– Неважно, каких, – он повел руками вокруг, показывая одному ему видимый беспорядок, – японских, китайских, итальянских и всех других прочих. Лебедей пугают, уток закармливают, да еще и на сувениры разбирают все, на что глаз упадет. Если б не программа поддержки туризма, в которой нам приходится участвовать, никого бы сюда не пускал.

– Не пускал? – Дороти покраснела от неприятного открытия. – Так вы сам виконт Вестверли?

Похоже, он посмеялся про себя над ее дрогнувшим от почтения голоском, иронично разуверив:

– Нет, виконт мой отец. Я просто Пол Крист.

Вместо того, чтобы назвать свое имя, Дороти неотесанно выпалила:

– Но вы же станете виконтом?

– Надеюсь, это произойдет как можно позже, – серьезно ответил он и предложил: – Может быть, нам стоит пойти к вашему автобусу? Насколько я знаю, пребывание туристов в замке заканчивается ровно в пять.

Дороти ахнула, идя за ним. Она совсем забыла о времени! Уходить отсюда отчаянно не хотелось, и главную долю в ее смятение вносил идущий рядом с ней невероятный Пол Крист. Всю дорогу он рассказывал ей об истории создания парка и замка, забавных случаях, происходивших с ним здесь, обращаясь с ней не как с прыщавым недалеким подростком, а как с равным себе гостем, причем желанным.

Она понимала, что это только хорошее воспитание, и ничего больше, но все равно сердце екало каждый раз, когда он говорил «а вы как думаете?» или «что вы скажете по этому поводу?»

Но главным было даже не это демонстрируемое уважение, а то, что от него веяло необыкновенным обаянием и ей хотелось соглашаться абсолютно со всем, что он говорил, хотя в обычное время ее обуревало то, что отец называл «наиглупейшим духом противоречия» и надеялся, что этот подростковый нигилизм пройдет как можно скорее.

Они подходили к главному подъезду, когда перед ними затормозила элегантная машина глубокого синего цвета и из нее вышла стройная девушка в темно-сером костюме, белоснежной блузке и серебристом галстучке. Посмотрев на них, она с чуть заметным недовольством дернула ровной бровью и холодновато проговорила:

– Привет, Пол! Кто это с тобой?

Спутник Дороти широко и радостно улыбнулся и ласково поцеловал приехавшую в бледную щечку.

– Здравствуй, моя дорогая, рад тебя видеть. А со мной одна из приехавших сегодня туристок, судя по акценту с восточного побережья Штатов. Увы, имя тебе назвать не могу, мы не познакомились.

– Понятно, – тон у приехавшей стал еще суше. – Но я ненадолго, только сказать, что отец приглашает тебя и виконта с виконтессой к себе на суаре завтра к шести вечера. Будут только свои. – В это время ее глаза с выражением нескрываемого превосходства прошлись по невзрачной фигуре Дороти.

И это ничем не заслуженное обидное отношение отрезвило девушку. Она подтянулась, усмехнулась и ответила столь же вызывающим взглядом, ясно говорящим о том, что она эту дурно воспитанную фифочку тоже ни в грош не ставит.

– Я леди Памела Грандсон, дочь графа Лаунтона, – с достоинством произнесла приехавшая, неприязненно усмехнувшись, и с предупреждением уточнила: – невеста Пола. – А вы кто?

«Да, умеют английские аристократы одной фразой низвести любого до уровня прислуги», – пронеслось в мыслях Дороти. Она могла бы сказать, что ее отец сто раз может купить все это имение вместе с имением графа Лаунтона в придачу, но столь вопиющей вульгарности она себе позволить не могла.

– Я просто Дороти Гюнтер, – вызывающе ответила она, – из Нью-Йорка.

– О, я это так и поняла, – с плохо скрытым сарказмом произнесла леди Памела, – только американцы позволяют себе столь дурно выглядеть. Боюсь, что такое бонтон, им вовсе неизвестно.

Дороти небрежно передернула плечиком, отмахиваясь от язвительности потомственной аристократки.

– О, не волнуйтесь так за меня, пожалуйста! – ехидно ответила она, отвечая уколом на укол. – Уверяю вас, в более достойной компании я выгляжу вполне на уровне. А сейчас прошу меня извинить, меня ждут. – И она убежала к ожидавшей ее возле прибывшего за ними экскурсионного автобуса группе.

