За несколько дней до начала
Москва. 4 апреля

Он сидел на скамейке, наблюдая за зданием. Первый этаж шестнадцатиэтажного дома занимало частное агентство «Чагчаран». Вывеска оповещала, что в доме расположено акционерное общество «Чаран». Подъезжали машины, сновали люди, по виду – деловые, мужчины в основном до сорока, иногда – женщины. Дронго подумал, что Артемьев допускает ошибку, обычную для бывших сотрудников милиции. Он вызывает всех своих людей в агентство, вместо того чтобы видеться с ними на конспиративной квартире. Но Артемьев взял за правило встречаться нелегально только с агентами, а своих служащих вызывал, соответственно, в управление.

Дронго следил за агентством уже целый день, меняя место обзора. Артемьев приехал на работу утром. Днем отъехал куда-то по своим делам. Через час вернулся. Затем в четыре часа дня снова уехал, но уже на полтора часа, и вернулся к половине шестого. В семь часов свет почти во всех кабинетах погасили, и многие сотрудники заспешили домой. Перед зданием стояли только два автомобиля: «БМВ» темно-синего цвета, принадлежавший самому Артемьеву, и джип, на котором ездил кто-то из его служащих. Примерно к восьми часам вечера Артемьев вышел из своего офиса. Высокий худощавый человек лет пятидесяти. У него были редкие седые волосы и узкие, азиатские глаза.

С ним вместе вышли водитель и телохранитель. Водитель поспешил к автомобилю. Телохранитель открыл дверцу. Артемьев сел в свой «БМВ», телохранитель занял место на переднем сиденье, и автомобиль тронулся. Буквально через несколько минут вышли из здания еще два молодых человека, подошли к джипу, достали из него несколько целлофановых пакетов. Очевидно, это были дежурные, которые оставались в здании на всю ночь, и в пакетах находилась еда и бутылки с водой. Все окна в здании, выходившие на улицу, были темными. Только в одной комнате, рядом с входной дверью, горел свет. Очевидно, там находились дежурные.

Теперь у него уже был примерный план действий. Он встал, чувствуя, как затекли ноги. Пройдя на соседнюю улицу, он остановил такси и назвал адрес своей съемной квартиры. У его дома по-прежнему дежурили сотрудники агентства Артемьева. Приехав в свое временное жилище, Дронго шел вверх по грязной, заплеванной лестнице. Не дойдя нескольких пролетов, услышал звонок телефона в своей квартире. Он никогда не носил с собой на задание мобильный телефон, зная, что нельзя рисковать подобными вещами. Телефон мог зазвонить в самое неподходящее время. Или же выпасть в самый неудобный момент, став прекрасным ориентиром для тех, кто его ищет. И вообще Дронго считал, что в опасных ситуациях телефон может только помешать.

Кто мог звонить ему по городскому телефону? Кроме Романенко, номера не знал никто. Дронго быстро открыл дверь, вошел в комнату и снял трубку.

– Здравствуйте, – с явным облегчением сказал Романенко, – я уже думал, что с вами что-то случилось.

– Нет. Я оставил свой мобильный телефон дома.

– Слава богу. Я звоню уже несколько часов. Когда мне прислать своих людей?

– Вы им дали адрес?

– Конечно. Как вы и просили. Я собираюсь отправлять их по одному. Они ждут моего звонка. Кого первым?

– Давайте начнем с дамы. Все-таки достаточно поздно, а ей потом одной возвращаться домой.

– Это не такая дама, которая боится вечерних прогулок, – засмеялся Романенко. – Сейчас я ее к вам пошлю. Следующий сотрудник подойдет к десяти часам вечера. Вас устраивает такой график?

– Конечно. Они незнакомы друг с другом?

– Почти нет. Возможно, встречались, но вряд ли. Она из милиции, из группы сотрудников МВД, которые прикомандированы к нам, а он из технического отдела. Золотой специалист. Может сделать все, что вы скажете. Подключиться к любому телефону. Хотя я официально вас предупреждаю, что это незаконно, – полушутливо напомнил Романенко. – Нет, я не думаю, что они контактировали. Хотя наверняка слышали друг о друге. С нашей группой работает около сорока человек.

