Поклонение Митре

Мистерии Митры

К стволу религии такой духовной и враждебной идолопоклонству, которая предпринимала иконоборские экспедиции в Вавилонию, Ассирию, Сирию и Ливию, которая отстаивала чистое поклонение Богу, истребляя посредством меча Камбиза египетских жрецов, разрушая храмы и идолы Греции, которая дала израильтянам фарисеев и кажется так проста и чиста, что парсов прозвали пуританами древности, а Кира – помазанником Божиим, – к этому стволу впоследствии были привиты языческие ветви, как, может быть, браминское и бесспорно митраическое поклонение; начало последнего Дюпюи относит примерно к 4500-м гг. до Р. X.

Происхождение культа Митры

Митра, благотворный дух, приставленный к солнцу, самый могущественный изад, которому поклонялись вместе с солнцем, отнюдь в начале не смешивая его с ним, был главным ходатаем и посредником между Ормуздом и людьми. Но с течением времени понятие о Митре исказилось и ему ложно приписали свойства Божества. Подобный захват низшим разрядом Богов места высших нередко встречается в мифологии; достаточно указать на Шиву и Вишну в Индии, Сераписа в Египте, Юпитера в Греции. Искажение легко совершалось посредством смешения символа с предметом, им изображаемым, самого солнца с духом солнца, название которого одно осталось в языке, так как на новейшем персидском наречии солнце называется mihr, что составляет правильное изменение зендского Mithras.

Митру персов не следует смешивать с тем, который был у индейцев; несомненно, что тот другой Митра, признаваемый посвященными за солнце, совершенно различен с зендским и с самых древнейших времен был предметом особого, таинственного поклонения. Если взять буквы греческого слова Meithras в смысле числительных знаков, то получится сумма 365, соответствующая дням в году. То же самое будет со словом Abraxas — имя, даваемое басилидианами Божеству, и еще относительно Belenos, названия солнца в Галлии.

Догматы и прочее

На памятниках в честь Митры мы находим изображение шара солнца, палицы и быка, символов высшей истины, высшей творческой деятельности и высшей жизненной силы. Такая тройственность согласуется с троицей Платона: высшее добро, слово и душа мира; с троицей Гермеса Трисмегиста: свет, разум и душа; с троицей Порфирия: отец, слово и высшая душа.

По Геродоту, Митра превратился в вавилонскую Милитту, Венеру ассирийцев, которой приносили непристойное поклонение, как женскому началу зарождения, божеству оплодотворения, жизни, однородному, пожалуй, с армянской богиней Анаитис.

Поклонение персов Митре, или Аполлону, распространилось по всей Италии^[10], Галлии, Германии, Британии, и умирающий политеизм противопоставлял солнцу Христос, солнце Митра.

Обряды посвящения

Святилища этого культа всегда находились в подземельях, и в каждом святилище была лестница в семь степеней, по которой всходили в обитель блаженства. Посвящение было подобно описанному в предыдущей части, но, если возможно, еще строже, и немногие проходили все испытания. Праздники в честь Митры праздновались около середины месяца Mihr (октября), испытуемому же надлежало вынести продолжительный и строгий искус, прежде чем его допускали до полного знания мистерий.

Первая степень начиналась с очистительных омовений, и на лбу неофита клали знак, пока он приносил Богу в жертву хлеб и чашку с водой. Ему подавали корону на конце меча; он брал ее и возлагал себе на голову, говоря: «Митра мой венец».

Во второй степени неофит облекался в броню для сражения с исполинами и чудовищами, после чего в подземных пещерах начиналась дикая гоньба. Жрецы и служащие в храме, наряженные львами, тиграми, леопардами, медведями, волками и другими лютыми зверями, нападали на кандидата со свирепым ревом. В этих мнимых сражениях неофит подвергался большой опасности, хотя и жрецам порой попадало не на шутку. Таким образом, говорят, император Коммод при своем посвящении зашел в шуточной борьбе так далеко, что убил одного из жрецов, нападавших на него в образе дикого зверя.

