Глава 11. Биение сердца

Ева

Совершенно безумный день. Ссора с Леоном, разговор с Аликой, еще один разговор с Леоном… Затем завтрак с их ненормальной матушкой и да, там снова Леон!

Еще даже не обед, а я уже устала.

Правда, о передышке, хотя бы небольшой, можно было не мечтать, ведь мужу приспичило отправиться по каким-то делам именно в моей компании. С одной стороны, я была рада уехать из этого дома, а с другой… За полчаса в пути мы так и не сказали друг другу ни слова.

Я банально не знала, о чем с ним разговаривать, и полагала, что это взаимно. Но план по захвату сердца Леона оставался в силе, так что всю дорогу я старательно выдумывала темы для бесед. Мне нужно было узнать его лучше и расположить к себе, но сколько бы тем в уме ни перебрала, так и не раскрыла рта. И хотела бы я сказать, что вместо этого молчаливо рассматривала проносящиеся за окном пейзажи, но увы.

Когда мы вышли из дома, Леон забрал у своего помощника ключи и сам сел за руль, из-за чего мне пришлось устроиться на пассажирском сиденье. А поскольку все мысли крутились вокруг этого невыносимого мужчины, мой взгляд все чаще уходил в самоволку и изучал профиль Леона, полностью сосредоточенного на дороге. К этому времени я перестала даже пытаться отрицать, что муж хорош собой – какой смысл? Он ведь действительно красив.

В конце концов, должен же быть в этом браке хоть какой-то плюс.

Что ж, получите, распишитесь. Леон настолько хорош собой, что каждый выход в свет его наверняка сопровождает толпа девиц, млеющих от одного лишь аромата его парфюма. Хотелось бы верить, что они не закидают меня камнями, когда узнают о свадьбе.

И все же странно… никогда бы не подумала, что неравнодушна к мужчинам с настолько явной энергетикой грубой силы. Я зачитывалась романами про властных мужчин, которые приходят и берут желаемое, наплевав на все препятствия, но в реальности бежала от таких, ведь для меня все они были связаны с миром, от которого хотелось оказаться как можно дальше.

Быть может, это был самообман?

Что если все это время я бежала от самой себя?

У меня было несколько непродолжительных романов, но даже когда я думала, что влюблена, поцелуи не пробуждали внутренних бабочек, не казались пьянящими, не заставляли забыть обо всем. До сегодняшнего дня во мне жила уверенность, что подобные ощущения бывают лишь на страницах книг.

Я снова искоса бросила взгляд на Леона.

Абсурдное желание коснуться его щеки вспыхнуло так внезапно, что мне с трудом удалось себя остановить: пришлось сжать кулаки, чтобы унять идиотское покалывание на кончиках пальцев. Этот шрам на его щеке прямо-таки не давал мне покоя. Как и татуировка, вновь скрытая под высоким горлом свитера.

Муж был красив, и даже вечно сведенные на переносице брови его скорее украшали. Хотя создавалось впечатление, что Северский вовсе не способен расслабиться или, упаси боже, улыбнуться. И еще пару часов назад я была в этом абсолютно уверена, но нет.

Как ни странно, сегодня Леон открылся для меня с новой стороны. Оказалось, муж умеет даже смеяться, а еще на несколько мгновений выключать режим мудака. Шок.

Все еще не верилось, что мы целовались. Не сговариваясь, мы оба сделали вид, что ничего такого между нами не было, но я не могла выбросить поцелуй из головы. Порой воспоминание вспыхивало так ярко, что обжигало губы, и лишь усилием воли мне удавалось сдержать порыв прикоснуться к ним пальцами.

Мне категорически не нравилось, что я думала о поцелуе без отвращения. Неужели всего пары его улыбок хватило, чтобы он перестал быть врагом? Нет, глупости.

Пусть я стала его женой, но нам с Леоном никогда не быть на одной стороне.

Или?..

Боже, как же все сложно! Когда я соглашалась выйти за Северского, думала лишь об одном: нужно помочь отцу и уберечь семью от войны. И хотя я сознательно пошла на этот брак, все же действовала на эмоциях. Внезапная перестрелка, первая встреча с Леоном, подслушанный разговор отца – и все это в один день.

Я испугалась.

Испугалась, что стану причиной множества смертей. И этот страх оказался так силен, что я поспешила избавиться от него, не дав себе возможности как следует все обдумать и продумать. Я уцепилась за возможность заключить перемирие и сосредоточилась на том, чтобы убедить Леона пойти на некоторые уступки. А вот на размышления о последующей замужней жизни времени уже не осталось.

