Глава 7

Роскошный особняк смотрел на мир черными окнами. Катюша уверенно щелкнула пультом. На одном из столбиков забора заморгала красная лампочка. Ворота медленно отъехали в сторону.

– Вы припаркуйтесь у задней двери, – велела Катя, – и подождите пока в гостиной, я постараюсь не задерживаться.

– Я не спешу, – быстро сказала я, – собирайся сколько хочешь.

Катя кивнула.

– Кофе хотите?

– Нет, спасибо, я лучше так посижу.

– Вон пульт от телика.

– Хорошо, не волнуйся.

Катюша резко повернулась и пошла к лестнице, я осталась одна в огромной, более чем пятидесятиметровой комнате.

Сколько у них книг! Полки идут от пола до потолка, и, похоже, тут полно детективов. Вон книги Марининой, Поляковой, Устиновой… а еще Рекс Стаут, Дик Фрэнсис, Агата Кристи, Нейо Марш. Похоже, Соня страстная любительница криминальных романов. Надо же, она никогда не говорила раньше о том, что увлекается подобной литературой. Интересно, Кате нравятся такие книги?

Что бы ни говорили педагоги о воспитании, яблоко от яблони недалеко падает. Можно каждый день лупить ребенка, но если ваша мама и бабушка до глубокой старости не сумели выучить таблицу умножения, то, скорей всего, их внучка и правнучка окажутся круглыми двоечницами по математике и никакие педагогические меры не помогут. Дитя можно обтесать, научить его вставать при виде взрослых, не перебивать старших, мыться на ночь, чистить зубы, но если его предки за сотни лет выработали умение прятать глубоко внутри любые душевные переживания, то ребенок абсолютно невольно будет вести себя так же. Насколько я помню, Соня никогда не распространялась о каких-либо домашних делах. Она была приветлива со всеми на кафедре, не хамила людям, как Роза, не задирала нос, не кичилась редким для советских людей материальным благополучием. Улыбчивую, слегка апатичную, безукоризненно воспитанную, способную протянуть руку помощи, но, на мой взгляд, эмоционально холодную Соню Адашеву ничто не могло вывести из себя. А оказывается, она была иной – умело скрывала свои истинные чувства. Похоже, Катя из той же когорты. Девочка сегодня похоронила мать, во второй раз. С человеком такое несчастье случается единожды, а Катюшу бог наказал дважды. Не всякий взрослый справится в таком случае с эмоциями, большинство из нас свалится в истерическом припадке. А Катя гордо «держит лицо». Право, не знаю, хорошо это или плохо?

Я потянулась к сигаретам. Сделав пару затяжек, встала и распахнула окно. Из сада сладко запахло фиалками. Темное небо с крупными звездами нависало над поселком, несмотря на поздний час, на улице стояла духота. Ужасно, когда человек решает свести счеты с жизнью, еще страшней, если рядом не находится того, кто способен сказать: «Погоди, поживи еще недельку, глядишь, ситуация окажется не столь безнадежной».

Сколько людей, ночью пообещавших себе повеситься, дожив до утра, изменили свое решение? Ну почему я тогда уехала, оставив Соню одну?

Вдали, между елями, высаженными вдоль забора, мелькнуло что-то белое. Я вгляделась. Светлое пятно копошилось у забора. Кошка? Небось охотится на полевых мышей. Впрочем, нет. Собака! Боже мой! Девочка! В белом!

Я оперлась о подоконник и выскочила в сад.

– Эй, стой, – крикнула я, быстрым шагом двигаясь к изгороди, – погоди!

Белая тень нырнула в заросли, я ринулась за ней, продираясь сквозь кусты ежевики, вся исцарапалась, уперлась носом в забор и остановилась. Похоже, мне не догнать «гостью».

Плохо понимая, кто и зачем лазил по участку, я повернула голову влево и ахнула. На колючках покачивалась розовая сумочка на длинном ремешке, точь-в-точь такая, как у девчонки, напугавшей Соню на собачьей выставке.

Я схватила клеенчатый планшет, сунула его под свою футболку, потом вернулась в дом так же, как и покинула его, поднялась на второй этаж и постучалась в дверь к Кате:

– Можно, котик?

Нет ответа.

Очень осторожно я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Огромная комната с шикарной обстановкой, плазменным телевизором и супернавороченным компьютером оказалась пуста. На кровати стоял полупустой чемодан, масса вещей валялась на ковре. Слева в спальне имелась еще одна дверь, похоже, она вела в ванную, потому что оттуда доносился плеск воды. Катя решила принять душ. Оценив обстановку, я поняла, что девочка прособирается еще как минимум два часа, и побежала к выходу.

