Из приведенного выше анализа видно, что период с момента образования государства до 1978 года был периодом, когда экономика строилась с большими просчетами, но и достижения ее были беспрецедентными. Как отметил американский экономист Розман, после 1949 года «впервые в современной истории был установлен постоянный и устойчивый темп экономического развития Китая». Причем они были достигнуты на международном фоне империалистической блокады, разрыва китайско-советских отношений и высокого уровня иностранной безвозмездной помощи, а также серьезного недостатка опыта в строительстве.
После 1978 года большие успехи в реформировании нашей экономики были основаны не на полном отказе от прошлого, а на совершенствовании и развитии первоначальной экономической конструкции, преемственность которой прослеживается во многих областях. Например, что касается поселковых коллективных предприятий, то здесь начался подъем малых предприятий, находящихся в общественном ведении. К 1976 году их число достигло 106 тыс., а к 1980 году их было уже 187 тыс. Именно эти изменения привели к бурному развитию малых коллективных предприятий в 1980-е годы и заложили основу для последующего становления системы поселковых предприятий.
Также верно проследить исторические истоки экономической открытости. Действительно, наши руководители с самого начала ценили открытость, импортировав за первые 11 лет существования нового Китая машин и оборудования более чем на 5 млрд. долларов, из которых более половины составляли проекты полной фабричной промышленности, но почти вся помощь была предоставлена социалистическими странами. В 1979 г. Дернбергер отмечал, что даже Польша и Венгрия – четвертый и пятый доноры помощи Китаю – предоставили больше помощи, чем все некоммунистические страны. Только после разрыва китайско-советских отношений ситуация изменилась. Тем не менее темпы импорта комплектных заводов и оборудования быстро не снижались, и, пережив два тяжелых 1962–1963 года, страна вновь стала ввозить большое количество оборудования и технологий из Японии и Западной Европы. Лишь с началом «культурной революции» в 1966 году объем внешней торговли резко сократился. С 1972 года, когда между Китаем и США были установлены дипломатические отношения, Китай вновь стал в больших объемах импортировать зарубежный опыт и технологии, поскольку ситуация внутри страны и за рубежом стала более спокойной. Объем импорта технологий, включая комплектное оборудование, превысил показатели 1950-х годов.
В чем же причины столь длительного успеха реформ после 1978 года? Основная причина кроется в том, что реформы в Китае после 1978 г. пошли по постоянно расширяющемуся пути, точнее, реформы после 1978 г. были постоянно расширяющегося порядка. На самом деле реформа, как и любая другая вещь, имеет свой срок жизни и временные рамки своего воздействия, поэтому подход к стимулированию должен меняться. Например, введение системы ответственности за выполнение домашнего подряда в сельской местности и появление поселковых и сельских предприятий придали новый импульс экономике, а затем начался рост предприятий «трех столиц». Как мы все знаем, даже в рамках каждой из крупных реформ реформы постоянно развиваются, например, систему ответственности по семейному подряду можно разделить на три фазы: подрядная работа, подрядное производство и подрядный труд, и каждая фаза процесса от подряда на группу (производственную бригаду), подряда на рабочую силу до подряда на домашнее хозяйство. Реформа государственных предприятий также прошла четыре этапа, первый из которых был связан с «передачей власти и прибыли» предприятиям, второй – с повышением жизнеспособности предприятия, третий – с перестройкой механизма управления предприятием, четвертый – с реформой прав собственности. Реформа внешнеторговой системы также прошла несколько этапов: с 1978 по 1986 год, с 1982 по 1990 год и после 1991 года. Реформа финансовой системы прошла еще больше этапов и до сих пор продолжает рационализироваться. Именно непрерывная эволюция этих больших и малых реформ позволила сохранить динамику непрерывного экономического роста. В прошлом, например, перестройка 1961 года, хотя и позволила добиться многого, но, к сожалению, была подорвана «культурной революцией», и реформы не были продолжены, что привело к спаду экономики.
Одним словом, ключ к гораздо более быстрому экономическому росту в течение 20 лет после реформ, чем в течение 30 лет до них, заключается в том, что реформы продолжают углубляться и выходят на путь устойчивого и нормального развития.
