Агафья не хотела верить в эти слова. Если она полюбит кого-то всей душой, самозабвенно, жертвенно, то разве он не захочет отплатить ей таким же чувством? И только самой жизни при помощи жестоких уроков удалось убедить мечтательную девчонку в том, что нет, такого ждать не стоит. Ни от воспитателей, ни от любимого, ни даже от сестры. Может, ребенок ее бы любил? А может, и нет. Может, просто находился бы рядом до тех пор, пока она была ему нужна. Но этого узнать было уже не дано, потому что Ванькин пинок ей в живот не оставил несчастному малышу шансов появиться на свет живым. Особенно после того, как Ванька не сразу вызвал «Скорую», вначале посчитав ее конвульсии на полу притворством и попытавшись «вылечить» их еще несколькими пинками. Потом, правда, было раскаяние, но лишь до тех пор, пока обнадеженная его лаской Агафья не заявила следователю, что упала сама. После чего все Ванькино раскаяние как рукой сняло, и он перестал ходить в больницу, в которой она провела почти месяц после неудачных родов и кровопотери. А она продолжала его ждать, хотя умом уже прекрасно все понимала. Как понимала и то, что без ребенка ей сейчас будет легче, проще и даже где-то спокойнее, потому что не надо будет бояться еще и за него каждый раз, когда Ванька будет выходить из себя. А он стал бы это делать все чаще, если бы Агафья, сидя с ребенком, перестала приносить домой деньги. Деньги Ванька любил! Когда она сообщила ему о том, что у них будет ребенок, даже засветился весь. Она-то по глупости своей думала – обрадовался! А оказалось, что причиной его радости было совсем другое: просто у него появился повод уговорить Агафью на кредит. Он убеждал ее, что им сейчас не надо скупиться, что сейчас решается все их будущее, которое зависит от ее с ребенком здоровья. А отдать кредит будет несложно, потому что теперь-то уж он непременно устроится на работу. И Агафья, отлично зная его, опять повелась! Поверила, понадеялась! В итоге все деньги он спустил на себя. Оделся с ног до головы, купил себе новый смартфон, компьютер, планшет. Погулять не забыл с размахом. И опять обосновался на диване, такой злой от вновь наступившего безденежья, что Агафья даже заикнуться не смела о том, что он собирался работу искать. Впрочем, он и не собирался, он просто в очередной раз ей врал, а она опять ему верила. В результате чего кредит со всеми его процентами висел теперь на ней без всякой надежды на то, что ей удастся когда-нибудь его погасить. Пока Агафья сбежала и от Ваньки, и от банка, но не сомневалась, что последние-то уж точно ее найдут, если только она не поторопится исчезнуть навеки. Перед самым побегом к ней уже заявлялись коллекторы с отнюдь не ласковыми посулами – законы о них, наверное, только для того и писаны, чтобы им было что обходить. И после беседы с ними Агафью до сих пор мороз пробирал по коже. В такой ситуации ей оставалось лишь поблагодарить Ваньку за то, что он ее тогда пнул. С ребенком на руках она вообще бы не знала, что сейчас делать. Хотя и жалела о нем, особенно в те первые дни, в роддоме, глядя на других женщин с младенцами. Успела мысленно к нему привязаться после того, как справилась с шоком, вызванным внезапно наступившей беременностью. Да и гормоны наверняка еще бурлили в крови, не позволяя сразу угаснуть древним природным инстинктам – любить, заботиться, опекать. Наверное, еще и поэтому она продолжала довольно долго нянчиться с Ванькой после своей выписки, все никак не решаясь на побег. Ей нужен, просто необходим был кто-то рядом! Но теперь по большому счету это все было позади. А впереди была Анжелка. Счастливая, удачливая, богатая. На вопрос о возможной сестре из детдома ответившая в социальных сетях: «Ой, я тебя умоляю!.. Даже если бы и была, я бы постаралась держаться от этого отребья подальше! Разве от подобных отбросов жизни можно ожидать чего-то хорошего? Да я бы даже без присмотра в квартире побоялась ее оставлять, не говоря уж о чем-то большем. А то и вовсе не пустила бы на порог – мало ли каких блох с собой принесет?» Вот так, не задумываясь! Эти слова жгли Агафье душу, и слезами этот огонь было не залить. Но зато они же все и решили. Теперь оставалось только подготовиться. Отшлифовать свой план, отработать мелкие детали. Деньги тоже будут нужны. Но Агафья уже знала, как их заработает. Иногда она уже прибегала к этому способу, даже несмотря на то, что обожала своего Ваньку до щенячьего визга. Но ему нужны были деньги, а ее жертвенность по отношению к нему не знала границ. Нет, она ему не изменяла, она просто готова была пройти ради него через все круги ада, через любые испытания. Это не измена. Хотя Ванька, узнай он обо всем, так бы не посчитал. И убил бы ее, наверное. Но он и так не раз бывал близок к этому, в том числе и из-за отсутствия денег. Он сам не оставлял Агафье большого выбора. А она таким образом гасила долги, пока это еще было возможно и они еще не разрослись до нереальных размеров. Она вздохнула, глядя за окно. Через часик-два, когда схлынет поток спешащих домой работяг, она туда выйдет. Невинность она потеряла еще в детдоме и, мягко сказать, не совсем добровольно. Но пережила, смогла отгородиться сознанием от всей этой грязи. И сейчас умела в нужные моменты черстветь душой так, что почти ничего уже не чувствовала. В таком состоянии было гораздо легче решаться на поступки, про которые потом было лучше не вспоминать. А деньги ей сейчас просто необходимы, потому что именно новую жизнь они и должны будут ей обеспечить. После чего о прежней жизни можно будет вообще забыть.

