Хотя законодательство США запрещает коммерческим банкам напрямую владеть акциями компаний, большинство коммерческих банков имеют трастовые отделы. Трастовые отделы становятся акционерами других компаний, управляя недвижимостью, аннуитетными фондами и активами богатых семей и инвестируя трастовые фонды в обыкновенные акции и ценные бумаги с фиксированным доходом. В 1986 г. общая сумма активов, за исключением аннуитетных фондов, составила 616,4 млрд. долларов, из которых 293 млрд. долларов было вложено в акции корпораций, что составило 47,7 % от общей суммы активов и 9,4 % от общего объема торгов всеми котирующимися на бирже акциями. Взаимные фонды, также известные как инвестиционные фонды, объединяют множество разрозненных государственных инвестиций и диверсифицируют их в различные ценные бумаги в соответствии с оптимальным целевым показателем доходности и минимальным риском. В 1980-х годах среднегодовой рост взаимных фондов в США составлял 25 %, а в 1990-х годах их рост по-прежнему составлял 15 %. В 1992 году объем взаимных фондов достиг 1600 млрд. долларов, и, по оценкам, к концу 1990-х годов он может достичь 4 трлн. долларов и стать важным институциональным инвестором в акции и паи. Ожидается, что взаимные фонды станут важными институциональными инвесторами в акции. В 1987 году активы взаимных фондов, инвестированные в акции, составляли 161 млрд. долларов, или 23 % от общего объема средств, и около 5 % от общего объема торгов акциями, обращающимися на бирже. Компании страхования жизни как институциональные инвесторы быстро росли: с 649 в 1950 году до 2260 в 1985 году, т. е. в 215 раз; за тот же период их совокупные активы увеличились с 640,1 млрд. долл. до 937 571 млн. долл.; из них 90 864 млн. долл. было вложено в акции, что составило около 3 % от общего объема операций с котируемыми акциями.

В целом доля акций, принадлежащих институциональным инвесторам, растет. За период с 1981 по 1990 год доля обыкновенных акций, принадлежащих институциональным акционерам, выросла с 38 % до 53,3 %, причем 28,2 % акций принадлежали аннуитетным фондам, 7,2 % – взаимным фондам, 6,9 % – страховым фондам и 9,2 % – трастовым отделам коммерческих банков. Таким образом, доля акций, принадлежащих институциональным инвесторам, составила более половины, буквально превратившись в основных держателей обыкновенных акций американских компаний. Британский ученый Джон Скотт выдвинул модель владения акциями институциональных инвесторов «созвездием», то есть акции крупных акционерных компаний находятся в руках ряда институциональных инвесторов. В отношении одной компании эти институциональные инвесторы образуют группу акционеров с общими интересами, которые объединяются для наложения ограничений и оказания влияния на деятельность компании. В то же время некоторые из институциональных инвесторов, входящих в эти группы, владеют акциями и других компаний, что создает перекрестные связи между группами акционеров, контролирующих различные крупные компании. Джон Скотт называет это «созвездием интересов».

II. Характер корпоративной собственности на капитал на Западе

Увеличение доли акций, принадлежащих промышленным и торговым юридическим лицам и институциональным инвесторам в акционерных обществах западных стран, доходящее даже до половины, безусловно, свидетельствует об изменении формы собственности на частный капитал, но в целом не приводит к коренному качественному изменению частной собственности на средства производства, а лишь указывает на то, что частный капитал становится все более общественным или социально объединенным, и относится к развитой форме современного частнокапиталистического присвоения.