– Прекрасно. Тогда я жду вашу даму.

Он положил трубку и взглянул на часы. Девятый час вечера. Дронго с отвращением оглядел свое временное жилище. Привыкший к порядку, он с неудовольствием замечал плохо приклеенные обои, тусклый свет грязной люстры, старую, местами потертую и поцарапанную мебель. Его устраивало местоположение квартиры, район, но жить здесь долго он бы не смог. Главное, с чем он не мог примириться даже временно, – это постельное белье. Он сам купил себе комплект в итальянском магазине и пользовался только им. Посуда на кухне тоже была его, а не хозяйская.

Через двадцать минут в квартиру позвонили. В «глазок» двери он увидел женщину лет тридцати пяти, с коротко остриженными светлыми волосами, несколько длинноватым носом, маленькими темными глазами, щелкой узкогубого, неженского рта. Почему-то он ждал красавицу и в душе посмеялся над своим нелепым эстетизмом. Ведь ему нужен профессионал, а не фотомодель. За дверью стояла сотрудник милиции, и это чувствовалось в каждом ее движении, в манере держаться. И все же, решил он, можно было прислать сотрудника с более женскими чертами лица. Но, когда он открыл дверь, у него было непроницаемое лицо.

– Добрый вечер, – голос у женщины оказался под стать внешности – резкий, бьющий по нервам.

– Здравствуйте. – Он посторонился, чтобы пропустить даму в квартиру.

– Я пришла от вашего знакомого, – сказала она, и Дронго подсознательно отметил, что она не назвала фамилии. Это было явным плюсом в ее актив. Стоя на пороге, она ждала, что он ответит.

– Я вас жду, – коротко сказал Дронго, приглашая гостью войти.

Женщина вошла в коридор, сняла свой утепленный плащ, повесила на вешалку и прошла в комнату. Темный костюм – юбка сильно за колено – и темная же водолазка, как ни странно, шли ей. В довольно большой сумке, висящей через плечо, она наверняка хранила свое оружие.

– Я Галина Сиренко, – представилась женщина.

– Очень приятно. Вам, очевидно, сказали, что нам предстоит совместная работа? – начал Дронго.

– Сказали, – подтвердила она, оглядывая комнату. Обстановка ей явно не нравилась, и это отразилось на ее лице.

– Я здесь только снимаю квартиру, – пояснил он, – садитесь, пожалуйста, на стул. У меня к вам несколько предварительных вопросов.

Положив сумку рядом с собой, она приготовилась отвечать.

– Сколько вам лет?

– Тридцать четыре.

– Сколько времени вы работаете в милиции?

– Одиннадцать лет, – ответ прозвучал как некий вызов, и он это почувствовал.

– Все время на оперативной работе?

– Последние восемь лет – да.

– Давно вы работаете с группой Всеволода Борисовича?

– Больше десяти месяцев. – И снова в ее словах почувствовался то ли вызов, то ли намек на то, что его вопросы слишком примитивны.

– Приходилось стрелять?

– Два раза. Один раз я ранила убегавшего преступника, – сухо сообщила она. – Но мне кажется, вас должны были ознакомить с моим личным делом.

– Разумеется. Но мне интересно разговаривать непосредственно с человеком, с которым я буду работать. Вы замужем?

– Это тоже нужно для нашей работы? – Она не улыбнулась, просто спросила.

– Если бы не было нужно, я бы не спрашивал.

– Разведена. Шесть лет назад. Детей нет. Родители живут в Туле.

– Вы работали в уголовном розыске?

– Сначала в дежурной части, потом, после окончания института, меня взяли на работу в уголовный розыск. Больше приходилось встречаться с нелегалами. – Дронго знал, что так в милиции называют сотрудников, внедренных в среду преступников.

– Вы работали с агентурой?

– У нас не принято распространяться на этот счет. Но если вам нужно, я отвечу. Да, работала.

– Вы знаете, зачем вас сюда прислали?