* * *

Через пару недель необходимая сумма была собрана, все было подготовлено. Надо было приступать к реализации своего плана, тянуть больше было нельзя. По многим причинам, в том числе и потому, что срок аренды убогой квартирки подходил к концу и местные «ночные бабочки» начали коситься на Агафью, заподозрив в ней конкурентку. Они! В ней! Ну уж нет, она им не чета! Агафья брезгливо поджала губы. Наверное, прямо как Анжелка в те минуты, когда писала в Интернете о предполагаемой детдомовской сестре. Не разжимая губ, Агафья подошла к зеркалу, представляя себя ею. Если фотографии не обманывали, они с Анжелкой были очень похожи. Очень. Особенно после того, как Агафья сделала все возможное для усиления этого сходства. Копировала манеру речи и привычки сестры, тщательно изучая ее переписку. Дотошно разглядывая фотографии, сделала такую же прическу, принялась похоже одеваться и краситься. А то, что Анжелка была старше ее на три с лишним года, и вовсе невозможно было заметить, потому что Агафья, в силу выпавших на ее долю испытаний, выглядела взрослее своих лет. И горечь в душе не способствовала омоложению. А с этим чувством Агафья практически не расставалась. Ведь что еще можно было испытывать, слушая, как одноклассники болтают о своих родителях? О том, что «предки отмочили», «родаки выдали» и так далее? И все со смехом, в деталях. С нарочитой грубоватостью, в которой все равно угадывалась любовь. Или что можно было чувствовать, глядя на Анжелкино детское фото, выложенное в сетях? Где она, такая вся ухоженная, с завитушками и хвостиком, стоит в белом платьице. В белом-белом, ослепительно красивом. И на лице такая же ослепительная улыбка, совершенно беззаботная, не омраченная ни единой тяжкой мыслью. Она была окружена вниманием и заботой, знала, что ее всегда защитят от любых обидчиков, будут ее жалеть и капризам потакать. В общем, она любимой была! Только горечь можно было испытывать, зная, что у тебя этого в жизни точно не будет. Но Агафья нашла для себя возможность все изменить хотя бы в будущем. И она собиралась воспользоваться этой возможностью, отбросив все сомнения и угрызения совести! Ибо испытывал ли что-нибудь подобное хоть кто-нибудь из тех, кто заставлял ее страдать в этой жизни? Нет! Ни мать, ни воспитатели в детдоме, ни родная сестра, ни Ванька, ни прочие граждане, от которых она успела натерпеться. И Агафья внушала себе, что тоже этого испытывать не должна. Никому ничем не обязана и свое будущее будет выгрызать у судьбы зубами.

– Гашка, ты чудовище! – сказала она, пристально глядя на себя в зеркало. Она ли это вообще? Зеркало показывало: да! Оставалось утешиться лишь тем, что в человеческой массе встречались индивидуумы и похуже, всякие там маньяки и террористы, вершившие свои дела не ради того, чтобы спастись от садиста-любовника и угрожающих расправой коллекторов, а просто так, ради собственно уничтожения. Она же просто боролась за жизнь. Ведь если собаку бьют, она огрызается; если загнать в угол крысу, она кинется на обидчика; если кошку мучают, то она пускает в ход все свои когти. Вот так и она, тоже припертая к стенке, будет бороться, пытаясь все изменить.

Агафья отошла от зеркала. Спать бы пора, но сердце билось, и на него словно камень давил. Так что, не имея рядом ни единой живой души, с которой можно было бы попытаться разделить эту тяжесть или перед которой стоило хотя бы сделать попытку оправдаться за все задуманное, пришлось справляться с этим самой. Как всегда!

