Глава 4

Некоторое время тому назад с Юрием случился инсульт. Бизнесмену повезло: речь, зрение, слух и движения после удара сохранились в полном объеме. Отчего-то в сознании людей твердо закреплены некие стереотипы, касающиеся болезней. Ну, допустим, если вам поставили диагноз «онкология», то следующая остановка, по мнению досужей публики, «крематорий». Вовсе нет, рак успешно лечится, многие люди прошли необходимый курс реабилитации и живут счастливо. Или рассеянный склероз – это приговор. Конечно, ничего приятного в вышеупомянутой болезни нет, но сейчас с ней успешно борются, человека вводят в стадию ремиссии, которая длится годами, а открытие бета-интерферонов подарило больным надежду на исцеление. После инсульта люди теряют разум и лежат парализованными – еще одно расхожее мнение. Да, кое с кем случается такое несчастье, но бывают удары, после которых вы легко восстанавливаетесь, возвращаетесь к нормальной жизни, продолжаете работать. Заболеть может каждый, но Юрий очень испугался и велел жене:

– Не смей никому говорить слово «инсульт».

– Почему, – удивилась Лида, – не сифилис же?

– Дура, – вспылил всегда корректный муж, – меня начнут считать идиотом! Для всех у меня гипертонический криз!

– Инсульт, если разобраться по сути, и есть гипертонический криз, – решила поспорить Лада.

Юрий набрал полную грудь воздуха, покраснел и молча упал в подушку. Жена помчалась за врачом.

– Вы недооцениваете опасность, – объяснил доктор Ладе, – сейчас все обошлось, но удар может повториться. Юрию нельзя нервничать, от гнева бывает спазм сосудов, последствия могут стать трагическими.

– Понимаете теперь, почему Лада не могла развестись с мужем? – спросил Федор. – Ей не позволяла совесть. Оставить тяжелобольного нельзя, волновать Юрия запрещено. Лада берегла супруга, а Юра, лежа в больнице, составил завещание, оставил все любимой жене, несмотря на протест мамочки.

– Кого? – напряглась Нора.

– Аси Михайловны, – потер затылок Шульгин. – У Юры есть мать, свекровь Лады, та еще штучка с ручкой. Еще брат, Николенька, с женой. Юра содержал всех, но наследство дробить не хотел. Знаете, что он сказал мне, написав бумагу? «Растащут, Федька, капитал по крошкам, Ладу крыльями забьют. А так им придется ей кланяться. У кого в руках корзинка с пирожками? У Ладки! От ее желания зависит, кому и сколько отсыпать, пусть на задних лапах ходят».

– Погодите, – остановил я Федора, – инсульт был давно?

– Еще до нашего знакомства с Ладой.

– А завещание составлено только сейчас?

– Нет, оно просто переписано.

– Зачем, – кинулась в бой Нора, – кто был хозяином капитала по прежнему документу?

– Лада.

– И какой смысл в переделке завещания? – недоумевал я.

Федор усмехнулся.

– Бизнес Юрия динамично развивался, появлялись новые интересы, в частности он вложил деньги в медцентр, основал студию звукозаписи, хотел стать продюсером. В старом завещании ни о чем таком речи не шло, вот и возникла необходимость корректировки. Увеличилось количество наследуемого, а личность наследницы осталась неизменной – Лада.

– Хорошо, – кивнула Нора, – ясно. Едем дальше. Завещание написано, и через короткий срок после этого Юрий падает с лестницы из полированного гранита?

– Да.

– Ломает шею?

– Верно, у него закружилась голова, – торопливо начал объяснять Шульгин, – это последствия инсульта. Юру иногда «штормило» – погода меняется, или он устанет на работе. Вот и в тот роковой день с утра лил дождь, днем шпарило солнце, к вечеру загремел гром. От таких катаклизмов человечество скоро вымрет, как динозавры. Юре стало плохо, думаю, он цеплялся за перила, но не удержался. Ступеньки скользкие, крутые, вес у хозяина более ста кило… Ну и ударился шеей, сломал позвонки.

– Неприятно, – пробормотала Нора, – но подобное случается. Отчего же арестовали Ладу, если произошел несчастный случай!

Федор нахмурился.

– Не знаю. Всех живущих в доме опросили, а потом неожиданно пришли за Ладой.

– Вы тоже давали показания? – живо отреагировала Нора.

– Странный вопрос.

– Так да или нет?

– Конечно, да.

– Вы живете в квартире постоянно?

– Вы имеете в виду у Юрия? – уточнил Федор.

Нора кивнула.

– Нет, я ухожу, когда отпускают, прихожу по приказу, работаю без ограничения времени, – пояснил заказчик, – но у меня есть в их апартаментах каморка. Иногда приходится заночевать, если уж совсем допоздна задержали.

– А в роковой день где вы были?

– Дома, беда с Юрием случилась в мой выходной.

– Странно, – протянула Нора.

– Абсолютно нет, – с жаром возразил ей Федор, – любому служащему положен хоть изредка отдых.

– Ага, – кивнула Нора, – и чем вы занимались?