В следующей степени неофит надевал мантию, на которой изображались знаки зодиака. Занавесь скрывала его тогда от всех взоров; но когда отдергивали занавесь, он появлялся окруженный страшными грифами. Если мужество не изменяло ему при других испытаниях, его приветствовали «Львом Митры», намек на знак зодиака, когда солнце достигает самой большой силы. Мы встречаем ту же мысль в степени мастера у масонов. Тогда передавалась великая тайна. В чем состояла она? Трудно решить этот вопрос при такой отдаленности эпохи, но можно предположить, что жрецы открывали неофиту самые достоверные жреческие предания, наиболее принятые теории о происхождении Вселенной и свойства, совершенства и деяния Ормузда. В сущности, мистерии Митры изображали переход от мрака к свету. По мнению Гиньо, Митра есть любовь; по отношению к Ормузду и Ариману это огонь любви.

Религии, происшедшие от магизма

И это поклонение не было единственной ересью, единственным тайным обществом, возникшим из недр магизма; постепенно его обряды исказились до того, что служили прикрытием самому ужасному разврату, который со временем был освящен и даже ободряем в мистериях. Еще позднее сделалось аксиомой в религии, что отпрыск от сына и матери всего лучше приспособлен к исполнению обязанности жреца. Следы магизма видны также в умозрениях Манеса, Религии любви и тайной истории тамплиеров.

Брамины и гимнософисты

Простонародная вера в Индии

Смотреть ли на нее как на искажение магизма или как на общую основу всей азиатской теософии, она представляет такое беспредельное богатство божеств, что ни одна другая религия с ней не сравнится. Это изобилие – несомненный признак умственной бедности и грубого невежества народа, который, не имея понятия о законах природы и в ужас приведенный явлениями ее, признавал столько же сверхъестественных существ, сколько для него было тайн. Брамины насчитывают около 300 тысяч богов – страшная толпа, от которой жизнь в Индии проникнута раболепством и застоем, которая поддерживала разделение на касты, покровительствовала невежеству и, как тяжелый сон, давила грудь обманутых жертв, превращая их существование в удушье страдания и рабства.

Тайные учения

Но в тайном святилище эти пустые призраки исчезли, и посвященных учили смотреть на них как на бесчисленные случайности и внешние проявления первой причины. Брамины не считали народ способным постичь и сохранить во всей чистоте религию духа и потому облекли ее в образы и также изобрели язык, непонятный для толпы, но, вследствие исследований ориенталистов, понятный для нас, и мы могли удостовериться, что индийская религия одна из чистейших, когда-либо известных людям. Во второй главе первой части «Вишну Пурана» написано: «Бог без образа, ему нет названия или определения, он неизобразим, совершенен, не подлежит уничтожению, перемене, горю или страданию. Мы только можем сказать, что он, то есть вечное существо, есть бог. Простые люди думают, что он в воде; более просвещенные предполагают его в телах небесных; невежественные видят его в дереве и камне; только мудрый усматривает его во всемирной душе». В «Маганирване» говорится: «Многочисленные образы, соответствующие свойствам разных сил и качеств, были изобретены для тех, которые лишены достаточного понимания». И в другом месте: «Мы не можем составить себе понятия, как описать предвечное существо; оно выше всего, что доступно уму, выше природы… Тот единый, который не был определен ни на каком языке и придал речи все ее значение, он есть высшее существо… а не частица целого, которой поклоняется человек… Это существо простирается над всеми вещами. Оно – дух без телесной оболочки, не имеет пространства какого-либо объема, не воспринимает впечатлений и не снабжено органами; оно чисто, совершенно, всеведуще, всесуще, владыко разума… душа Вселенной».

Брама и Будда

Политеизм в Индии распался на две большие секты – буддистов и браминистов, из которых каждая имела свои отличительные черты. Намеки на этот раскол встречаются в легенде о храме, есть и другие еще отделы в теологическом перечне, которые, в свою очередь, относятся к преданиям об этих двух главных сектах. Индийцы, греки (кроме Пифагора, который в некоторой степени был буддист) и бретоны были браминисты; китайцы же, японцы, персы и саксы – буддисты. Буддисты руководствовались магизмом, браминисты – сабеизмом. Знаменитое буддийское учение нирваны, или нигилизма, – вовсе не понятое, пока под ним подразумевали полное уничтожение – учение глубоко теософское, и на самом деле означает совершенное поглощение в божество, хотя Будда не допускает личного бога или творца. Под божеством он подразумевает свет и вечную свободу, почему нирваной называет высшую степень духовной свободы и блаженства. Индивидуальная душа, оставив тело, в котором находилась в заключении, возвращается во всемирную душу, так точно, как солнечный луч, заключенный в куске дерева, когда оно сгорит, возвращается в вечный океан света. К этому учению впоследствии привили ложное верование в метемпсихоз, или переселение душ, и мизантропическую систему самоотречения, которая в Индии повела к самоистязаниям факиров и других фанатиков, а в христианских общинах встречала подражание, как, например, в аскетизме постов, покаянии, умерщвлении плоти, пустынничестве, бичевании и во всем, чему подвергали себя монахи, отшельники и другие религиозные ревнители.

