Глава вторая

Я с уважением относилась к тому, что человеку нужно побыть одному, пусть с ним есть кто-то рядом. Нередко лучше молчать, чем донимать людей разговорами, особенно если они сразу дают понять, что молчать им легче.

И хотя у меня оставалась масса вопросов, я не выяснила практически ничего, даже взгляды князя на призрака, я молчала. Под колесами джипа стелился ровный асфальт, мы приближались к побережью, дул уже ощутимо сильный ветер и швырял в бок машины россыпи мелких камешков. Навстречу пронесся рейсовый автобус, и я почувствовала, как джип качнулся от потока воздуха.

Я смотрела в окно и думала.

Кристиан просил не упоминать, что следователь приедет по делу. Просто гость, например, я. Самый подходящий из всех вариантов. Это было разумно, это было логично, но я представляла пока что с трудом, как смогу разобраться, не применяя привычные методы. Изображать восторженную девицу я не умела, и, возможно, за столько лет я вообще разучилась спрашивать. Допрашивать – да, и задача предстояла мне не из легких.

Князь Ланарт считал происходящее не стоящим внимания специалистов. Но в управлении обеспокоились.

Призраки – это плохо. Сущности с условным разумом и очень реальными целями. Опасные сущности, особенно телесные, молчаливые и не ограниченные абсолютно ничем. Призракам не место в мире, который покинули их тела, и больше всего меня тревожило то, что этот призрак появился внезапно.

– Когда вы видели призрак впервые? – я все-таки нарушила тишину, мне нужна была информация – сверка информации. – Вы не ответили на мой вопрос.

– Недели две назад? – Кристиан покачал головой. – Может, чуть больше.

– Вас это не удивило? Или в вашем доме призраки появлялись и раньше?

– Кажется, да. Ценность замков заключается в том, что они с привидениями, верно? – Он шутил, пусть и невесело, и я затруднялась сказать, хороший ли это знак. – Периодически их замечали, но это семейные предания. Обиженные жены, свалившиеся с лошади мужья. С ними, если мне не изменяет память, отменно справлялись священники.

Я кивнула. Методы церкви были более сложными, но работали в те времена, когда наука еще не продвинулась так далеко.

– Сейчас вы не предлагали отцу пригласить священника?

– Он считает, что призрак закономерен, ваше… мэм, – Кристиан опять сбился, поморщился, и я, хотя он не мог меня видеть, разве что краем глаза, подняла ладонь.

– Давайте договоримся, – попросила я. – Я для всех ваша гостья, надеюсь, вы придумали правдоподобную легенду, как мы познакомились. Вы будете путаться, меня узнают те, кто не должен меня узнавать, нет никакой проблемы проверить любые подозрения в сети… Раз мы настолько близкие друзья, что вы пригласили меня на выходные, забудьте про «ваше высочество». Достаточно, что ваш отец наверняка узнает меня. Условились?

Кристиан сбавил скорость. Я рассмотрела указатель «К замку Ланарт, частная собственность», но мы проехали поворот – под указатель «Кэр Керриг, 12 миль, ограничение скорости: 40 миль, осторожно: ремонт дороги».

Он мне не ответил, вероятно, не знал, что сказать, и с теми, кто не был связан никакими сословными условностями, мне было намного проще.

– Мои коллеги называют меня по имени.

Мне стоило бы добавить, что добрая половина из них понятия не имеет, кто я, а вторая половина, возможно, догадывается, но не обращает на это никакого внимания. «Принцесса, серьезно? Ну круто», – сказал Дин, мой напарник, и больше эту тему мы с ним не поднимали.

– Вас устроит версия, что мы познакомились в Тремонте прошлым летом? – с легкой улыбкой спросил Кристиан. – Я не так часто куда-либо выбираюсь.

– Если вы скажете, что я ненавижу Тремонт, – согласилась я, – тем более что это сущая правда.

– Почему?

Я не собиралась кривить душой.

– Потому что это пафосное тяжелое место, куда нет доступа нуворишам, каждый из которых может запросто купить этот самый Тремонт целиком, и когда идешь по улице, кажется, что она колышется от поклонов как море. Я была там всего один раз с братом и его женой, до того как… давно, они увлекались горными лыжами, а я просто хотела развеяться перед очередной сессией. Вряд ли там что-то изменилось. – И это была не та тема, которую я хотела бы развивать. – Что-то еще можете рассказать мне про этот призрак?