Как всегда, как птица Феникс из пепла. То, кажется, умереть готова и стала безучастна к своей судьбе – да пусть уже убьют, наконец, чтобы дальше не мучиться! – а то снова прорастает в душе какой-то жизнестойкий колючий росток и заставляет подняться, встряхнуться, действовать. Так и Агафья с утра воспрянула, начала собираться. Выйдя из детдома, из-под какой-никакой, а все же опеки воспитателей, она первое время привыкала к тому, что больше никто не будет ею руководить. Никто не скажет, что нужно сделать, во сколько, не подтолкнет, если ленишься или опаздываешь. Теперь все сама. Хочешь – приберись без посторонней подсказки, хочешь – нет, но тогда живи в грязи. Хочешь – ищи себе работу, хочешь – откладывай ее поиски день за днем и сиди дома, но тогда без средств к существованию. Хочешь – преодолей сон и встань пораньше, хочешь – проспи и упусти в жизни что-то важное. И так во всем. В какой-то мере Агафье не хватало побуждений со стороны, потому что самой себя, имея свободу выбора, заставлять оказалось гораздо труднее, чем действовать по чьей-то указке. С Ванькиным появлением эта проблема решилась, хотя и совсем не так, как хотелось бы. Но теперь Агафья снова была свободна, одинока. И теперь снова надо было на все решаться или не решаться самой. Хочешь – приступай к выполнению своего плана, а хочешь – тяни резину и жди, пока Ванька с дружками тебя не отыщет, или пока за тебя снова, уже всерьез, не возьмутся коллекторы. Пару дней назад в поле зрения Агафьи уже попадались смутно знакомые типы, ошивающиеся в соседнем районе, после чего она долго не могла унять свое сердце, при виде их пустившееся в сумасшедший галоп. Если это было не случайно, то как же близко они к ней подобрались! Еще немного – и… Нет! Агафье хватило и первой встречи с ними! Вторая же была обещана гораздо хуже! Помня свою любимую присказку: «Главное – начать!», она тщательно прибралась в убогой квартирке, чтобы там оставалось поменьше ее следов. Потом вздохнула, взявшись за дверную ручку, и отворила старую скрипучую дверь, чтобы навсегда покинуть и эту лачугу, и всю свою прошлую жизнь.

На вокзале, прежде чем брать билет в облюбованный ею южный приморский городок, Агафья со своего планшета написала Анжелке письмо. Уже второе. Первое было написано накануне. С самого начала представившись в сетях модным дизайнером, Агафья пожаловалась в нем Анжелке, что не успевает выполнить крупный заказ одной взбаламошной, но богатой фифы. И если бы «дорогая Анжелочка» взялась за него… Анжелка обещала подумать, что было вполне разумно – ведь для выполнения работы ей пришлось бы ехать в другой город, как того требовали обстоятельства и заказчица. А она теперь была уже специалистом такого уровня, что могла позволить себе капризничать и выбирать. Потому что снова повезло, с ожесточением подумала Агафья. И тут тоже! Выучившись на дизайнера, Анжелка вполне могла бы пополнить собой массу молодых специалистов, которые после выпуска пускаются плыть по течению на рынке труда, не зная, где бы им и за что зацепиться со своим долгожданным дипломом о высшем образовании. Но совершенно случайно ей в руки попал заказ от семейной пары, едва ли не в сотый раз пытающейся переделать столовую, гордо именуемую «обеденный зал», в своем немаленьком особняке. И тут выяснилось, что Анжелка была еще «зеленым» дизайнером, но зато очень хорошим психологом. Она не стала слушать щебет жены заказчика про хрусталь, статуи и цветы. Нет, сразу сообразив, кто ей денежку платит, она повнимательнее взглянула на молчаливого хозяина, хмуро выслушивающего фантазии своей половины. И… пользуясь отсутствием куда-то уехавших хозяев, не стала работать по первоначальному эскизу, а соорудила из обеденного зала рыцарский! Лазерная система зрительно поднимала потолок на недосягаемую высоту, делая его визуально сводчатым. С потолка свешивалась люстра на железных цепях. На стенах, декорированных под крупную каменную кладку, висели лампы, стилизованные под факелы в железных держателях, и оружие. На грубо сработанном камине был выложен герб, придуманный Анжелкой специально для этого человека, каким она смогла его распознать. Еще интерьер дополнил каменный пол со шкурами. Шкуры же, только подбитые подушками для комфорта, лежали и на резных дубовых скамьях, таких же тяжелых, как обеденный стол. Дополняли интерьер стрельчатые окна, а еще – медные и оловянные блюда, и стойки с цепями, и искусственно закопченные картины в мрачных золотых рамах, на тему феодальной охоты. Анжелка очень рисковала, решившись на такой эксперимент. Очень! Ведь если бы ее работа не пришлась по нраву заказчикам, она не то что не заработала бы, а еще и в глубокий минус бы вышла со всеми материалами и их последующим демонтажем. И действительно хозяйка, едва увидев, во что превратилась столовая, тут же сорвалась на визг. Но Анжелка не для нее старалась, а для хозяина, вдруг оживившегося настолько, что на губах заиграла улыбка. И пока его жена истерично требовала немедленно убрать «всю эту дрянь» без следа, он протянул Анжелке пачку купюр, даже навскидку больше того, о чем они договаривались. А в ответ на ее удивленный взгляд коротко кивнул:

– Здесь с премией!

По крайней мере так предстала перед Агафьей эта история в социальных сетях, в пересказах как самой Анжелки, так и ее приятелей – друзей у нее, насколько Агафья успела понять, не водилось. Позже Анжелка узнала, что на почве ее первой работы распалась семья. Жена так и не захотела мириться с рыцарским залом, а муж наотрез отказался его ломать, почти каждую неделю устраивая в нем прямо-таки настоящие феодальные кутежи. С его-то легкой руки к Анжелке и начали поступать заказы от солидных преуспевающих людей, меньше чем за год сделавшие ее одним из самых модных интерьерных дизайнеров в своем регионе. Так что она, продав родительскую квартиру, и сама теперь жила в весьма недурном особнячке за городом, оформив его по собственному вкусу.

«Анжелочка, зайка, ну ты как, выручишь меня или нет? – в оговоренное вчера время выйдя на сайт, написала Агафья. – Платит она хорошо, ты не пожалеешь. Да и сам городок неплох, попутно можно в нем отдохнуть. А упускать ее не стоит, хотя бы потому, что у нее связи. Ты ведь меня понимаешь?» Тут Агафья, не стесняясь, упомянула несколько громких имен, заимствованных все из того же Интернета. Но сейчас это ни к чему не обязывало, а ей необходимо было завлечь Анжелку любой ценой!

«Ты же знаешь, я предпочитаю не наши курорты, – после недолгого раздумья ответила Анжелка. – Да и сезон на наших толком еще не открыт, это вообще отстой. Но ладно, раз она готова все оплатить и дать мне рекомендации, я согласна. Приеду на несколько дней, только чтобы сделать эскизы».

«Ты прелесть! – написала Агафья, копируя язык всех этих «птах беззаботных». – Я тебя люблю! Надо будет – тоже выручу, только свистни! Адрес уточню и скину тебе немного позже. Она будет тебя ждать и уже заранее согласна на все».

«Хорошо», – согласилась Анжелка, окончательно решая свою судьбу.

А Агафья, отключившись, вскоре села в вагон. Адрес она сразу назвать не смогла, потому что и сама его еще точно не знала. Взяла на заметку несколько найденных в Интернете, а действовать решила уже на месте. Сейчас еще только начало сезона, так что с наймом жилья, особенно дорогого, вряд ли будут большие проблемы. А лично для себя ей любая конура сгодится.

