– Здесь есть призраки? – спросила старушка, поежившись, вот только на лице мелькнула улыбка.

– Именно так. – Голос Фабриса стал тише, он говорил, подкрепляя каждое слово жестом. – Дома этого я не строил, а выкупил за гроши. Потому как прошлый хозяин верил в мстительных духов. И чтобы сбить цену, мне пришлось узнать темное прошлое этого места. Поговаривают, что полвека назад здесь укрывались несколько эмиссаров парижских республиканцев. Тех самых, что подстрекали рабочие восстания в Лионе.

Госпожа Лустенбергер внимала каждому слову, все ближе наклоняясь к владельцу постоялого двора. Николас же, наоборот, сидел безучастно.

Фабрис продолжал.

– Их выдал собственный подельник. И, прежде чем вернуться в Париж, они жестоко расправились с ним. Прямо на чердаке. Там был их штаб. До сих пор стены того места помнят его мольбы и крики. А иногда, когда наступает ночь и мир затихает, дух на чердаке выходит из тени. Не только я, но и многие постояльцы слышали его шаги, тяжелые вздохи и плач. Так что вот вам живой свидетель потустороннего мира.

Фабрис торжествующе встал. Он видел, что ему удалось впечатлить гостью. Да так, что она попросила еще один бокал вина. Хотя обещала себе в этот вечер не больше трех. Вот только с Николасом ничего не получилось. Все такое же скучающее лицо.

– Что вы на это скажете? – Фабрис не хотел уступать. Все-таки его целью была не старушка.

– Я знаю о духе лишь с ваших слов, этого недостаточно, чтобы я поверил. – ответил Николас. Но внутри вспыхнул огонек любопытства.

Фабрис сделал вид, что обиделся.

– Тогда поднимемся на чердак. Быть может, дух себя проявит.

– Хорошо. – Николас встал. – Правда, итог всегда один. Люди обижаются, потому что я лишаю их чуда. Пусть и жуткого.

– Ничего подобного не случится. Госпожа Лустенбергер, я провожу вас до комнаты. – Фабрис предложил ей руку. Та вежливо взялась за нее, чтобы встать. Вот только с иными планами.

– Вот еще. Вы наговорили таких страшилок, что мне теперь не уснуть! Я поднимаюсь с вами, и нет смысла меня отговаривать.

Все складывалось просто отлично. Старушка верила ему. Большинством они могли убедить писателя. Тогда он обязательно напишет про «Застольную песню». Чем обеспечит поток новых постояльцев.

Всю дорогу Фабрис не сводил глаз с писателя. Сначала тот заглянул в свою комнату и захватил с собой саквояж. Затем сделал несколько пометок угольным карандашом в своем блокноте. Свои пальцы он вытер о брюки.

Чердак пугал и без призрака. За годы работы постоялого двора здесь скопилось немало сломанной мебели. По некоторым разрушенным вещам даже не скажешь, чем они были изначально. Николас шел, аккуратно ступая на старые половицы. Каждый шаг отзывался жутким скрипом, от которого по спине бежали мурашки. Сквозь щели дощатых стен и кровли стонал ветер.

Еще на лестнице Николас попросил погасить масляную лампу, так что компания блуждала в темноте. Елена от напряжения впилась костлявыми пальцами в руку Фабриса. Тот, как джентльмен, прикрыл ее спиной.

После небольшой экскурсии писатель достал из сумки несколько странных устройств. Одно напоминало телеграф. Только небольшой. С двумя торчащими проводами. Второй походил на стеклянный воздушный шар с тонкими иглами внутри. И что-то похожее на музыкальную шкатулку, но с проводами и большой ручкой.

– Аппарат Бодо, – начал знакомство Николас, показывая на телеграф, – только слегка измененный.

Дальше он показал на стеклянный шар.

– А это электрическая свеча Яблочкова…

Но, увидев абсолютную пустоту в глазах Фабриса и Елены, замолчал.

Устройство, называемое свечой Яблочкова, работало за счет небольшой динамо-машины, вращая ручку которой можно было запитать свечу.

– Оно ловит призраков? – завороженно спросила старушка, смотря на телеграф.

– Оно должно их услышать, – ответил Николас.

– А свеча?

– Должна их проявить.

Госпожа Лустенбергер закивала, хотя и не поняла, как устройства работают.

Теперь Николас Райт предстал в глазах больше как изобретатель, нежели писатель-мистик. Он навесил на устройство катушку с лентой, словно собирался показать кино. Следом соединил провода со шкатулкой и электрической свечой.

– На ленте должны появиться символы, если дух, – на этом слове Николас вздохнул, – решит с нами поговорить. Но сомневаюсь, что это произойдет.

Устройство, напоминающее телеграф, по изобретательской логике Николаса должно было уловить тот же мистический разряд, что и он сам тогда в библиотеке. Оголенные провода должны были преобразовать его в символы азбуки Морзе и отпечататься на ленте. Но такого никогда не случалось.