– Если бы мог, я не стал бы писать в управление. Меня беспокоит то, что отец считает это нормальным и не придает никакого значения. И то, что призрак агрессивен.

– А как отец это вам объяснил?

– Пока никак. Вы познакомитесь с ним и поймете.

О князе Винсенте Ланарте я знала только то, чем меня порадовала сеть. Вдовец, проходил службу в армии, но так было принято, и не сказать чтобы аристократия сильно переживала по этому поводу, по образованию искусствовед – тоже весьма типично, иметь диплом и никаких поводов применить его к делу, даже когда есть нужда в заработке. Но вот Кристиан…

– Кто вы по образованию?

Кристиан, который был одет слишком дорого для человека, чья семья вынуждена экономить.

– Художник и программист. Занимаюсь дизайном игр, хорошая профессия для того, кто не хочет афишировать свой род занятий. «Скорость», наша последняя разработка.

– Не знакома, простите, – я была не сильно удивлена. Закрыться в кабинете, заработать хорошие деньги и не привлечь при этом внимание, великолепное решение. – Если я правильно понимаю, ваш отец полагает, что вы ограничились дипломом в сфере искусств?

Кристиан уже неплохо справлялся с задачей, которую я ему обозначила: быть со мной – хотя бы создать видимость – на более короткой ноге. Он не ответил на мой вопрос, что этикетом не дозволялось, и мне это понравилось. Я отвыкла, а прямо сказать – не захотела привыкать к церемониям.

Если быть до конца откровенной, я просто сбежала от них. И, несмотря на то, что меня за глаза осуждали, я считала, что все сделала верно.

Мы въехали в город – старинный, затянутый туманной легкой взвесью, узкие улочки, невысокие дома, размеренное и аккуратное движение транспорта и людей. На севере высился покрытый зеленью холм, и даже сквозь фильтры пробился наконец запах океана.

Здесь было ощущение застывшего времени. Типично для маленьких городков Бриссара, не тронутых торопящимся жить, меняющимся, слишком быстро меняющимся миром. Ни огромных стеклянных зданий, ни броских неоновых реклам, казалось, моргни – и исчезнут машины, и вместо них неспешно покатят кэбы по мостовой утомленные лошади.

Мы ехали к больнице, нас опередила карета скорой помощи, проскочив по встречной. Машины замерли, пропуская ее, и Кристиан воспользовался паузой и посмотрел на меня. Я постаралась улыбнуться так, чтобы это не вышло нарочито-ободряюще, и не смогла не спросить:

– Вам не сказали, что именно произошло?

Я помнила, он произнес «кажется», но я нередко переспрашивала спустя какое-то время. Отличный способ узнать информацию, если первый раз ее попытались скрыть.

– К сожалению, нет. Парамедиков вызвал кто-то из клининговой компании, секретарь отца сейчас в отпуске, ему сообщили уже после.

Места на парковке не было, но нам повезло. Изрядно потрепанный пикап отъехал очень вовремя, и Кристиан умело припарковал джип в узком кармане. Как гостье, мне следовало подождать в машине, как следователю – узнать все от медиков.

– Я с вами.

– Да, разумеется.

Я захлопнула дверь машины – и нет, не могло все быть гладко. Никогда не было. Стоило мне обернуться, как я встретилась взглядом с какой-то женщиной, явно из тех, кто не пропускает ни одной светской сплетни. Глаза ее были как плошки, а рука словно сама потянулась в карман за телефоном.

Но я привыкла. Каждый раз это было хлестко, каждый раз я думала – так, возможно, чувствует себя человек, неосторожно поддавшийся на уговоры продюсеров из ток-шоу. Ненужная популярность. Я равнодушно развернулась и быстро пошла к дверям больницы.

Она была новой, а значит, финансируемой. Старые здания сложнее отапливать, в них труднее сделать все правильно и удобно для пациентов и персонала, но и строительство требует огромных вложений. Кристиан догнал меня, и почему-то мне почудилось, что у него было желание тронуть меня за рукав, но это, разумеется, никогда бы не произошло.

В приемном покое была суматоха, но упорядоченная, не нервная. Какое-то время нам пришлось подождать, пока сотрудница регистратуры сверит данные, потом она назвала нам фамилию врача и попросила немного подождать.