– Меня проинформировали коротко. Я обязана вам помогать. Помогать во время ваших поисков Труфилова. Так сформулировал для меня задачу Всеволод Борисович.

– Хорошо. – Дронго встал. – Хотите чаю?

– Что? – удивилась она.

– Вы ведь, наверно, еще не ужинали. У меня нет особых разносолов, но горячий чай и бутерброды я охотно сделаю.

Она чуть усмехнулась. Впервые с того момента, как вошла в эту квартиру.

– Спасибо.

– Можно мне называть вас Галиной? – спросил Дронго.

Она кивнула. Он прошел на кухню и, пока возился с бутербродами, вдруг обнаружил, что она смотрит на него.

– Я помогу вам?.. – предложила она.

– Сегодня вы у меня в гостях. А с завтрашнего дня я буду вас эксплуатировать, – усмехнулся Дронго.

Через десять минут они вновь сидели в комнате, и Дронго излагал ей свой план на завтрашний день. Галина внимательно слушала.

– Завтра я попытаюсь проникнуть в агентство «Чагчаран» и попытаюсь заставить Артемьева рассказать мне, кто именно поручил ему слежку за моим домом. Я почти наверняка убежден, что он не скажет всей правды или вообще не захочет говорить. Если точны сведения, которые мне передали о нем, этот человек упрям, вспыльчив и взбалмошен. Добавьте сюда его службу в Афганистане и работу в милиции. Полагаю, он не красная девица, которая при виде моего пистолета грохнется в обморок. Но именно на этом я и построил свой расчет… Он наверняка откажется говорить. Более того, попытается оказать сопротивление или вызвать охрану. Я продумал все до мелочей. Спасибо Всеволоду Борисовичу, он любезно снабдил меня картой местности вокруг здания. Поэтому моя задача – не столько получить сведения у Артемьева, сколько его разозлить. Устроить неудачную попытку шантажа и постараться уйти живым.

– Рискованный план, – пробормотала Галина, – вы серьезно рискуете.

– Зато очень действенный. Как только моя попытка сорвется, первое, что он должен сделать, – это позвонить и сообщить о нападении. Он обязательно должен сообщить о моей неудачной попытке узнать у него имя заказчика. Вот на этом и строится мой план. Мне нужно, чтобы вы завтра вытащили из его машины водителя и телохранителя. Хотя бы на несколько минут. Сумеете?

– Думаю, что да. Но мне понадобится машина.

– Я уже говорил с Романенко. Завтра утром они выделят вам служебные «Жигули» с частными номерами. Что-нибудь еще?

– Почему вы уверены, что он вам не скажет правды? Ведь у вас будет оружие?

– Нужно знать такой тип человека. Он скорее умрет, чем уступит силе. Я обратил внимание, что всех своих сотрудников он вызывает в агентство, предпочитая беседовать с ними лично. Этот человек верит только в свою силу. Он получил ранение в Афганистане, работал в милиции заместителем по политической части, привык иметь дело со своими подчиненными. Хитросплетения оперативной работы ему даются гораздо труднее. Когда он вынужден был заниматься оперативной работой, то проявлял гораздо меньше рвения, чем во время проверок вверенных отделов.

– А если он все-таки скажет правду? Человек может меняться под дулом пистолета.

– Тогда вообще нет никаких проблем. Я сразу узнаю то, для чего и придумал всю операцию. Но я уверен, что он не скажет. А если даже скажет, то соврет. Но если случится невероятное и он признается, то и тогда первым делом позвонит своим заказчикам. На этом строятся все варианты моего плана.

– Вы собираетесь подключиться к его мобильному телефону? – поняла Галина.

– Собираюсь. И думаю, что он обязательно позвонит, чтобы сообщить о случившемся.

– Я все поняла, – кивнула она, – давайте обговорим детали.

Он достал карту с подробным планом местности, и они склонились над ней. Через полчаса она ушла. Еще через полчаса к нему снова позвонили. На этот раз на пороге стоял невысокий крепыш лет двадцати пяти. У него были сильные рабочие руки, немного приплюснутый нос, широкая улыбка, большой покатый лоб, уже начинающий лысеть, короткая стрижка.