Неожиданно Федор засмеялся.

– Вы проверяете мое алиби? Полагаете, что я тайком проник в квартиру работодателя, спихнул его с лестницы, шмыгнул на улицу и ушел незамеченным? А потом, когда Ладу арестовали, начал мучиться совестью и явился сюда с желанием нанять частных детективов? Господи, версия не выдерживает элементарной проверки! Даже менты меня не заподозрили.

– А почему, – на полном серьезе осведомился я, – очень логично получается? Лада становится полноправной хозяйкой капитала, выжидает некий срок, выходит замуж за вас, и начинается счастливая жизнь!

Федор горестно вздохнул.

– Ну, во-первых, никто не знал о наших отношениях, для всех я – наемный служащий. Квартира Шульгиных имеет весьма странный вид, похоже, ее проектировал безумный архитектор. На первом этаже нет ни одной стены. Открываете входную дверь и оказываетесь на огромной территории, размером с Красную площадь. Справа шкаф для одежды, прямо кухня, чуть левее гостиная, далее, по кругу, каминная. Это не комнаты, а зоны, разграничены они при помощи пола. В одной части помещения он приподнят, в другой утоплен, и везде разномастные светильники. Описать интерьер трудно, это… это… чума! Иного слова и не подобрать! Полнейшее смешение стилей, винегрет из мебели, люстр, ковров. Хотя винегрет относительно однородное блюдо, оно состоит из овощей, а первый этаж квартиры Шульгиных более напоминает… э… если пользоваться кулинарными сравнениями… гречневую кашу с ананасами, сметаной, макаронами и сырым тунцом.

– Малосъедобное сочетание, – скривился я.

Федор засмеялся.

– Вот-вот! Кухня оформлена в стиле хай-тек, шкафы без ручек, вмонтированные в потолок галогенки, металлические поверхности, блестящий пластик, а столовая – типичный ампир: повсюду нечто позолоченное, резное, гостиная словно выпала из сельской Англии конца девятнадцатого века: кресла, диваны, пуфики – все с обивкой в мелкий цветочек, на полу толстые ковры. Сильное впечатление производят окна, часть из них закрыта офисными жалюзи, но есть и стеклопакеты, зашторенные тяжелыми парчовыми занавесками с кистями. Мне в первый раз показалось, что я ошибся дверью и попал в мебельный магазин. Знаете, сейчас некоторые торговые салоны выставляют в залах композиции, оборудуют вроде как квартиры.

– А где спали члены семьи? – заинтересовалась Нора.

– В центре первого этажа находится лестница, – продолжал Федор, – нелепо пафосное сооружение. Если подняться наверх, то попадаете в небольшой холл-библиотеку, а из него ведут двери в личные комнаты. Что там у кого из мебели и как оборудованы спальни, я понятия не имею. Заглядывал лишь к Юрию. У него там кабинет и опочивальня. Ничего особенного, обычная обстановка.

– А у Лады? – прищурилась Нора.

– Исключая здоровенную кровать под балдахином, остальное смотрится традиционно, – не заметил ловушки клиент.

Нора бросила на меня быстрый взгляд, я моргнул в ответ. Да, я отлично заметил оплошность Федора, только что он заявил: «Заглядывал лишь к Юрию» и через секунду описал ложе Лады.

– Когда Юрий упал с лестницы, – продолжал Федор, – он скатился на первый этаж, а там было полно народа. Присутствующие бросились к хозяину, поднялся шум, гам. Лада же в тот момент находилась у себя. За ней побежала Олеся, горничная, она нашла супругу покойного в кровати, та спала, прикрывшись пледом, в комнате бубнил телевизор, Лада задремала под какую-то передачу.

– Пока ничего странного, – констатировала Элеонора.

Федор сцепил пальцы в замок, похрустел суставами и воскликнул:

– Да, но милиция рассудила иначе. Супруги находились наверху одни, Юрий скатился с лестницы, а жена спит! Да так крепко! Ничего не услышала, ни шума падения – сто кило не пушинка, ни криков домашних. Завещание написано в ее пользу, и тапочки купила она!

– Тапочки? – непонимающе переспросила Нора.

Федор смутился.

– Дурацкая ситуация, ее даже не стоит обсуждать.

– Вам лучше рассказать нам все, – сурово приказала Нора.

Федор откашлялся.

– У Юрия артрит, знаете, что это такое?

– Болезнь суставов, – кивнула Элеонора, – они опухают, краснеют, перестают нормально двигаться.

– Верно, – согласился клиент, – а в моде сейчас ботинки с узкими носами. Юрий очень мучился от этой обуви. Приходя домой, жаловался, вот Лада и купила мужу уютные тапочки, теплые, широкие, мягкие, внутри мех, снаружи кожа и подметка из натурального материала.

– Тоже кожаная и поэтому отчаянно скользкая, – осенило меня.

– Да ерунда это! – обозлился Федор. – Эдак можно заподозрить всех, кто приобрел для своих родственников новые тапки! Если бы не дура горничная, Олеся, менты и не чухнулись бы!