Но она еще успела расслышать сказанные Полом с легкой насмешкой слова:

– Что, получила, дорогая? Наша с тобой компания у американцев вовсе не считается достойной.

Ответа этой неприятной цацы Дороти не расслышала, но ничуть не смутилась. Не она первая начала в таком уничижительном тоне говорить с незнакомым человеком. К тому же за время, проведенное в Англии, Дороти убедилась, что и здесь молодежь ее возраста одета точно так же, как и она. Так что леди Памела преследовала одну лишь цель – унизить ее.

Но зачем? Эта мысль не давала ей покоя всю дорогу до Лондона, пока она не решила, что леди убирает со своей дороги всех возможных конкуренток, так, на всякий случай. Это казалось очень странным, ведь где она и где Дороти, но было единственным похожим на правду объяснением. Хотя, возможно, у нее просто характер такой – высокомерный и злокозненный, и говорить людям гадости для нее удовольствие.

Но, в принципе, все это было бы ерундой, если б не Пол. Дороти не хотела о нем думать, но думала. Она не хотела вспоминать о нем, но вспоминала. Первый год после встречи она собирала о нем все сведения, где только могла – в интернете, в официальных сообщениях, в желтой прессе, везде, где упоминалось его имя.

Это было похоже на самоистязание – ведь везде рядом с ним находилась и его невеста, та самая леди Памела. К облегчению Дороти сообщения о свадьбе все не было, и она этому искренне радовалась. Почему-то ей казалось, что эта высокомерная особа принесет виконту неприятности и горе, а не счастье.

Но два года назад, наткнувшись в одном из сайтов о светской жизни Англии на репортаж об очередном торжестве, где виконт Вестверли, как обычно, нежно обнимал свою безупречно выглядевшую невесту, уязвленная собственной бесхарактерностью Дороти взяла себя в руки и решительно прекратила выискивать информацию о своем злополучном увлечении.

Для чего витать в облаках, когда ясно, что она с Полом Кристом никогда больше не встретится? Рассматривать его фото – то же самое, что срывать бинты с еще не зажившей раны. И днем, в круговерти бесконечных дел, которых она взвалила на себя немеряно, ей это удавалось, но вот по ночам ей все равно упорно снился укравший ее сердце красавец.

Во сне Пол ничего ей не говорил, он просто ласково улыбался, и, как Дороти подозревала, вовсе не ей, но просыпалась она с удивительно хорошим настроением, готовая свернуть горы, чтоб стать к нему хоть чуточку ближе, и лишь природный здравый смысл убеждал ее в напрасности этих глупых мечтаний.

А если это не помогало, и голова все равно кружилась от напрасных грез, Дороти вставала перед зеркалом, показывала себе язык, делала длинный нос и заявляла:

– Пусть я и не самая красивая, зато уж точно не дура! И мне давно пора заниматься делом, а не превращаться в бестолковую влюбленную клушу! – и шла покорять новые вершины, загружая себя сначала учебой, а потом и работой так, что в голове не оставалось свободного места для посторонних мыслей.

И эта тактика дала нужный результат: за весь последний год Пол не снился ей ни разу, да и сведений о нем она не собирала. Дороти уверовала в свою силу воли, в то, что успешно преодолела свою несчастливую юношескую влюбленность. Но небрежные слова отца о разорении виконта Вестверли разрушили ее хрупкое спокойствие, как торнадо уносит листья с дерева, попавшего на его пути.

Она и чувствовала себя в эпицентре неистового вихря, не зная, как удержаться от исступленного желания действовать немедленно. Сообразив, что потерпеть пару дней, чтоб остудить голову и действовать холодно и расчетливо, не получится, подрагивающей рукой набрала номер семейного адвоката.

И когда перед ней возникло лицо немолодого мужчины с глубокими морщинами, оставленными не столько возрастом, сколько пережитыми испытаниями, нетерпеливо выпалила:

– Мистер Грассман, добрый день! – едва дождавшись ответа, продолжила: – Узнайте, прошу, как можно быстрее о положении виконта Вестверли. Правда ли, что он вынужден жениться на приданом, чтобы спасти имение?