1. Государственные компании с децентрализованным индивидуальным владением акциями. Некоторые китайские ученые считают такую форму акционерного общества формой реализации социалистической общественной собственности, «восстановления индивидуальной собственности», за которую ратовал К. Маркс в “Капитал”. Абсурдность такой точки зрения очевидна. Если предположить, что все акции общества принадлежат отдельным представителям общественности, то форма акционерного общества такого типа хотя и отличается от классического частного предприятия эпохи индивидуальной собственности, но только тем, что предприятие и его капитал становятся все более и более социально финансируемыми или социальными по своей природе. По сути, это по-прежнему частное предприятие, основанное на частной собственности на средства производства, форма частной собственности с комплексом имущественных прав. Поэтому К. Маркс дает следующее определение: «Это превращение в форму акций само по себе еще ограничено рамками капитализма; оно не преодолевает, следовательно, антагонизма между природой богатства как общественного богатства и природой богатства как частного богатства, а лишь развивает его в новой форме». «Антитеза – отрицательный отказ», «это отказ от капитала как частной собственности в пределах самого капиталистического способа производства»⁵. Как видно, государственная компания с исключительно децентрализованным индивидуальным владением акциями может быть отнесена только к современной частной форме бизнеса. То, передаются ли эти акции частным лицам (как в случае российских экономических реформ) или продаются частным лицам (как в случае обычных мер приватизации на Западе), не имеет никакого отношения к сущности такой государственной компании без публичного участия в капитале.

2. Акционерные общества, в которых юридические лица владеют акциями друг друга. Японский ученый Хироси Окумура в своей книге «Куда идет акционерная система?» пишет, что если пройтись по улицам Японии, то можно обнаружить, что почти все большие высотные здания принадлежат корпорациям. Такое количество земли, зданий и т. д. принадлежит юридическому лицу, тем более концентрация крупных предприятий, то есть акций и облигаций, и других финансовых активов, аналогичная ситуация. Однако «то, что видят люди, – это здания крупных компаний, таких как Mitsubishi, Mitsui, Hitachi и Toyota. Однако они не видят, кто на самом деле контролирует эти крупные компании; перед ними предстают корпоративные структуры, а физические лица скрыты под тенью корпоративных структур. Таким образом, людям трудно распознать сущность по собственным ощущениям»⁶. В результате глубоких исследований он выдвинул тезис о том, что «операторы, основанные на корпоративной собственности, доминируют в компании, а физические лица носят маску корпорации». В Японии директоров и руководителей принято называть «собственниками» акционерного общества, и большинство из них избирается общим собранием акционеров. Однако около трети директоров и контролеров крупных японских компаний не формируются внутри компании, а являются чиновниками или лицами, командированными из материнской компании или банка. Даже в тех случаях, когда директора и контролеры избираются внутри компании, они в очень малой степени являются руководителями «белых воротничков», а не представителями работников компании. В крупных компаниях с капиталом 1 млрд. иен и более насчитывается всего 20–30 тыс. менеджеров. Этих менеджеров можно разделить на менеджеров-собственников (или менеджеров, контролируемых семьей) и менеджеров по заработной плате. Хотя предприятия с паевым участием имеют широкий диапазон формирования общественного капитала и сложности форм собственности, они все же являются современной формой капиталистической частной собственности и часто имеют определенный монополистический характер.

3. В отношении акционерных обществ, акциями которых владеют институциональные инвесторы. В случае взаимных фондов, состоящих из индивидуальных инвестиций, или индивидуальных трастов источник капитала является частным, даже если он находится во владении окольным путем, т. е. через какую-либо общественную организацию. Акционерное общество, в котором большинство институциональных инвесторов владеют акциями, ничем существенно не отличается от государственного предприятия, в котором отдельные лица владеют акциями на рассредоточенной основе, за исключением того, что в нем больше промежуточных звеньев, и поэтому оно все равно является предприятием с характером частной собственности, а не формой социалистической общественной собственности. Характер владения акциями в страховых компаниях мало чем отличается от других государственных компаний. Что касается страховых фондов или обществ взаимного страхования, к которым относятся страхование жизни и другие виды индивидуального страхования, то в капиталистических странах они не занимают доминирующего положения. В этой связи японский экономист Рютаро Комия отмечает, что в случае с обществами взаимного страхования «члены», которые становятся «владельцами», одновременно являются очень мобильными клиентами, и что между реальным положением дел в страховании жизни акционерного типа и страховании жизни общества взаимного страхования нет большой разницы. Поэтому с точки зрения общественных производственных отношений в целом разница в реальной ситуации невелика. Таким образом, с точки зрения общественных производственных отношений в целом акционерные общества, в которых большинство институциональных инвесторов владеют акциями, все же следует рассматривать как частные или находящиеся в частной собственности социально-экономические организации.