– Ненавижу, – тихо сказал Кристиан в сторону.

– Что, простите? – переспросила я.

– Ждать. Ожидание в больнице. Лучше сразу.

Он отвернулся, я устало потерла лоб. Что-то было про больницы, когда я читала в сети про его отца. Княгиня Ланарт умерла скоропостижно, диагноз я не запомнила, но подумала, что Кристиан тогда был совсем еще мал.

Скорчившись на стуле, беззвучно плакала молодая женщина, рядом с ней сидел усталый доктор. Беспокойно ходил мужчина туда-сюда. Провезли пациента на каталке, и судя по лицам врачей, все было серьезно. Я редко думала, что бывает за пределами моей работы, когда увозят потерпевшего и до того момента, когда мне удается его допросить. Оказывается – боль и страх, и белый, слишком яркий свет, и особенный запах больницы, и шаги по полу – нигде, ни в одном другом месте, шаги больше так не звучат.

– Кристиан, – позвала я, мельком подумав, что допускаю ошибку, и ему не нужно сейчас мое вмешательство, но он обернулся. И смотрел не на меня, а в сторону.

Я обернулась тоже, решив, что он увидел лечащего врача, но к нам быстрым шагом, хромая, шел по коридору высокий седой мужчина.

Глава третья

Мой отец не должен был стать королем.

Быть может, и мать никогда бы не согласилась на брак с племянником королевы, но отец был из тех, за кем не охотится пресса. Образование, увлечения, служба в армии и никаких ограничений, которые позже стали портить мне жизнь. Все в пределах разумного для человека, которому по мнению многих повезло куда больше, чем им.

Ее величество казалась уже вечной. Ее сын и наследник престола благополучно почил лет десять назад в возрасте шестидесяти трех лет, право наследования трона перешло к его сыновьям – и внукам ее величества. Но что-то пошло не так, и королева, уже находясь практически при смерти, объявила наследником престола своего младшего брата.

Говорили, что это было связано с тем, что мать принцев была психически нездорова, но наша семья никогда не была в курсе деталей. Мы жили обычной жизнью – радуясь, что никто не диктует нам, как нам жить, куда ходить, как проводить свободное время, что у нас есть это время, в конце концов. Мой старший брат делал карьеру инженера-тестировщика авиационных систем, я изучала в колледже ксенобиологию и собиралась связать свое будущее со службой в полиции. Разбирать появления всяких сущностей в нашем мире – что может быть интереснее, думалось мне.

Мой дед скончался скоропостижно. Его возраст был не менее почтенен, чем года королевы. Произошло все ужасающе быстро, и отец, запинаясь, сказал нам однажды, что мы переезжаем в столицу, а он становится королем.

Я оказалась к этому не готова. Никто был к этому не готов, но родители и брат меня пощадили. Я не успела примелькаться на телеэкранах, и мой официальный отказ от титула «ее королевское высочество» прошел почти незамеченным. После этого я отправила документы в университеты нескольких стран и выбрала Бриссар. Мало явных родственных связей с правящим королем, язык, который я превосходно знала, и подходящий мне климат.

С семьей я созванивалась редко, испытывая и угрызения совести, и тоску. Делать вид, что мы незнакомы, было даже проще, чем знать, что кто-то слушает наш разговор – так было положено. Личной жизни у родителей, брата, его жены и двоих детей больше не существовало, а я ощущала себя предательницей, и это было действительно так.

Может, поэтому я не могла не приехать на конфирмацию племянницы – мероприятие пышное, но закрытое для всех, кто не носил соответствующие титулы. Величества и высочества, а еще – охрана и слуги, именитые музыканты и несколько миллионеров, которые просачивались везде.

Отличать гостей было просто. Национальная или традиционная одежда у членов королевских семей, подчеркнуто скромная роскошь костюмов десятка богатейших людей мира. Я старалась не танцевать – не умела, не произносить речей – сказать было нечего, и бальное платье оказалось катастрофически неудобным. Мое сердце сжималось, когда я смотрела на виновницу торжества – в пятнадцать лет она не была ни ребенком, ни юной девушкой: дрессированная кукла, сидящая так, как полагалось по этикету, смотрящая так, как ее научили, говорящая то, что ей велели произнести. И чтобы не бороться с желанием сорвать с праздничного стола белоснежную скатерть и не взболтнуть это чопорное болото, я сбежала из зала в весенний сад.