Аскетизм

Аскетизм, основанный на вышеприведенном понятии, а именно что абсолютное или всесущее есть истинное существование, тогда как индивидуальные явления, особенно вещество во всех образах, на самом деле ничто, то есть одни призрачные наваждения, которых следует избегать, как увеличивающих расстояние от абсолютного, и что поглощение в божество может быть достигнуто и в этой жизни умерщвлением плоти, преобладал и до сих пор преобладает в Индии, где его доводят, в тысяче случаев, за все пределы самоистязания, даже до самой смерти. На празднествах в честь грозной богини Бовани, жены Шивы, когда ее массивное изображение везется к Гангу на колеснице с заостренными колесами, исступленные изуверы, увенчанные цветами и радостные, как будто идут к брачному алтарю, бросаются толпами при звуке труб под колеса, чтобы добровольно принести себя в жертву и быть разрезанными на части. В разных сектах аскетизм также был поводом к самым странным обычаям.

В «Рассказах королевы Наваррской» есть место, где упоминается довольно подробно о способе, усвоенном католическими монахами и некоторыми лицами, для умерщвления плоти. Королева говорит о них следующее: «Они утверждают, что надо приучаться к целомудрию, и, для испытания своих сил, говорят с первыми красавицами и теми, которых любят наиболее, поцелуями и прикосновением удостоверяясь, вполне ли отреклись от плоти. Если почувствуют, что это удовольствие их волнует, они удаляются от света, постятся и бичуют себя, а когда настолько умертвят плоть, что ни разговор, ни поцелуй не волнуют их, они подвергаются глупому искушению лежать вместе и целоваться без малейшего вожделения».

Гимнософисты

Мы имеем очень мало сведений о гимнософистах, магах браминизма, самых строгих блюстителях первобытного закона, вначале чуждого всякого обмана. Они распространились по Африке и Эфиопии, жили отшельниками, возобновляя на берегах Нила много видов азиатской теософии. Как странствующим жрецам, им приписывали распространение тайного учения, которому чистота их нравственности и простота жизни служили как бы внешним проявлением; хотя впоследствии они превратились в одну из распутнейших и самых безнравственных сект в Индии. Они ходили почти нагие и питались растениями, но собственный строгий образ жизни не делал их жестокими к ближним или несправедливыми к обыкновенным условиям жизни. Они веровали в единого Бога, в бессмертие души и ее переселение, а когда старость или болезнь лишали их сил, они всходили на костер, считая позорным дать летам или страданиям побороть себя. Александр Македонский был свидетелем подобного конца одного из них.

Жреческие коллегии в Эфиопии и Египте имели постоянные сношения между собой. Озирис есть эфиопское божество. Ежегодно два семейства жрецов сходились на пределах двух стран, приносить общую жертву Аммону – другое имя Юпитера – и справлять торжество, которое греки называли гелиотрапезой, или трапезой солнца. Нельзя не восхищаться, среди преобладающего в Африке фетишизма, отчасти вызванного климатом, отчасти теми же обстоятельствами, которые положили начало индийскому фетишизму, этой колонией мыслителей, истребление которой было делом мести, нетерпимости и тиранства.

Места, где совершались мистерии

Подобно тому как и в других странах мистерии совершались в подземельях, здесь высеченных в твердых скалах и превосходящих в величии идеи и совершенстве исполнения все, что было видано где-либо. Особенно замечательны храмы в Элефантине, Эллоре и Сальсетте, состоящие из обширных зал и дворцов, капищ и молелен, келий для нескольких тысяч жрецов и пилигримов, украшенные столбами и колоннадами, обелисками, барельефами, исполинскими фигурами божеств, слонов и священных животных, все высеченные из самой скалы. В святилище, доступном одним посвященным, верховное божество изображалось символом лингам, который у всех древних народов более или менее служил олицетворением оплодотворяющей силы, хотя в Индии его также изображали лотосовой чашечкой с лепестками.