– Зачем тебе это? – мистер Грассман был так давно знаком с Дороти, что не считал нужным величать ее на «вы». – Уж не собираешься ли ты предложить свою кандидатуру? – он чуть заметно скривил губы в насмешливой гримасе. Он, как и мистер Гюнтер, считал Дороти слишком прагматичной и здравомыслящей особой, чтоб участвовать в подобной малоприличной авантюре.

– Когда я пять лет назад была в Англии, меня просто очаровало поместье Вестверли с необыкновенно красивым замком. И если его можно приобрести, пусть и с ненужным мужем в придачу, то я его приобрету! – уверенно заявила она, скрывая нервозность. – К тому же, между нами, мистер Грассман, я вряд ли смогу найти себе такого красивого и обаятельного мужа, как Пол Крист. Я далеко не хорошенькая, и кавалеров у меня нет. А тут такой выгодный случай! Я не имею права его упустить.

Мистер Грассман поразился. Такого оборота он не ожидал. Покряхтев, как дряхлый старикашка, нехотя согласился:

– Я выполню твое поручение, Дороти, но советую очень хорошо подумать, прежде чем очертя голову бросаться в столь сомнительное приключение. Я понимаю, тебе захотелось замуж, но для чего изобретать столь сложные пути?

– Я не замуж хочу, я хочу жить в поместье Вестверли, – категорично заявила она, старательно копируя капризные интонации Кэтти Дэвинсон. – Там чудесно! И тихо! А какой там парк и лебеди! – и она закатила глаза в мнимом экстазе.

– Если ты хочешь жить в поместье, то почему бы не договориться с виконтом о продаже? Если дать хорошую цену…

Дороти нетерпеливо его прервала:

– Мистер Грассман, вы же знаете, как эти английские лорды цепляются за свои родовые земли. Продать их – это бесчестие, а вот найти богатую жену и выгодно жениться ради спасения имущества – это нормально.

Но старого мистера Грассмана не так-то легко было провести.

– Поместье, говоришь, понравилось? – подозрительно уточнил он. – И кто больше – замок или его владелец?

– Оба! – уже обычным тоном призналась Дороти. – И учтите – у меня уже есть конкурентки. Так что поторопитесь, пожалуйста.

– И кто это столь бесшабашен? – со смешком погрозил ей пальцем адвокат. – Кто посмел перебежать тебе дорогу?

– Папа говорил о миссис Оливер и мисс Крафт. – Дороти принялась нервно барабанить пальцами по столешнице, даже не замечая этого. – Насколько я поняла, они уже предложили свои кандидатуры.

– Ого! Это настоящие барракуды! – поддержал мистер Грассман ее нервозность. – Тогда спешу! – и отключился.

Дороти открыла досье с одним довольно запутанным делом о старинном ожерелье, которое желал заполучить каждый из наследников, категорически отказываясь от компромиссов, и принялась размышлять, как бы убедить их выставить драгоценность на аукцион и поделить вырученные деньги. Но вместо того, чтоб подбирать веские аргументы и доводы, то и дело поглядывала на телефон, нетерпеливо ожидая сообщения от адвоката.

Осознав это, со вздохом отложила досье, подперла щеку кулаком и принялась гипнотизировать дисплей айфона. Мистер Грассман перезвонил ей через полтора часа, за время которых она совсем извелась.

– Этот твой виконт полон немеряной гордости! – недовольно сообщил он. – Требует, чтоб брачный контракт был составлен на срок не более трех лет, с правом выкупа имения. Если выкуп состоится раньше, то и развод тоже. Сведения конфиденциальные, как ты понимаешь. По сути, это банковский займ, только со специфическими условиями. Я бы сказал, это тот еще жук.

– И что, кто-то согласился на его условия? – Дороти постаралась, чтоб голос звучал спокойно, но он все равно сорвался на последнем слове.

– Думают. Сумма для спасения имения довольно большая, что-то около пяти миллионов фунтов стерлингов, терять ее никто не хочет.

– Свяжитесь с его адвокатом и сообщите ему, что я согласна на эти условия! – Дороти уже не говорила, а хрипела из-за внезапно пересохшего горла.

– А что скажет твой отец? – язвительно поинтересовался адвокат. – Это совершенно безумный поступок!

– Я с папой говорила за завтраком, он одобрил мои действия, – Дороти удалось-таки взять себя в руки. – Мистер Грассман недоверчиво скривился, и она серьезно предупредила: – Если вас что-то не устраивает, я могу и сама заняться этим делом. Понимаю, это будет не комильфо, как любят выражаться французы, но, если помните, я имею юридическую практику и вполне могу обеспечить правовую поддержку себе сама.

