ним заискивала, казалось отвратительным.

– Ты все поняла? – нажимом повторил он. Девица залепетала:

– Да поняла я, поняла! Делов-то…Не в первой мужику порошок в пойло сыпать…

– Ну посмотрим, – хмыкнул Фархад. – Облажаешься – то, что с тобой в Рязани сделали, раем покажется…

Послышались шаги. Скрипнула дверь. Видимо, Фархад покинул черную лестницу и вошел в коридор. Но прежде чем дверь за ним закрылась, девушка севшим голосом спросила:

– Ты уверен, что мужик копыта не откинет? У меня свой порошок есть, проверенный. А этот я никогда не использовала.

– Разве тебе есть до этого дело?

По наступившей тишине легко можно было сделать вывод, что разговор окончен. Фархад удалился. Некоторое время ничего не происходило. Костя на чем свет свое столь невыгодное положение, я стояла подобно статуе и не решалась сойти с места, дабы не выдать себя.

Девица же немного повсхлипывала. И едва слышно бормоча ругательства (видимо, пришла в себя или попросту знала, что Фархад ее не услышит), стала спускаться вниз. Звон ее каблуков о кафельный пол позволил мне незаметно прокрасться к двери на третий этаж, где я и затаилась. Конечно, мне следовало бежать отсюда со всех ног. Но природная глупость не позволила. В приоткрытую щелку я все же посмотрела, кем была собеседница Фархада. Ею оказалась одна из близняшек Бунькова.

Чертыхнувшись, я поспешила покинуть отель с его мутными постояльцами и поскорее вернуться в бар. Сейчас он казался мне островком спокойствия.

Поскольку сегодня мне выпала дневная смена, уже в девять я была свободна. Рухнув на кровать поверх покрывала, я блаженно прикрыла глаза. Наконец-то этот чертов день кончился! Полежу пять минуток и в душ, потом пару часиков на перевод и спатеньки. А завтра выходной и…

Стук в дверь заставил вздрогнуть. Без всякой на то причины стало неимоверно неспокойно. Пожалуй, живя я не в хостеле, притворилась бы, что меня нет дома. Но свет из номера пробивался в коридор, да и с улицы его было видно. Стараясь унять дурные чувства, я открыла дверь.

За порогом стояла Инесса. Но удивиться я не успела. Выражение ее лица устранило во мне все эмоции, кроме тревоги. Я посторонилась, давая ей возможность пройти. С запоздалой поспешностью окинула взглядом номер (но не имея время на отдых, я попросту не успевала устроить здесь беспорядок, так что краснеть было не за что).

Инесса была человеком совершенно противоположным мне по натуре. Но единственно общее у нас имелось – обе предпочитали думать на ходу. Однако площадь номера не позволяла пройтись, не задев при этом мебель или стену. Поморщившись, она уселась в кресло и сразу перешла к делу:

– Сегодня работаешь в ночь.

Я собралась было возразить и даже воздуха в легкие успела набрать, но Инесса сурово нахмурила брови и велела строго:

– Дослушай. Не перебивай.

Я смиренно кивнула. Облокотилась о стену, ожидая продолжения. Инесса смогла удивить:

– Эльвира очень меня подвела со своей болезнью. Очень. Наши гости требуют особого отношения. Болезненно переносят любые изменения и чужих людей…Но выбора нет. Сегодня тебе придется выйти за нее.

Я не смогла скрыть удивления. Последняя Элькина смена досталась Алене. Следующая должна была наступить только через две недели. За этот срок она должна была вернуться в строй. Тем более, Ирка звонила ей накануне, посему мы знали, что все налаживается.

Инесса резко поднялась. Но ударившись о край кровати, вновь была вынуждена вернуться в кресло. Поборов раздражение, тщательно взвешивая слова, принялась объяснять (разговор давался ей с большим трудом, и чем больше она хмурилась, тем меньше мне хотелось знать подробности, в которые меня спешили посвятить).

Но ума остановить ее мне не хватило. Только тогда я еще не знала, что цена за собственную глупость окажется довольно высока и едва не будет стоить мне жизни.

– Наши гости прибыли в Санкт-Петербург из разных стран. Они старые…друзья. И иногда встречаются… проводят вместе досуг.

Произнеся последнюю фразу, Инесса нервно дернулась. Только позже я поняла, что именно заставляло ее так сильно нервничать. Сейчас же хлопала глазами и пыталась понять, что требуется непосредственно от меня.

– …наши гости очень любят тишину, – в который раз повторила Инесса. – Обеспечить их покой – основная задача персонала отеля. Обслуживание на высочайшем уровне – также безусловное требование к отелю. Именно поэтому ты и Роман сегодня будете присутствовать на игре и подавать напитки. Ясно?

Когда не работают мозги, включается интуиция. Моя вопила от протеста. Ее голос я уважала, ибо она спасала меня не раз.

– Простите, но я сегодня с самого утра работала в баре и…

– За одну смену я плачу как за месяц официанткам. В качестве бонуса можешь не платить за номер до конца месяца.

Победила жадность. Подсчитав сколько я заработаю за неделю, я засунула все свои опасения куда подальше и со счастливой улыбкой на лице добровольно полезла в петлю. Еще и поблагодарить Инессу за предоставленную возможность не забыла.