7

Саша, сдав последний экзамен, написав только брату о том, что она переведена на 2 курс медицинского колледжа, фельдшерского отделения, вышла из здания колледжа. В лицо дунул теплый ветер. Душный, лишенный кислорода. Саша улыбнулась. Любая погода в ее понимании была хороша, главное, чтобы она была. Главное, что можно дышать.

Она, не осматриваясь и думая ни о чем, скинула кроссовки, сняла носки и ступила босой ножкой на горячий асфальт. Шаг. Другой. Кожу обжигает, должно быть больно, но тело не чувствует боли.

– Саш! – услышала она крик позади. Девушка остановилась и обернулась – никого. Совсем. Буквально через минуту на крыльце колледжа появился Кирилл и крикнул: «Саш!». То самое слово, с той же интонацией, с той же громкостью, с тем же звуком.

Саша смотрела на него, крепко сжимая пальцами кроссовки. Кирилл окинул взглядом ее с головы до ног и уперся в босые ноги, безропотно стоящие на асфальте, нагретом светом безжалостной звезды так, что на нем можно было яйца жарить, и в кучку осколков, лежащих позади.

– Осторожнее! – громко и испуганно сказал Кирилл, указывая на стекла. Саша опустила глаза, бездумно следуя цели, на которую указывал палец Кирилла и, не заметив стекла, наступила прямо на них. Кирилл остановился с ужасом ожидая, как вот-вот, через секунду-другую первый импульс, несущий собой боль, достигнет мозга и раздастся визг и активируется защитная реакция. Но ни через секунду, ни через минуту не последовало никакой реакции. Кирилл, поверженный крайней степенью безразличья, проявленного девушкой после того, как она наступила всей массой на разбитое стекло, стоял с открытым ртом.

– Ты, – Кирилл запнулся, не веря, что девушка на самом деле не чувствует боли, а скорее героически терпитее. С какой целью она это делает непонятно, но то, что она терпит боль, абсолютно точно! Ведь вот! Прям около ее пятки появилась кровь! Кирилла передернуло. Он, будущий фельдшер, был готов к тому, что выбранная им специальность в будущем покажет ещё много пострадавшего мяса, много боли и страданий он увидит и услышит. Но то, что человек топчется по битым стеклам уже кровавыми ногами и никак не реагирует на это, никак не укладывалось у его голове. Кирилл не был готов к такому. Не по себе ему стало именно из-за странного и удивительного безразличия босоногой девушки и ее черного, всепоглощающего, тяжёлого как каменная плита, взгляда. Настолько черного, что Кириллу казалось, будто на него смотрят две бездны, червоточины, засасывающие все в себя. Девушка даже не моргала, ничего не замечая, кроме лица Кирилла.

– Ты наступила на стекла, – сообщил он, прочищая горло от скопившейся слюны. Саша молча, перевела взгляд на свои ноги. Да, действительно, под правой ногой сбоку виднелась кровь. Саша снова посмотрела на Кирилла, и он только один ответ мог прочитать в ее глазах: «и что?». На ее лице не было ни одной эмоции, которая должна была бы быть у любого другого нормального человека.

– Дай мне руку, – со страхом попросил Кирилл, протянув руку к ней. По необъяснимым причинам парень боялся этой странноватой девушки, боялся оставаться с ней наедине.

Саша безмолвно протянула ему руку, и Кирилл сжал ее пальцы, аккуратно, боясь причинить боль, подвел ее к себе ближе. Не говоря ни слова, они добрались до лавки на троллейбусной остановке. Кирилл посадил девушку и сед рядом, положив к себе на колени правую ногу с ранениями. Он бережно и заботливо, неожиданно для самого себя, осмотрел раны. Порезы глубокие, сильные. Кровь струилась по пятке и капала на асфальт, формируя лужицу, задевая штаны Кирилла.

– Как же ты так? – спросил он сам себя, все еще исследуя ее ногу. Окровавленные стекла остались лежать на асфальте, на вид в ранах ничего не осталось. И Кирилл, не понимая, что на него нашло, по-настоящему беспокоился о девушке. – Долго заживать будет, – подытожил он, все еще рассматривая ранения.