* * *

Как и планировала, Агафья сняла на несколько дней две квартиры. Точнее, одну убогую времянку в саду у древней старушки, довольно далеко от моря, где и обосновалась со всеми вещами. И одну, можно сказать, виллу, только предоплата за которую сожрала львиную долю ее финансов, так что при расчете с хозяином пришлось для солидности «куклу» соорудить, отсчитывая из нее немногочисленные настоящие купюры, те, что были сверху. Но все равно хозяин еще и паспорт потребовал показать и даже отксерил, что было Агафье лишь на руку. А вилла того стоила! Агафья за всю свою скудную на радости жизнь не видела еще такой роскоши! Оставалось надеяться, что и на Анжелку она тоже впечатление произведет. Завтра. Завтра Анжелка должна приехать сюда. Как только Агафья думала об этом, у нее ладони покрывались испариной. И пока она даже не представляла себе, как все получится. А надо было многое успеть! Изучить карту побережья со всеми его течениями. С наступлением темноты, переодевшись, натаскать на виллу морской воды. Машина у нее будет – Анжелка написала, что решила приехать не поездом или самолетом, а именно на авто. Вот и отлично, значит, и со встречей вопрос решился. В смысле встречать теперь не надо, доедет сама. Оставался главный вопрос – с кислородными баллонами. Для полной надежности они были нужны. Только как бы их добыть, не засвечивая себя? Купить? Слишком дорого. Арендовать? Рискованно! Не хотелось засвечиваться, да и где такое выдают? Но пока Агафья мучилась этим вопросом, судьба пошла ей навстречу, позволив попросту украсть комплект у школы дайверов, готовящих инвентарь к пляжному сезону. Она случайно оказалась на набережной возле их небольшого бунгало, построенного внизу, на самом берегу. И застыла, наблюдая за тем, как они заправляют баллоны, замачивают в дезсредствах и вешают для просушки гидрокостюмы и много чего еще. Долго не решалась на действие, пугаясь одной даже мысли о нем. Но потом, пока подуставшая компания ушла в бунгало на поздний обед, она все-таки отважилась. Подошла. Если ее застанут, подумала она, беря один из баллонов, извинится и с милой улыбкой скажет, что просто хотела оценить вес снаряжения, которое оказалось и в самом деле очень тяжелым. Агафья потянула его, накинула ремни на плечо. Быстро огляделась: никого! Но могут выскочить в любую минуту! И тогда… Ускоряя шаг, она добралась до еще какого-то, пока еще закрытого, строения на берегу и сунула свою добычу под стену, поскольку стояло оно не на фундаменте, а на трубах, забитых в землю, как сваи. Распрямилась, отряхнулась и, будто прогуливаясь, вернулась обратно на набережную. Огляделась: не видел ли кто ее отсюда, сверху? В конце концов, пока что ее поступок можно было еще расценить как хулиганскую выходку, а не кражу. Но вроде нет, никто ничего не заметил. Бегуны, велосипедисты, рабочие – все были заняты своими делами. А немногочисленные еще курортники, пользуясь отсутствием конкуренции, пока что предпочитали обосновываться на более комфортабельных участках пляжа, чем этот. В общем, никто не бежал ее ловить. Но Агафья все равно стояла, озираясь исподтишка и настороженно прислушиваясь. Потом отошла на приличное расстояние и уже издалека наблюдала, найдут ли свою пропажу хватившиеся ее дайверы. Ведь если найдут, то возвращаться за ней не имеет смысла. Однако нет, где они только не искали, а заглянуть под соседний домик никто даже не догадался. Агафья посчитала это хорошим знаком. Не только потому, что теперь у нее был баллон, а еще и потому, что удача, кажется, взялась ей сопутствовать.

Вечером, когда уже все разошлись, она вернулась за своей добычей, погрузила ее в большую сумку на колесиках, изначально приготовленную совершенно для других целей. И отвезла на выбранный участок берега. Порепетировала там, спрашивая себя, справится или нет? Должна! Хотя не так-то это оказалось и просто – дышать под водой, даже имея при себе запас кислорода. Вода норовила залиться в нос, паника норовила забраться в душу. Нос Агафья зажала пальцами, сделав себе заметку завтра прищепку с собой захватить, чтобы руки оставались свободными. Панику загнала куда подальше. Стоит ли теперь паниковать, когда она столько пережила в жизни? И должна еще будет пережить? Завтра. Уже завтра. Пожалуй, это будет самое страшное испытание из всех выпадавших на ее долю, но думать о нем нельзя. Только делать, отключив свои чувства, иначе ничего не получится. Прицепив к баллонам один из прихваченных на берегу оградительных поплавков, так, чтобы он не торчал над водой, но чтобы, нырнув, его сразу можно было найти, Агафья оставила их на дне. А сама выбралась на берег, клацая зубами, и принялась спешно кутаться в полотенце. Какой бы неизнеженной она ни была, а сезон и действительно лучше всего открывать пока только на пляже, не торопясь забираться в воду. Но и это, как многие другие нюансы, тоже должно сыграть ей на руку: можно быть уверенной в том, что спасать ее кинутся от силы один-два смельчака. Остальные останутся зрителями на берегу. И свидетелями. А ей сегодня нужно будет еще подсуетиться и подальше отсюда, вон там, за каменным выступом, далеко выдающимся в море, сделать закладку – пакет с одеждой и полотенцем. Ориентиром ей должен был послужить ржавый затонувший корабль. Это не считая того, что надо еще воды навозить. Много дел! Но они не дают ей времени думать и чувствовать!

Довольно скоро Агафья согрелась, возя в своей сумке от моря на виллу канистры с водой. Пришлось сделать пять ходок. Вроде не так уж и много, но она настолько измоталась, что, вернувшись в свою лачужку, просто упала на кровать, сразу заснув мертвым сном. Что было хорошо, иначе переживать бы ей да мучиться до утра, теряя решимость.