Королевский дворец никогда не был моим домом, если не считать те несколько недель, когда я не покидала собственных комнат. Кто-то высадил в парке восточную вишню, она цвела в эти дни, и яркие лепестки усыпали дорожки вопреки всякому этикету. Я брела от фонаря к фонарю, слушая далекую музыку и бездумно раскидывая лепестки носком туфель.

Принц и принцесса – забавный титул, и где-то можно всю жизнь прожить, не зная, что твой сосед его носит. Если нет узнаваемого клейма «королевское» перед словом «высочество». Мужчина в старинной военной форме меня не удивил. Он мог иметь громкий, никому не известный титул и писать многостраничные коды или оперировать, или переводить книги, или преподавать, или строить дома, да в принципе что угодно. Я не видела его никогда, и он меня тоже. Все, что мы поняли – примерно мы ровня.

К счастью, ни мне, ни ему в голову не пришло продемонстрировать придворный этикет.

– Сбежали? – холодно поинтересовался он. В полутьме я не рассмотрела его лица.

– Жаль малышку, – пробормотала я. «Четыре года назад она мечтала войти в Олимпийскую сборную», – хотелось добавить мне, но это значило – сразу дать знать, кто я такая. Поэтому ни он, ни я не назвали друг другу своих имен.

Мне показалось, он хотел мне что-то сказать, но вместо этого поклонился коротко, развернулся и просто ушел. Я пожала плечами – было немало тех, кто любил повторять слова о высоком долге. И это человек, вероятно, был из таких, мне нечего было с ним обсуждать, его уходу я была только рада.

Сейчас он остановился напротив нас, и я постаралась не отводить взгляд. Неприятно, но все же, это мне стоит стоять, надменно вздернув подбородок.

– Меган Хорнстед – моя гостья, – пояснил Кристиан. – Извини, я должен был предупредить.

И по этикету представить сначала князя. Но я сама просила забыть про этикет.

Кроме того, узнать во мне ту девушку в бальном платье сейчас очень сложно, фамилия Хорнстед у нас так же распространена, как в Бриссаре – Смит, а мое придворное, официальное имя звучало иначе. Князь кивнул, я понадеялась, что он меня действительно не узнал.

– Если ты на машине…

– Врачи разрешили тебе покинуть больницу? – перебил его Кристиан. – Надо найти…

– Не надо, – бросил князь. – Я вызову доктора Мартинса. Нет ничего такого, с чем он бы не справился.

Он направился к выходу, Кристиан смотрел отцу в спину, и напряжение нарастало. Пронзительно зазвенела сирена, кто-то крикнул «код синий», и Кристиан буквально бросился вслед за отцом. Я лишь покачала головой – минус проклятые церемонии, я могу вернуться к нормальной жизни.

Я догнала их уже возле машины, и князь, обернувшись, заметил сыну:

– Невежливо было бросать гостью.

Меня подмывало сказать, что не менее глупо сбегать от врачей. С моей стороны было глупо упустить возможность узнать, что за травмы получил князь на этот раз, но я же действовала инкогнито. Законно и одновременно инкогнито.

– Все в порядке, сэр, – заверила я и воспользовалась тем, что могу сесть на переднее сидение.

Щелчок ремня безопасности прозвучал как взведенный курок. Я усмехнулась – я разошлась, выискиваю аллюзии, а надо просто еще раз прокрутить всю информацию, ту немногую, которую мне удалось узнать.

Князь не выглядит как человек, пострадавший серьезно. Вероятно, он подписал отказ от лечения – только этим можно объяснить то, что его беспрепятственно выпустили из больницы. С учетом госпитализации вывод один – он избежал осмотра ксеноврачом, который может определить повреждения, нанесенные сущностью. Любой невролог или кардиолог решит, что пациент в полном здравии и прибор разово дал досадный сбой, но это лишь до поры, поэтому грамотный специалист обязательно пригласит коллегу по ксенопрофилю.

Значит, на этом придется настаивать мне, и если князь будет сопротивляться, я буду вынуждена показать жетон. Это плохое решение, но пока оптимальное. Воздействие телесных сущностей, если Кристиан прав, среди прочего, может быть на нейронные связи.

– Как вы себя чувствуете, князь? – спросила я, чуть обернувшись назад. – Вы уверены, что доедете до дома нормально?