I. «Советская парадигма» и «Американская парадигма»8: Судьба двух парадигм в Китае
С момента образования Нового Китая развитие теоретической экономики в Китае в основном шло по двум основным направлениям: марксистской или социалистической политэкономии (включая «советскую парадигму») и западной экономики (включая «американскую парадигму»). Судьба той и другой в Китае в значительной степени определялась политикой, поскольку на них влияла эволюция общественного строя; до 1979 г. господствующей экономической теорией в Китае была «советская социалистическая политэкономическая парадигма», сложившаяся под влиянием сталинского «Учебника политической экономии (социалистической части)». Эта парадигма была наиболее активна в китайской экономической теории с конца 1950-х по 1978 год. С начала образования нового Китая и до 1957 года из-за сохранения «оригинальной школы Манна», представленной такими экономистами, как Ван Яньнань и Сунь Ефан, теоретические взгляды «советской парадигмы» и «оригинальной школы Манна» находились в противоречии и споре. Советская парадигма» и «оригинальная школа Манна», представленные такими экономистами, как Манфредо Фонг, одновременно конкурировали и дополняли друг друга, переплетались, и под влиянием политического мнения «советская парадигма» возобладала. После 1979 года произошли значительные изменения в экономической и политической жизни Китая, и «советская парадигма» сменилась «культурной революцией». С окончанием «культурной революции» «советская парадигма» постепенно сошла на нет. Марксистская школа в сочетании с практикой реформ в Китае внесла теоретические новшества и получила значительное развитие. В то же время «американская парадигма» стала очень популярной в китайской экономике, и ее развитие было чрезвычайно быстрым. Эти две школы имеют как сходства, так и существенные различия, что затрудняет их научный синтез и требует поиска новых теоретических точек роста.
В настоящее время теоретические экономические исследования ведутся как никогда активно, существует множество различных течений, однако зачастую не хватает последовательной теоретической базы для объяснения проблем переходного периода в Китае, в связи с чем раздаются многочисленные призывы к «кризису парадигмы». На наш взгляд, жизнеспособность экономических теорий зависит от их объяснительной способности и предвидения реальных экономических проблем. С этой точки зрения, как «советская парадигма», так и «американская парадигма» в китайской теоретической экономике сталкиваются с большими вызовами со стороны реальных проблем. Вместо того чтобы говорить, что «кризис парадигмы» – это кризис определенной теоретической парадигмы, важнее сказать, что китайская экономика переживает тотальный кризис всех видов «догматических» экономических теоретических парадигм, а теоретические «тотемные объекты», которым раньше поклонялись китайские экономисты, исчезли. Исчез «тотем» теории, которому поклонялись китайские экономисты, и на его месте возникла ситуация «спорят сто школ мысли».
II. Постановка проблемы: переосмысление китайской экономики
«Проблемное сознание» – это позитивная реакция на кризис экономической парадигмы в сообществе экономистов. Оно знаменует собой переход в работе китайских экономистов от самостоятельного подхода к теоретическому внедрению и подражанию к самосознательному или самостоятельному подходу к теоретическим инновациям, а также отражает отказ от догматизма и пробуждение субъективного сознания китайских экономистов.
«Проблемное сознание» включает в себя как поиск реальных экономических проблем, так и размышления о проблемах самой экономики. В первом случае речь идет о теоретической объяснительной силе, а во втором – о философии экономики. Реальность всегда бросает вызов присущей экономике парадигме, способствуя динамичному развитию экономической теории (в том числе смене парадигм), а также формируя отношения между экономистами, экономикой и реальными проблемами. Если Китай хочет построить новую систему политэкономической теории с китайской спецификой, он должен осмыслить и сопоставить влиятельные теории и доктрины, возникшие в Китае, включая теоретические предпосылки, допущения, методологические основы и саму теоретическую логику, с «чувством проблемы», и на этой основе преодолеть их.