Охранник, стоявший у шлагбаума при въезде в «Ниву», молча выслушал мою гневную речь, потом ответил:

– Мимо нас мышь не проскочит, посторонних не пускаем. Я всех торможу, на номер машины смотрю и разрешаю проезд согласно заказанному из коттеджа пропуску.

– Но в саду Адашевой кто-то разгуливал! Вот сумочка.

– Не знаю, – отбил мяч секьюрити, – за жильцами я не слежу, тут семьдесят девять домов. Мало ли кто чем занимается! Могут и по чужим участкам шастать.

Решив не сдаваться, я села в «Пежо» и медленно объехала поселок. Знаете, что я выяснила? Да, у официального въезда стоит будка с огромным амбалом, но со стороны леса нет никакой охраны. В одном месте забор разобран, и в глубь массива деревьев тянется достаточно широкая, хорошо утрамбованная дорога, по которой способен пройти не только пешеход, но и проехать мотоцикл и не слишком большой автомобиль. Мой «Пежо», имей он чуть более высокую посадку, элементарно покатит по «шоссе».

Выяснив это, я снова подъехала к секьюрити и сердито сказала:

– Со стороны леса можно беспрепятственно попасть в «Ниву». Неужели никто до сих пор не сообщил вам про сломанный забор?

Парень надулся:

– Мое дело маленькое, велено тут дежурить. Ежели кто чего нарушил, топайте к председателю. Задняя ограда не мой объект!

– Ладно, – кивнула я, – вы правы. С какой стати вам беспокоиться о том, что не записано в служебной инструкции? Скажите, о несчастье с Софьей Адашевой вы слышали?

Охранник кивнул:

– Милиция приезжала, ясное дело, народ гудит. Плохо ей на дороге стало, прямо на шоссе померла. Во до чего деньги доводят. Нет уж, лучше маленькая зарплата, да сам живой!

– Знаете место, где Соня скончалась?

– А вам зачем? – подозрительно насупился юноша.

– Примерно час назад мы с Катей, дочерью Сони, – терпеливо объяснила я, – проехали мимо вас. Девочка высунулась в окно и сказала: «Еду домой». И вы открыли шлагбаум.

– Правильно поступил, – залопотал охранник. – Катю я хорошо знаю, она здесь постоянно проживает…

– Вы бдительный и хороший служащий, – улыбнулась я, – никаких претензий к вам у меня нет, просто хотела объяснить: я близкая родственница Кати, она теперь будет жить у нас, в Ложкине. А о месте, где случилось несчастье с Соней, я спрашиваю потому, что хочу повесить там на дереве венок. Знаете, традиция такая есть.

– А-а-а, – протянул парень, – тут близко, полкилометра не будет. Второй поворот, у оврага громадная береза стоит, там все и случилось.

Я доехала до места, постояла на дороге, спустилась в овраг, увидела тропинку и пошла по ней, светя перед собой фонарем, который на всякий пожарный случай всегда вожу в багажнике.

Извилистая дорожка бежала между деревьями, потом она резко свернула влево и уперлась в утрамбованный проселок. Я присела на пенек. Так. По правую руку виден задний забор «Нивы» и большой пролом в нем, то есть с основного шоссе легко можно попасть на задворки поселка, нужно лишь пройти по тропинке. Интересно, куда ведет проселочная дорога?

Я снова вернулась к охраннику.

– Ну, нашли? – спросил юноша, поднимая шлагбаум.

– Да, спасибо, береза очень приметная. Не знаете, если поехать по той дороге, ну, по уходящей к поломанному забору, то где окажешься?

Юноша хмыкнул:

– В деревне. Грызово ей имечко. Жители тут работают, не все, но многие, те, которые не пьют.

– Да?

– Ага. Кто траву на участках косит, кто заборы чинит, я сам оттуда, – разоткровенничался охранник. – Во повезло! Работы-то в Грызове не найти, народ в Москву катается. Пехом на электричку, потом на метро. Вон Райка в парикмахерской в столице ученицей стоит, в пять утра на работу из дому вылетает! Ваще, с ума сойти. С другой стороны, куда деваться? В Грызове-то делать не фига. Лишь огород и коровы. У нас тама мрак! Водопровода нет, туалет во дворе! Зимой в отхожее место бегать прям беда, пока взад-вперед смотаешься, задубеешь до смерти. А мне повезло, в охрану взяли. Двое суток тут, двое дома дрыхну. И деньги нормальные, и ехать никуда не надо. По дорожке пробежался и на месте. По шоссе-то никто не ходит, крюк большой.