Интересно, а Леон задумывался о том, какой будет его жизнь в этом браке? Или ему действительно было плевать? В первый же вечер он объявил, что я не нужна ему, но спустя всего несколько дней поцеловал так, как никто прежде…

«Леон вовсе не такой плохой, как о нем говорят».

Зачем Алика это сказала? Ее слова казались невероятной глупостью, учитывая все, что за последние несколько дней Леон наговорил и сделал лично мне. Возможно, он добр к своей сестре, но ведь это не отменяло остального.

– Хочешь что-то спросить? – вдруг пробасил Леон.

Я вздрогнула и поспешно отвернулась.

Черт, надо же было так глупо попасться!

– Нет.

Он усмехнулся.

– Тогда что? Наслаждаешься видом? У меня уже щеку припекает от твоего взгляда.

Вот! Вот поэтому я его и ненавижу. Павлин самовлюбленный.

– Было бы чем наслаждаться, – фыркнула я и закатила глаза. – Всего лишь проверяю, не собрался ли ты угробить нас обоих, заснув за рулем.

– Неужто не доверяешь моим водительским навыкам?

– Тебе я не доверила бы даже колпачок от ручки.

Леон сжал руль до белых костяшек, и я сразу пожалела о своей несдержанности.

Проклятье! Так я никогда не смогу влюбить его в себя.

– Что ж, милая, давай это исправим, – произнес Северский как-то зловеще, но я даже голову в его сторону повернуть не успела: он резко увел машину вправо, и меня впечатало в дверь.

Мы съехали с асфальтированной дороги, и я завизжала, потому что впереди, перед лесополосой, был небольшой спуск, больше похожий на неглубокий овраг.

А этот псих даже не думал сбрасывать скорость.

Я в ужасе схватилась обеими руками за ручку над окном и заорала еще громче, когда машина ненадолго оторвалась от земли и приземлилась уже в овражке.

– Что ты творишь?! Леон, остановись, ты же нас погубишь!

Мои вопли остались без ответа, Северский лишь улыбнулся и надавил на газ.

Лесополоса, за которой скрывалось огромное поле, была все ближе. Деревья стояли настолько плотно, что между ними не проехал бы даже велосипед, не говоря уже об огромном внедорожнике.

И мы мчались прямо на них.

– Леон, остановись! – взмолилась я. – Пожалуйста, хватит!

Но хренов псих не слушал.

Он снова крутанул руль.

Под мой истошный визг мы избежали смертоносного столкновения с березками, с вероятностью в тысячу процентов превратившее бы нас в лепешку. Вместе с машиной, зад которой прилично занесло, прежде чем мы продолжили эту суицидальную поездку уже вдоль деревьев.

Я думала, что вырву ручку с корнем: с такой силой меня повело влево, когда Леон нашел разрыв в лесополосе и свернул в сторону поля. Мы подпрыгивали на каждой выбоине, а у меня уже драло горло от постоянного крика.

Добравшись до поля и не сбавляя скорости, Северский стал петлять по нему, избегая проложенной другими машинами колеи. В какой-то момент я подумала, что мы рухнем в очередной овраг и уже начала прощаться с жизнью, но этот придурок словно до миллисекунды знал, когда и где нужно повернуть, чтобы не убиться.

Когда машина наконец остановилась, меня всю колотило. А когда, чуть повернув голову, я увидела довольную улыбку на лице Северского, то пожалела, что под рукой нет пистолета.

Дрожащими пальцами я кое-как смогла открыть дверь и буквально вывалилась наружу, плюхнувшись на колени. Честно говоря, очень хотелось лечь и целовать холодную землю.

– Ева, что с тобой?

Я даже не заметила, когда Леон подошел. Без особого труда он поднял меня и поставил на ноги. В ту же секунду у меня сорвало предохранители, и я набросилась на мужа. Влепила ему пощечину и, кажется, расцарапала при этом его щеку проклятым кольцом.

– Что ты устроил?! Совсем больной?! – мои крики разносились по полю, пока я била кулаками по широкой груди Северского. – Ненавижу тебя! Хренов псих! Ты чуть не угробил нас обоих!

Леон перехватил мои запястья и прижал меня спиной к себе.

– Ева, успокойся, – процедил он, пытаясь усмирить брыкающуюся меня. – Нам ничего не угрожало.

– Пусти меня! Отпусти! – силы заканчивались, слезы жгли глаза, но я все равно пыталась вырываться из его хватки. – Убери от меня свои руки! Как же я ненавижу тебя!

– Услышь меня, – он стиснул меня чуть ли не до жалобного хруста в ребрах и прижался губами к уху. – Все было под контролем. Ты была в безопасности. Со мной тебе нечего бояться.

