Несмотря на возросший в настоящее время интерес исследователей к вопросам правового гарантирования прав человека и гражданина, приходится констатировать отсутствие единого мнения среди ученых в отношении того, что же представляют собой правовые гарантии. Я.Е. Песин отмечал, что «от правильного понимания сущности гарантий и обоснованной юридической оценки эффективности правовых гарантий во многом зависит успех обеспечения прав личности»[88]. При раскрытии содержания дефиниендума «правовая гарантия» в научной литературе можно обнаружить использование таких дефиниенсов, как «правовое (юридическое) средство», «норма права», «нормативное установление», «правовой способ», «способ», «условие», «прием», «деятельность» и т. п., а также различные их сочетания. В свою очередь, не всегда представляется ясным смысловое содержание перечисленных терминов, что препятствует некоему единообразному пониманию сущности правовых гарантий как таковых и представляет собой эпистемологический анархизм П. Фейерабенда, основанный на принципах пролиферации (размножения теорий) и несоизмеримости (невозможности сравнения теорий), в действии[89].
Правовые гарантии рассматриваются и в качестве элементов различных механизмов – механизма правового регулирования[90], механизма реализации норм права[91], механизма осуществления прав и исполнения обязанностей[92], механизма социально-юридического обеспечения прав[93], механизма правового обеспечения прав[94], механизма гарантирования реализации прав и обязанностей[95] и др., а также в качестве элементов правового статуса[96] и правового режима[97], в рамках теории законности[98] и теории правовых средств[99], что только подтверждает емкость и многогранность данного правового явления, сложность его определения и раскрытия сущности.
Поскольку существует значительное количество разнообразных определений правовых гарантий, постольку представляется полезной их систематизация. Так, Д.Х. Валеев акцентирует внимание на дискуссионности вопроса о сущности правовых гарантий и выделяет три точки зрения по данному вопросу, представленные в научной литературе: (1) правовые гарантии как нормы права; (2) правовые гарантии как деятельность на основе правовых норм; (3) правовые гарантии как единство двух обозначенных элементов – правовых норм и деятельности, основанной на этих нормах[100].
Подобного рода систематизации позиций исследователей по поводу сущности правовых гарантий, безусловно, являются необходимыми и полезными. Однако выделение двух или трех групп мнений представляет собой в некоторой мере излишнее обобщение и в значительной степени упрощает присущее правовым гарантиям разнообразие определений, оставляя при этом вне поля зрения отдельные особенности, характерные для исследуемого правового явления. В свое время И. Лакатос отмечал, что «теоретический плюрализм» значительно лучше «теоретического монизма»[101]. Поэтому представляется обоснованным и целесообразным более подробное рассмотрение данного вопроса. Солидаризируясь с мнением о выделении в понимании правовых гарантий статического (нормативного) и динамического (деятельностного) аспектов, отметим, что содержание каждого из них в понимании отдельных исследователей качественно разнится, является неоднородным. Рассмотрим последовательно представленные в научной литературе подходы.
I. При статическом понимании правовые гарантии определяются следующим образом.
1. Правовая норма (правовой институт)[102]. Например, О.Ю. Косова под юридическими гарантиями осуществления права на алименты понимает «закрепленные в разных отраслях нормы права, определяющие поведение лиц, участвующих в процессе осуществления и защиты права на содержание, и направленные на обеспечение управомоченному нетрудоспособному члену семьи реальной возможности содержания (жизнеобеспечивать себя) за счет других членов семьи»[103]. Важно обратить внимание, что в этом определении подчеркивается межотраслевой характер правовых гарантий, направленных на обеспечение исполнения алиментных обязательств.
2. Норма права, в которой закрепляется правовое средство[104]. В частности, В.И. Данилин правовые гарантии определял как «нормы права, в которых закреплены правовые средства, обеспечивающие их охрану»[105].
3. Норма права или правовое средство, употребляемые в качестве синонимов[106]. Данный подход базируется на достаточно широком понимании категории «правовое регулирование», предложенной С.С. Алексеевым, согласно которой таковое есть «осуществляемое при помощи всей системы правовых средств воздействие на общественные отношения, на поведение людей»[107]. Как отмечает С.Ю. Филиппова, «в данном определении правовое средство фактически отождествляется с правовой нормой»[108], которая традиционно в теории права рассматривается как «исходная юридическая база для правового регулирования»[109]. Тем не менее к правовым средствам С.С. Алексеев помимо правовых норм относил также субъективные права, юридические обязанности, решения судов и др.[110] На наш взгляд, последствием такого смешения в категориальном аппарате является лишь дальнейшее усложнение понимания сущности и соотношения понятий «правовая гарантия» и «правовое средство».
В семейно-правовых исследованиях аналогичное понимание правовых гарантий встречается в трудах В.И. Зимарина и И.В. Жилинковой. Так, В.И. Зимарин характеризовал правовые гарантии как «юридические средства, обеспечивающие нормальный процесс возникновения, соблюдения и развития в обществе тех или иных отношений»[111]. Указание в определении семейно-правовых гарантий на то, что они, будучи юридическими средствами, регулируют нормальное поведение участников семейных правоотношений, позволяет говорить об отождествлении автором правовых норм и правовых средств.
И.В. Жилинкова под юридическими гарантиями в самом общем виде понимала специфические, особые юридические средства обеспечительного характера[112]. При этом ею выделены следующие признаки правовых гарантий: единство социальной цели, на обеспечение которой направлены правовые гарантии, выступает в качестве их основного системообразующего фактора; правовые гарантии, являясь нормами и институтами законодательства, обладают своеобразием метода правового регулирования; правовые гарантии имеют исключительно нормативную форму закрепления; правовые гарантии обладают свойством достижения поставленной цели и гарантированности результата действия. Обозначенное позволило исследователю определить правовые гарантии укрепления семьи как «систему правовых норм и институтов… семейного законодательства, объединенных единой социально полезной целью укрепления семьи, характеризующихся своеобразием приемов и способов регулирования и обеспечивающих такое правовое воздействие на семейные отношения, при котором юридическими средствами обеспечивается достижение указанной цели»[113]
О проекте
О подписке