Я усмехнулась. Естественно, парень знает про пролом в заборе и спокойно пользуется им!

Увидев мою ухмылку, охранник вновь надулся и пробубнил:

– Чего стоите? Проезжайте, не загораживайте вход.

Я прождала Катю еще часа полтора. Сидела в кресле, раздумывая над сложившейся ситуацией. В какой-то момент, вынырнув из мыслей, я подняла глаза и заорала. На меня от двери надвигался огромный дядька, настоящий монстр, чудовищная глыба с огромными, лопатообразными ладонями, без шеи и с маленькими глазками, похожими на два уголька.

– Здрасьти, – загудел он.

– Вы кто? – дрожащим голосом, пытаясь нашарить мобильный телефон, спросила я. – Как попали в запертый дом? Зачем?

– Дык, – начал размахивать ручищами дядька, – мы… того… выносить пришел… Колька я, здрассти, пожалуйста… извиняйте, конечно, вещички отдайте!

– Сейчас милицию вызову, – пообещала я.

– Зачем? – изумился великан. – Вещички отдавайте, и делу конец.

Боясь потерять сознание от страха, я рылась руками в сумке. Ну где же мобильный?

– Коля, – сердито заявила Катя, появляясь в гостиной. – Ты почему тут?

– Дык… вещички давайте!

– Они на втором этаже!

– Ты его знаешь? – в изумлении спросила я.

– Да, – кивнула Катя, – это Колька! Местный идиот! Я позвала его чемоданы таскать. Он тебя испугал?

Я отметила, что девочка перестала обращаться ко мне на «вы», и кивнула:

– Есть немного, он возник так внезапно.

– Кретин, – топнула ногой Катя, – на секунду оставить нельзя! Ведь велела дуболому: ступай по лестнице вверх! Нет, порулил в гостиную. Зла на тебя не хватает! А ну марш за баулами!

На лице Николая появилась виноватая улыбка.

– Дык… не сердитесь!

– Какой толк на тебя злиться!

– Уж простите!

– Ладно, ступай!

– Я хороший? – ныл мужик. – Да? Коля старательный?

– Коля замечательный, – со вздохом вымолвила Катя, – умный, красивый, услужливый. А теперь вали за шмотками. Снеси кофры вниз и уложи в машину. Кстати, мне придется взять с собой Зифу!

– Конечно, – кивнула я, – шпиц поедет с нами. У меня и в мыслях не было оставить тут собаку одну.

– Коля, действуй, – велела девочка.

Гигант ломанулся в дверь.

– Беда с ним, – хмыкнула Катя, – тело борца сумо, а мозг как у мухи.

Несмотря на недоразвитый ум, Коля ловко справился с задачей. Мы с Катей сели в автомобиль, набитый багажом.

– У меня нет наличных денег, – вздохнула девочка.

Я вытащила сто рублей.

– Вот, дай ему.

– Никогда, – отрезала Катя, – с какой стати такую сумму отваливать? Десятки хватит!

– Понимаешь, у меня тоже отсутствует наличка, одна эта бумажка.

– Значит, ничего не дадим.

– Так нельзя! – возмутилась я.

– Можно, – отмахнулась Катя, – он дурак!

– Потому и нельзя, – окончательно разозлилась я, – обижать убогого грех! Эй, Коля, ты отлично справился с делами.

Розовая бумажка перекочевала в ладонь гиганта. Я выехала со двора, Катя молчала до того момента, как машина вырулила на Новорижскую трассу. Потом она сказала:

– Колька нес мои вещи, верно?

– Да.

– Значит, мне и платить?

– В общем, правильно, – осторожно ответила я, уже сообразив, что любую ситуацию с деньгами Катя воспринимает не совсем адекватно.

– Я хотела дать дураку десятку, больше его услуги не стоят, – размышляла Катя, – но ты всучила ему стольник.

– И что?

– Думаю, будет справедливо, если запишешь на мой счет чирик, – решительно заявила Катя, – девяносто целковых ты потеряла!

Я не нашла, что ответить малолетней скупердяйке, и от растерянности изо всех сил нажала на газ. Обычно я езжу со скоростью примерно шестьдесят километров в час, меня пугает интенсивное движение, предпочитаю плюхать в правом ряду, выруливая в крайний левый только в редких случаях. Но сейчас я летела по трассе около разделительного отбойника, не глядя на спидометр. Дорога совершенно пуста, никаких неприятностей не предвидится. Стоило мне об этом подумать, как послышался резкий свист. Я притормозила. Вот оно, Дашуткино счастье, на обочине в столь поздний час притаился сотрудник ГИБДД.