(i) Западный мейнстрим экономики («американская парадигма»)
Влияние мейнстрима западной экономики в Китае в последние годы невозможно игнорировать. Преподавание оригинальных или переводных учебников, работ и диссертаций, импортированных из США, постепенно заняло центральное место в базовых теоретических курсах для студентов финансово-экономических специальностей. Теоретические методы исследования и системы мышления этих западных мейнстримов меняют мышление, убеждения и веру студентов, молодых ученых и ученых среднего возраста, и даже широкой общественности. Хотя преподавание политэкономии все еще занимает определенное место в учебном расписании, с точки зрения распределения и структуры знаний принимающего тела (студентов) западная экономика доминирует в мышлении большинства студентов, и они не ощущают «кризиса парадигмы» (Чхве Чжиюаьн, 1996) западной экономики, который уже произошел. В связи с этим явлением мы уже не можем просто эмоционально осуждать западную экономику как «вульгарную экономику», как это было раньше, а должны объективно оценивать экономические теории западного мейнстрима с высоты рациональности. Действительно, западное экономическое направление принесло в Китай концепцию рынка и методы исследования экономической науки, такие как эмпирический анализ, количественный анализ, маржинальный анализ и т. д., и открыло способ мышления. С другой стороны, излишний формализм и отрыв от переходной экономики Китая в плане теоретических предпосылок могут сбить китайскую экономику с пути. На самом деле это опасение не является излишним, и многие экономисты даже в США придерживаются такой же позиции. В 1991 году Комитет по высшему экономическому образованию, состоящий из двенадцативидных экономистов США, опубликовал доклад, в котором выразил свою обеспокоенность тем, что университеты с трудом выпускают поколение высококвалифицированных студентов, не имеющих представления о реальном положении дел в экономике. В отчете Комитета по высшему экономическому образованию, состоящего из 12 видных экономистов, была выражена озабоченность тем, что университеты изо всех сил стараются выпустить поколение высококвалифицированных специалистов, ничего не знающих о реальных экономических проблемах (Дж. Кэссиди). С точки зрения экономической философии, индивидуализм и позитивизм западного мейнстрима экономики являются всего лишь экономическими терминами для философии инструментальной рациональности и утилитаризма, а западные экономисты мейнстрима сознательно или бессознательно обращаются к убеждениям определенной политической идеологии и распространяют свое идеологическое влияние с помощью накопления и распространения знаний, в результате чего субъект принятия может сознательно или бессознательно стать рабом определенных идеологов, как это описал Кейнс. Рабство определенных идеологем, как говорил Кейнс. С точки зрения реальных экономических проблем ценность мейнстримной западной экономики может заключаться только в том, что она дает идеальную систему координат для функционирования зрелой рыночной системы (другая теория – «утопия»). Для Китая многие теоретические предпосылки не существуют, и объяснительная сила его теорий значительно снижается. Сильная инфляция в Китае в 1980–1990-х годах, возможно, еще свежа в памяти, и ситуация того времени стала результатом принятия рекомендаций некоторых экономистов, которые имитировали кейнсианский подход к стимулированию платежеспособного спроса инфляцией, что привело к негативным последствиям ошибочных решений. Эмпирические факты, накопленные на примере реальных экономических проблем Китая, являются мерилом для проверки теорий западного мейнстрима, и они уже опровергли некоторые теоретические гипотезы западного мейнстрима, по крайней мере, во многих аспектах. Конечно, философское осмысление методологии и эмпирических свидетельств реальных экономических проблем не может заменить критику внутренней логики западного мейнстрима. Несоответствие между западной макро- и микроэкономикой, по крайней мере, говорит о том, что у западного мейнстрима есть проблемы с непротиворечивостью его логической системы, и последний учебник Стиглица по экономике лишь отчасти исправляет этот недостаток. Логика – самое мощное средство против логики («бороться с огнем с помощью огня»), представители британской Кембриджской школы Сраффа и Робинсон в два счета обнаружили в неоклассической теории капитала ряд продуктовых моделей логических парадоксов, прежде чем составить глубокую критику мейнстримной теории капитала. В силу незрелости статус мейнстрима западной экономики не был кардинально поколеблен мощным опровержением неосновных экономистов, но несомненно одно: сохранение скептического и критического отношения к нему, скорее всего, будет более благоприятным для развития самой экономической теории.
О проекте
О подписке