Посвящение

Время посвящения определялось прибылью и убылью луны, а мистерии делились на четыре степени; в первую кандидат мог быть посвящен восьми лет. Тогда брамин, который становился его духовным руководителем, приготовлял его ко второй степени, перед которой искус заключался в постоянной молитве, посте, очищениях и изучении астрономии. В жаркое время года его сажали среди пяти огней – четыре костра пылали вокруг него, а солнце палило сверху, в дождь он стоял обнаженный, в холодное время года носил мокрую одежду. Чтобы участвовать в великих преимуществах, которые даровали мистерии, как полагали это, его освящали знамением креста и подвергали испытаниям пастоса^[11], солнечной могилы, гроба Хирама, мрака зла – все символы первых трех свойств природы. После обрядов очищения его вели ночью в пещеру, где совершалось посвящение. Она была ярко освещена, и три иерофанта сидели, один – к востоку, другой – к западу, третий – к югу, как представители богов Брама, Вишну и Шива, окруженные служащими им мистагогами в приличных случаю нарядах. Посвящение начиналось с обращения к солнцу под названием Пуруш, означающим здесь душу жизни или частицу всемирного духа (Брам); после нескольких предварительных обрядов кандидата заставляли три раза обходить вокруг пещеры, а потом его проводили через семь темных пещер, между тем как унылый вой изображал плач Магадевы об утрате Шивы. Обыкновенные принадлежности, как то сверкающие огни, печальные звуки и ужасающие призраки, являлись, чтобы устрашить и смутить неофита. Когда достигали последней пещеры, трубили в священную улиткообразную раковину, створчатые двери распахивались настежь и неофит входил в залу, полную ослепительных огней, украшенную статуями и символическими фигурами, богато убранную драгоценными каменьями и накуренную самыми ароматическими благовониями. Святилище должно было изображать рай, оно так и называлось в Эллорском храме. Устремив глаза на жертвенник, неофит должен был, по указанию, ожидать, чтобы божество спустилось в пылавший на жертвеннике яркий, пирамидальный огонь, и немудрено, если в минуту экстаза, искусственно таким образом вызванного, неофит действительно убеждал себя, что видел восседающего на лотосе Браму с его четырьмя головами и руками, изображающими четыре стихии и четыре страны света, и держащего в руках эмблемы вечности и власти – круг и огонь.

Брам и Брама

Читатель, вероятно, заметил, что я говорю то Брам, то Брама; последний есть тело первого, который есть предвечная жизнь. Эти названия соответствуют божеству преисподней и деве Софии в христианской теософии.

Неизреченное AUM

Теперь неофит считался перерожденным; он был облечен в белую одежду, ему возлагали на голову тиару и опоясывали его священным поясом, ему начерчивали на лбу крест, а на груди букву «Т», ему вручали аммонорог, или черный сланец, чтобы упрочить за ним совершенства Вишну, и окаменелую раковину, средство против укусов змей, после чего наконец ему открывали священное название, означавшее солнечный огонь и соединявшее в своем понятии великое Тримурти, или сложное начало, на котором основывается существование Вселенной. Слово это было ОМ, или в трехбуквенной форме AUM, для изображения созидающей, охраняющей и уничтожающей власти божества, олицетворенного в Браме, Вишну и Шиве, символом которого был равносторонний треугольник. Этому названию приписывалась чудотворная сила, подобно тому как масоны степени Королевской арки приписывают имени Иегова, и могло оно быть только предметом безмолвного и приятного созерцания, так как стоило произнести его, чтобы сотряслась земля и дрогнуло небо и сами ангелы затрепетали от страха на небесах. Тогда объясняли неофиту эмблемы, находившиеся вокруг, смысл тайн и сообщали ему, что посредством знания этого ОМ он становился частью божества. У персов слог НОМ означал древо жизни, дерева и человека в одно и то же время, место, где витала душа Зороастра; у них, так же как у индийцев, запрещено было открывать его под опасением смертной казни. В этом тайном названии, заключавшем в себе отвержение политеизма и знание природы, мы видим золотую нить, соединяющую древние и новейшие тайные общества.

Лингам