– А ты поцелуй их, – Саша посмотрела на него пронзительным взглядом.

– Кого? – Кирилл не очень понимал, о чем просит странная девушка.

– Поцелуй мои раны, – Саша улыбнулась и согнула ногу в колене. Кирилл опешил от просьбы но, несмотря на неистовый поток слов в его голове, отказывающей Саше в ее просьбе, несмотря на протесты, мысленно манифестирующие, Кирилл с чуждой ему нежностью, обхватил пальцами щиколотку и медленно поднял кровавую ступню к губам. Его разум верещал тонким, противным голоском, вопрошая, какого черта происходит, но тело продолжало начатое. И вот его мягкие пухлые губы прикоснулись к кровоточащему порезу на пятке. Саша улыбнулась такой страной, дьявольской улыбкой, не сводя черных глаз с изумленного лица Кирилла. Он смотрел в ее гипнотизирующие глаза, облизывая ее ступню. Его рот весь был в крови, его пальцы дрожали, ласково сжимая ее голеностопный сустав. Саша склонила голову набок, ухмылка становилась более очерченной, издевательской, взгляд все сильнее давил на Кирилла, пригвождая его к земле, заставляя пресмыкаться.

– Ты такой нежный, – прошептала она, подсовывая ему левую ногу, – поцелуй и эти раны. Они нуждаются в всё излечивающем твоем поцелуе, – Саша чуть усмирила свою ухмылку, но не избавилась от нее окончательно. Ей нравилось смотреть как ласковый язык зализывает ее раны, как красные от крови губы, причмокивая покрывают раны мягкими поцелуями.

Кирилл принял вторую ножку, опускаясь губами на порезанную кожу. Горячая кровь, удивительно темно-вишневого цвета, попадала ему в рот, он проглатывал ее вместе со слюной, все еще неотрывно и не моргая смотря в глаза девушки.

– Кирилл! – раздался визг возмущения и порицания. Парень вздрогнул и тут же отпустил ножку. Он вскочил с лавки судорожно оглядываясь, словно не понимал, где находится. На троллейбусной остановке уже собрались люди, в основном сдавшие экзамены студенты. Студенты! Из его же колледжа! Студенты знали Кирилла если не лично, то в лицо уж точно! Впереди стояла Оля, зажимая рот рукой, чтобы хоть как-то заставить себя молчать. Как сильно и безжалостно она была поражена тем, что увидела. В груди свело мышцы и нервы словно защипали, облитые уксусом, сжимаясь, при этом набирая массу, сильнее давя на ребра, грозясь сломать их, рвануть и разнести их в дребезги, на маленькие кусочки. Как же это возможно? Что же это такое? Что же происходит? А возмущение все сильнее стягивало свои кольца вокруг грудной клетки. Дышать тяжело, каждый вдох давался с таким трудом. И организм откровенно сбился, не понимая, какому алгоритму следовать. Активировать ли дыхательную систему? Успокоить ли нервную систему? Осушить ли слезы? Что же делать?

Кирилл вертелся на месте, разглядывая пораженные лица, оценивая масштаб бедствия произошедшего. Но он никак не мог собраться с мыслями и отключить расширяющееся состояние паники и гнева.

– Что за херня? – крикнул Кирилл, уставившись на улыбающуюся Сашу, не в силах справиться ни со своими эмоциями, ни объяснить себе произошедшее.

Студенты старших курсов стояли рядом и хихикали, едва сдерживая желание разразиться открытым смехом. Они перешептывались, тыкали пальцами и вновь хихикали.

Саша встала босыми ногами на грязный асфальт и подошла к Кириллу.

– Мягкие губы, – сказала она довольно громко, чтобы ее слышали все, – запомнят вкус моих ног, – Саша опустила глаза и улыбнулась, – захотят еще.

– Сумасшедшая сука! – Кирилл подался вперед, но тут же Оля, стоявшая до это парализованная увиденным, схватила его за руку, не пуская сделать шаг.

– А они запомнят, – Саша вновь взглянула на парня и пошла плавной походкой прочь, ставя ноги в одну линию, покачивая бедрами.