– Не ври, – сказала я севшим голосом. Резкий всплеск адреналина пошел на спад: тело так и пробивала мелкая дрожь, а я обмякла в руках мужа. – Ты, как и всегда, хотел продемонстрировать свою власть надо мной. Показать, что можешь поступать как только угодно твоей черной душе: захочешь – поцелуешь, захочешь – доведешь до истерики.

Леон развернул меня лицом к себе и пальцами поднял мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. Он нахмурился даже сильнее обычного, а потом осторожно, почти нежно, коснулся моих щек, стирая с них слезы.

– Ева, я не хотел тебя пугать, – его голос прозвучал непривычно тихо. – По крайней мере, не так сильно.

Мне хотелось и дальше злиться на него. Слова Леона звучали как бред, ведь он не мог слышать мои вопли и не понимать, как сильно я напугана. Хотелось снова закричать и может, влепить еще одну пощечину, а после никогда больше с ним не разговаривать, но вдруг подул сильный ветер. Я поежилась, Леон обхватил меня обеими руками, словно желая закрыть собой от ветра, и все мои мысли тут же бросились в рассыпную.

Он был так близко…

Его руки прижимали меня к себе одновременно крепко и осторожно, как если бы он держал в руках нечто хрупкое, требующее бережного отношения.

Его глаза смотрели прямо в мои и, по ощущениям, заглядывали в самую душу. И отчего-то мне совсем не хотелось скрывать ее, даже если бы знала, как это сделать.

Мы стояли посреди поля, и будто не существовало целого мира за его пределами.

Уже второй раз за это утро я не понимала, что происходит. Не знала, что чувствую, почему, и откуда взялись все эти незнакомые ощущения. Но мое сердце стучало так сильно, что почти не было сомнений: Леон почувствует его биение даже через несколько слоев одежды.

Мне хотелось прижаться щекой к его груди и услышать биение его сердца. Узнать, что эта близость творит нечто странное не только со мной, что Леон тоже это чувствует.

Наверное, я бы поддалась порыву, если бы муж хоть на миг отвел свой взгляд, но этого не происходило. А у меня не находилось сил выбраться из плена его ледяных глаз, которые не царапали меня привычным холодом безразличия, а опаляли настоящим жаром.

Мы потянулись друг к другу одновременно.

Наши губы соприкоснулись, послышался чей-то тихий стон.

На этот раз за моей спиной не было стены, и мои руки смело обхватили шею Леона, коснувшись чувствительной кожи ноготками и подстегнув его усилить напор.

Где-то на краю помутневшего сознания промелькнула мысль: если поцелуй должен завершить один из нас, то это точно буду не я. И этот факт беспокоил меня ровно того момента, когда Леон коснулся языком моей губы.

Я все же сделала то, чего так хотела: провела пальцами по его щеке, и жесткие волоски бороды ощутимо царапнули кожу, ставшую невероятно чувствительной.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это безумие и к чему привело: было не похоже, что хоть кто-то из нас планирует остановиться. Телефонный звонок раздался так же громко и внезапно, как будильник в шесть утра, и заодно привел нас обоих в чувство.

Стоило нам отлипнуть друг от друга, как на меня ледяной водой пролилось осознание всех масштабов катастрофы. Судя по оторопелому взгляду Северского – на него тоже.

Телефон мужа продолжал надрываться, пока мы с Леоном возвращались в реальность. Ну, в ту самую, где мы враги и ненавидим друг друга.

Черт возьми!

Я же почти ничего не знаю про этого человека. А все, что знаю, мне совершенно не нравится. А еще, я ненавижу его, и об этом стоит напоминать себе как можно чаще. Сделать из этого очевидного факта гребаную утреннюю мантру.

Второй поцелуй за несколько часов, подумать только! И все эти идиотские мысли про биение сердца… Как я могла допустить это?!

Больше подобное не должно повториться.

– Что, снова надоела моя болтовня? – язвительно поинтересовалась я. Как показывала практика, нам с Леоном лучше не молчать рядом друг с другом.

– Именно, – отозвался Северский довольно резко для человека, чей язык еще минуту назад хозяйничал у меня во рту. – Твоя истерика надоела. Не испытывай больше мое терпение и жди в машине. У меня важный разговор.

Демонстративно закатив глаза, я вернулась в авто и громко хлопнула дверью. Муж действительно с кем-то созвонился, но я даже не пыталась вслушиваться: все мои мысли занимал проклятый поцелуй, а взгляд каждую секунду возвращался к мужскому профилю. И это были слишком тревожные симптомы для недели знакомства.

К черту план.

Мне следует держаться как можно дальше от Леона Северского.