Приведенные факты служат подтверждением одной из основных идей К. Маркса: «Частная собственность – это не простое отношение, отнюдь не абстрактное понятие или принцип, а совокупность буржуазных отношений производства (не в смысле подчиненного, понижающего, а именно в смысле существующей буржуазной частной собственности)»⁷. Выводы о характере частной собственности чисто публичных компаний, акционерных обществ, в которых юридические лица владеют акциями друг друга и большинства институциональных инвесторов, мы еще можем сделать, если проанализируем их с точки зрения собственности и владения. Однако причина этой ошибки в понимании заключается в том, что «совместное господство» и «совместное право владения» в акционерном обществе рассматриваются как фактические отношения «общей собственности», а потому Причина такой ошибки в понимании заключается в том, что «совместное господство» и «совместное владение» в акционерном обществе рассматриваются как фактические отношения «общей собственности», а значит, как реализация социалистической общественной собственности.

Разумеется, научно определены понятия собственности как экономического содержания собственности и собственности как правовой формы собственности. Статья 71 Общих принципов гражданского права Китая гласит: «Владение имуществом означает, что собственник пользуется правом владения, пользования, получения прибыли и распоряжения своим имуществом в соответствии с законом». Владение (или господство) – это единое право собственности в широком смысле, обозначающее право фактического управления или контроля и господства над всеми вещами. Отделение собственности от владения проявляется в акционерном обществе в отношениях принципала и агента между собранием акционеров, советом директоров и менеджерами. Право управления и контроля (право владения) уступается акционерами (собственниками), например, общее собрание акционеров делегирует определенные права управления и контроля избранному совету директоров, который также может делегировать некоторые из этих прав менеджерам, но это не означает, что менеджеры и другие лица, не имеющие акций, являются собственниками. Даже если в ряде крупных капиталистических компаний существуют схемы владения акциями сотрудниками, маловероятно, что сотрудники будут оказывать решающее влияние на компанию, если количество принадлежащих им акций рассредоточено или не является преобладающим. Система владения акциями, контролируемая небольшим числом крупных акционеров, не является системой общественной, коллективной или кооперативной собственности (существуют существенные различия между коллективной собственностью в строгом смысле этого слова, с одной стороны, и кооперативной, акционерной и акционерно-кооперативной системами, с другой).

Одним словом, чтобы понять суть частной собственности и государственной собственности через видимость и формы, а также использовать систему акционерной собственности, необходимо понять, что совместная собственность и совместное владение и совладение – это разные уровни проблемы. Совместное владение, совместное владение и совместное управление не должны рассматриваться как система государственной собственности, состоящая из общей собственности и совместного владения. Совместное владение – это показатель наличия у людей или более чем у нескольких людей одной и той же вещи, независимо от доли собственности, то есть более чем у одного человека нет должной части общей собственности, при этом право владения, право пользования, право на доход и право распоряжения могут быть гибко сконфигурированы. Для определения природы совместной собственности в нашей юриспруденции и законодательстве правильно использовать термин «нераздельная совместная собственность». Совместная собственность связана с коллективной собственностью и государственной собственностью в строгом смысле этого слова, она не основана на индивидуальном внесении капитала и распределении его на основе долей. Правда, степень владения государственным капиталом будет определять характер и степень государственной собственности на предприятие. Если путать общую собственность с совместным владением и совместным господством, то это не только не позволит правильно понять современную капиталистическую собственность, но и внесет серьезные искажения в государственную экономическую реформу Китая.

Литература

[1] Чэн Эньфу, Обзор западной теории прав собственности и реформы китайского предпринимательства [М], издательство «Современный Китай», 1997 г.

[2] Хироси Окумура, «Куда идет акционерная система – судьба корпоративного капитализма» [М], издательство «Китайский план», 1996 г. Корпоративный капитализм, книжный магазин «Саньлянь», 1990 г.

[3] Хэ Цзили: «Владение капиталом и корпоративное управление» [М], издательство Нанкайского университета, 1997 г.