– А что сказала им домработница? – встрепенулась Нора.

– Глупость!

– Давайте в деталях!!!

Федор засопел.

– Дура она.

– Охотно верю, – закивала Нора, – но, очевидно, в словах горничной имелся некий резон, раз к ним прислушались.

Клиент вытащил из кармана плоскую золотую коробочку.

– Разрешите?

– Курите, – милостиво кивнула Нора и добавила: – Красивый портсигар.

– Подарок на день рождения.

– Можно посмотреть? – вдруг попросила Нора и добавила: – Я собираю всякие табакерки, портсигары.

– Смотрите на здоровье, – пожал плечами Федор и протянул ей портсигар.

Хозяйка повертела его в руках.

– Дорогая вещь.

– Подарок, – повторил Федор, – от жены.

– У вашей супруги отменный вкус, – похвалила Нора, – но вернемся к Олесе, что же она рассказала?

– Дурь! – с чувством повторил наш гость. – Взбрело же в голову болтать чушь ментам.

Я уставился на Федора, а тот наконец начал излагать факты. Если собрать их воедино, получалась гиря, которая просто обязана была раздавить несчастную Ладу.

В обед хозяйка велела Олесе вымыть лестницу. Домработница старательно выполнила приказ, но Лада осталась недовольна и закатила девушке скандал.

– Отвратительная работа, – злилась супруга Юрия, – ты даже не прикоснулась к тряпке.

– Что вы, – попыталась оправдаться прислуга, – я отдраила ступени тщательнейшим образом.

– А пятна? – не успокаивалась Лада.

– Где?

– Вот! Черные кляксы!

– Это гранит такой, – пролепетала Олеся.

– Не смей мне возражать! – вскипела хозяйка. – А ну, берись за щетку!

Олеся чуть не плача схватила специальное средство для мытья натурального камня и начала на карачках переползать со ступеньки на ступеньку, недоумевая, что случилось со всегда спокойной Ладой.

Спустя час горничная робко сообщила хозяйке:

– Готово.

Лада оглядела лестницу и вновь осталась недовольна.

– Она не блестит!

– Так сколько мыла я потратила, – простодушно ответила Олеся, – вот она и потускнела.

– Уродство, – затопала ногами Лада, – немедленно натри ступеньки!

И дала Олесе бутылочку с этикеткой «Суперблеск, полироль для любых поверхностей, кроме пола».

– Специально купила, – неожиданно мирно заявила Лада, – в хозяйственном у дома, сказали – волшебное средство. Иди и обработай им лестницу!

– Тут написано «кроме пола», – робко заметила Олеся.

– А я велю ступени отполировать, – обозлилась Лада, – шевелись, убогая. Скоро Юрий вернется с работы, ему надо спокойно отдыхать, а не наблюдать, как служанка-лентяйка по квартире с тряпками колбасится.

После столь суровой отповеди Олеся побоялась ослушаться и тщательно намазала ступеньки жирным составом. Стало так скользко, что девушка чуть не упала, перебираясь с одной площадки на другую.

Очень скоро домой вернулись все члены семьи. Мать Юры, Ася Михайловна, села в кресло у телевизора в гостиной, Николай пристроился рядом, его жена Светлана возилась у плиты. Света хорошо готовит и служит в семье поваром. Одна Лада сидела наверху, в своей комнате.

Последним явился Юрий, он устало поздоровался с родными и, отказавшись от еды, пошел в спальню.

– Милый, – крикнула Ася Михайловна, – нехорошо голодным ложиться спать, можно язву заработать.

– Сначала приму душ, а потом перекушу, – отозвался Юрий.

Через пару минут Светлана крикнула:

– Олеся, сделай одолжение, сбегай в супермаркет, сахар закончился.

Горничная покорно двинулась к шкафу за уличной обувью, но ее остановила Ася Михайловна:

– Олеся, принеси журнал из моей спальни.

Поскольку хозяйки почти одновременно дали указания, домработница растерялась, но потом сказала:

– Сейчас, Ася Михайловна, только рафинад приволоку.

– Олеся, – возмутилась старуха, – мне что, час ждать?

– Супермаркет в соседнем подъезде, – решила поспорить Олеся, – я за пятнадцать минут обернусь.

– Она невыносима! – вздохнула Ася Михайловна и попыталась встать из кресла.

– Сиди, сиди, мамочка, – метнулась к ней невестка.

Светлана повернулась к горничной и с возмущением воскликнула:

– Сколько раз тебе говорить: любое распоряжение мамы выполняется мгновенно! Поняла?

– Угу, – кивнула та.

– Тогда рысью за прессой, – повысила голос Света.

Олеся, тщательно держась за перила, медленно потащилась в комнату старухи. Часть полироли лестница «съела», но все равно ступеньки казались скользкими, как лед.

Журнал лежал на тумбочке у кровати, Олеся взяла его и тут заметила, что из-под двери ванной пробивается узкая полоска света. Горничная решила, что Ася Михайловна забыла выключить электричество, осторожно приоткрыла створку и увидела… Ладу.