– Никогда бы не подумал, что ты способна предлагать себя в жены совершенно незнакомому человеку, – мистер Грассман откровенно растерялся. У него было чувство, что небо внезапно грохнулось на землю и разлетелось на миллион осколков, причем каждый из осколков ранил его лично. – Или вы знакомы?

Дороти не считала, что проведенные за разговором несколько минут, во время которых ее именем даже не особо интересовались, можно назвать знакомством, поэтому с чистой совестью ответила «нет».

– Тогда я тебя вовсе не понимаю, – досадливо вздохнул адвокат. – Я сделаю то, что ты хочешь, но, не обижайся, вначале свяжусь с твоим отцом. После разговора с ним перезвоню тебе и сообщу, что он решит. Если он против, то, уж извини, будешь заниматься этим делом сама, мне с Гюнтером ссориться не резон.

Дороти не успела возразить, как он отключился, оставив ее гадать, что скажет отец. Если он станет возражать, то мистер Грассман за это щепетильное дело не возьмется однозначно, как и предупредил. И придется заниматься этим самой, потому что поручить его кому-то другому ей будет просто стыдно.

Хотя в любом случае предлагать свою кандидатуру в качестве временной жены стыдно вдвойне, ведь это тоже самое, что покупать себе бойфренда на ночь. Может, сцепить зубы и забыть виконта Вестверли, как дурной сон? Тут же в глубине души возник столь яростный протест, что Дороти обескураженно поняла – не получится. Да она спать не сможет, если б хотя бы не попробует!

Звонок адвоката раздался почти сразу, Дороти даже не успела выпить чашку кофе, за которым сбегала к кофемашине.

– Да, сегодня воистину день открытий, – без предисловия начал мистер Грассман. – Похоже, все сошли с ума. Твой отец мне заявил, что если ты так решила, то так тому и быть. Потому что ты все равно не успокоишься, пока не добьешься своего. Так что я сейчас свяжусь с поверенным виконта и сообщу ему, что ты согласна на все условия. Надеюсь, он еще в офисе, ведь в Лондоне рабочий день закончен. – И, не удержавшись, ехидно добавил: – Что, уж замуж невтерпеж? – и отключился, не ожидая ответа.

– Да, невтерпеж! – твердо заявила Дороти мигающему айфону. – Но только за одного мужчину, который, увы, будет смотреть на меня лишь как на ходячий банк, выдавший ему ссуду на очень выгодных для него условиях.

Подошло время ланча, но она, ожидая звонка от адвоката, никуда не пошла, не желая обговаривать с ним столь важную тему второпях, да еще в общественном месте, где услышать ее может кто попало. Позвонила в соседний китайский ресторанчик, заказала свинину в кисло-сладком соусе и фрукты в карамели.

Когда через десять минут пришел посыльный, распаковала судки, поставила перед собой и поняла, что не сможет проглотить ни крошки, хотя запах был невероятно соблазнителен. До такой степени она еще никогда не волновалась. Чтоб хоть немного успокоиться, надумала выпить нечто крепкое, причем без содовой, чтобы ушло это ужасное напряжение, скрутившее ее так, что казалось, будто внутри нее туда-сюда ходит острый нож.

Она подошла к бару, в котором хранились напитки для клиентов, открыла его и принялась рассматривать полулежавшие ряды бутылок с вином и стоящие с крепкими напитками. Бурбон, виски, коньяк, водка, бренди, джин, текила, абсент, ром, ликеры, – что выбрать? И стоит ли? Дороти посмотрела на мелко подрагивающие руки и решительно закрыла дверцу.

Не стоит рисковать в такой ответственный момент. Неизвестно, как организм отреагирует на алкоголь, ведь ее знакомство с ним ограничивалось пивом на редких университетских вечеринках, куда она ходила исключительно по настоянию отца, считающего, что в жизни все нужно попробовать.

Прекращая ее мучения, раздался телефонный звонок. Она торопливо включила айфон и увидела ухмыляющееся лицо мистера Грассмана.

– Ну, что малышка, поздравляю, – с нарочитой торжественностью провозгласил он. – Ты официальная невеста виконта Пола Вестверли, почти жена!