– Девушки не любят скептиков, – игриво сказала Елена, словно не имела троих детей и семерых внуков. Мистическое приключение омолаживало.

– Он просто русский, – шепнул ей Фабрис. Та понимающе кивнула. Как будто это что-то значило.

Николас сделал вид, что не услышал. Сейчас он был занят тем, что быстро крутил ручку на шкатулке. Устройство жужжало. Свеча вспыхивала и гасла.

– Мсье Дюмаж, мне нужна ваша помощь, – обратился Николас.

– С удовольствием, – ответил Фабрис и принялся вертеть ручку вместо Николаса.

От постоянного вращения аппарат Бодо затрещал, а электрическая свеча Яблочкова загорелась.

– Скоро таким чудом осветят не только Санкт-Петербург, но и весь мир, – сказал Николас, заметив завороженный взгляд Елены.

Затем он достал из саквояжа железный конус с небольшим отверстием и надел его на свечу. Чердак утонул во тьме. Остался только луч. Николас медленно вращал конус, и луч плыл по комнате.

– Следите за светом, возможно, вы что-нибудь и увидите.

– А вы? – тихо спросила Елена.

– Я уже убедился, что призраков не существует.

Словно в противоречие его словам половица у дальней стены скрипнула. Луч метнулся в сторону звука. Лишь бочонок из-под вина, да несколько досок. Теперь скрипнуло в другом месте. Но тоже ничего. Что-то скрипело и шуршало по темным углам, но избегало света. Старушка от пробираемого страха уменьшилась в размерах. Распаленный в преддверии чуда Фабрис крутил ручку жужжащего механизма. Пот бежал по лицу. Мышцы правой руки горели. Но останавливаться он не собирался.

– Может, погасить свечу? – неуверенно спросила Елена, хотя мысль остаться в полной темноте невероятно пугала ее.

– Все, что мы видим, – тихо начал Николас, – есть отражение света. Но призраки, если верить, что они существуют, не что иное, как его преломление. Поэтому принято считать их прозрачными и в то же время вполне осязаемыми. Так что без света никак.

Позади троицы раздался грохот. Госпожа Лустенбергер впилась ногтями в руку Фабриса, отчего тот вскрикнул и бросил ручку. Николас мотнул конус, но было уже поздно, свеча погасла. В темноте раздался крик старушки.

– Крутите ручку, Фабрис, – выкрикнул Николас.

– Оно уже здесь! – перебил его женский крик. – Рядом со мной! Спасите!

– Крутите!

– Не могу, госпожа крикунья, сковала мои руки!

– Отойдите! – Глаза еще не привыкли к темноте. Николас действовал на ощупь. Он нашел устройство и стал вращать ручку, сняв со свечи Яблочкова конус. Но свет не появился.

– Крутите же! Спасите меня! – верещала старушка. – Оно схватило меня за ногу и тащит!

– Никто вас не тащит! – ответил ей Фабрис и тихо выругался.

Один из проводов отцепился от электрической свечи. Кое-как в потемках Николасу удалось вернуть его на место. Он крутанул ручку и свет моргнул. Еще и еще раз – и вот свет наполнил мрачный чердак, прогнав страхи.

Госпожа Лустенбергер все еще кричала. Ее глаза были зажмурены. Всем телом она прилипла к Фабрису. А руки, подобно винной лозе, обвили его шею.

В ту секунду, как появился свет, Николас бросился на пол. Теперь же он стоял рядом, держа в руках загадочное существо. Фабрис крутил ручку.

– Можете познакомиться со своим призраком, мсье Дюмаж.

– Мадам, это всего лишь кот, – сказал Фабрис и тут же разошелся смехом. Старушка глядела на зверя и непонимающе моргала.

– Но я чувствовала, что меня кто-то тащит!

– Поверьте, это была лишь ваша фантазия, – постарался успокоить ее Николас.

Фабрис продолжать хохотать, да так заразно, что его подхватила госпожа Лустенбергер. Николас лишь тепло улыбнулся.

Кота прозвали Призрак и нашли ему место неподалеку от стойки регистрации. Теперь он встречал постояльцев вместе с Фабрисом. С ним же он готовил, беседовал по вечерам и провожал госпожу Лустенбергер и господина Николаса Райта.

На прощание старушка попросила у того небольшую записку для своей старшей внучки. «Она как раз с вами одного возраста!» – заметила она. Еще она сказала Николасу, что ее внучка без ума от его книги. И ей было бы приятно, если бы он на обратном пути заглянул к ней в гости.

– Вы бы понравились друг другу, – лукаво сказала Елена.

– Спасибо вам! И хорошей дороги, – вежливо перевел тему Николас.

– До встречи, Николас! – Она слегка наклонила голову, а затем шепотом произнесла: – И все-таки меня кто-то держал.