Кирилл пнул со злости мусорный бак около остановки и громко вскрикнул. Его охватила видимая дрожь, а на глаза наворачивались слезы от обиды. Он сжал кулаки, а глаза бешено искали предмет, который можно было бы ударить. Лицо покрылось пунцово-бордовой краской, зубы плотно сжались.

– И что уже случилось? – на остановке появился преподаватель анатомии, которого первый курс еще не знал, так как анатомия должна была появиться в расписании только на 2 курсе. – Что у тебя с лицом?

– Да он ноги девчонке лизал, Николай Анатольевич! – рассмеялись старшекурсники. Анатом перевел удивленный взгляд на Кирилла и нахмурился. – А рот-то почему в крови? – спросил он.

Николай Анатольевич, преподаватель с огромным стажем, повидал много студентов и знал о многих интрижках, в которые студенты то и дело ввязывались, но, чтобы на остановке, прямо у ворот колледжа облизывали друг другу ноги, омывая рты кровью! Такого он еще не видел. Да, студенты умеют ежегодно удивлять педагогов чем-то новеньким и не очень умным. Не зря Николай Анатольевич говорил, что предыдущий курс был гораздо умнее.

Кирилл сжал еще сильнее кулаки и быстрыми шагами поспешил поскорее уйти, дабы не сгореть со стыда окончательно. Оля трусцой побежала за ним, пытаясь схватить его за руку. Уже около метро она остановила его и протянула влажные салфетки. Кирилл, чуть успокоившись, принялся оттирать рот. Но вместо того, чтобы стереть кровь, он размазывал ее еще сильнее.

– Дай сюда! – скомандовала Оля и стала аккуратно стирать кровавые, сухие разводы вокруг его рта. – Что это было?

Кирилл ответил ей таким взглядом, что девушке захотелось провалиться сквозь землю, чтобы больше никогда не видеть такого взгляда. Но она выдержала его взор, продолжая обтирать рот. Кирилл вздохнул, мысленно успокаивая себя всеми возможными и невозможными доводами. Ольга ни в чем не виновата. Не стоит кричать на нее.

– Не знаю, – ответил он, опустив голову. Багровая пелена вновь накинула свою вуаль на его лицо.

– Зачем ты это делал? – Оля достала другую салфетку, снова вытирая его лицо. Ей хотелось скорее покончить с этими отвратительными последствиями на прекрасном лице Кирилла, чтобы больше не видеть их, сразу попытаться забыть то, что увидели ее глаза.

– Что я делал? – Кирилл решил понять, что люди видели со стороны, – что ты видела?

– Как ты целовал ее пятки, – с отвращением сказала Оля, перестав вытирать кровь с его лица, – облизывал ее пальцы. У нее кровь текла, а ты слизывал… – в горле рос комок, тошнотворный комок, заставляющий быстро сглатывать скапливающуюся слюну. – Почему у нее была кровь?

– Дерьмо! – Кирилл отвернулся. Новая порция стыда захватила его тело. Что ж получается, люди на остановке видели это? Люди в проезжающих машинах видели это? Люди, проходящие мимо – тоже? Черт. Черт! ЧЕРТ! Все его нутро истошно голосило, не зная, как и куда можно выплеснуть центнер оголтелой злобы.

– Эй, – девушка обошла его, их глаза встретились, – что случилось?

– Откуда я знаю! – прошипел он, схватив ее за плечи. – Я просто сделал то, что она попросила! Понимаешь? Я просто это сделал!

Кирилл выдохнул, надув щеки, осматриваясь по сторонам. Хорошо, что у всех, кто это видел, есть два месяца летних каникул, чтобы забыть то, что случилось на троллейбусной остановке. Хорошо, что в ближайшее время не надо ходить на пары, ежедневно принимая душ позора и безжалостной насмешки. И Кирилл понимал, что по-другому и быть не могло! Мало того, что подростки, в принципе, жестоки, так то были не просто подростки, а студенты медицинского колледжа. Цинизм и черный юмор попадали им в кровь вместе с воздухом, которым они дышали в стенах колледжа. Искать у них понимание или сочувствие равносильно поискам иголки в стогу сена.