Ратлидж окинул церковь внимательным взглядом. Добротная, ухоженная. Видимо, действующая. Но кто ее прихожане? Усадьба, которую они недавно осматривали, находится слишком далеко, а рядом с ней они не заметили признаков других усадеб или деревень.

– Меня грусть охватывает при виде этой церкви. Дальше есть что-нибудь?

– Давай выясним.

Снова пустившись в путь, они проехали не меньше трех миль, прежде чем увидели первые признаки жилья. Ратлидж решил, что заброшенная усадьба, которую они видели, и в самом деле «Берег».

Отдельно стоящих домов на подступах к деревне они не обнаружили. Только что их окружала лишь высокая трава, которая покачивалась волнами на ветру, и вот уже впереди замаячили первые дома – квадратные, кирпичные, приземистые. Еще семь таких же одноэтажных домов – и они оказались на главной улице. Слева жилые дома перемежались лавками. В глубине высилась трехэтажная гостиница; чуть дальше, у поворота, над ближайшими домиками нависал высокий платан.

Справа тоже стояли здания, фасадом к улице, а тылом к реке. Среди них Ратлидж заметил школу и паб; за ним к воде спускались ступеньки. На узкой полосе песка у воды ждали прилива вытянутые на берег рыболовные суда и несколько плоскодонок, предназначенных для утиной охоты.

Несмотря на субботний день, деревенская улица казалась пустынной; за поворотом Ратлидж разглядел серповидный мыс, который совсем недавно рассматривал на карте.

Ветер продолжал усиливаться; они повернули прочь от реки, и машину закачало. Вскоре они доехали до окраины деревни, где стояли два дома, по всей вероятности построенные позже. Дорога за последним домом шла в гору. Значит, место, интересовавшее Ратлиджа, располагалось выше деревни. Вскоре он получил подтверждение своим догадкам: впереди показались постройки фермы. Проехав по дороге еще немного вперед, до следующего поворота, он насчитал три фермерских хозяйства. Дальше дорога шла под уклон и снова начались болота. На чьем поле во время войны размещался аэродром? Ратлидж не заметил ни опознавательных знаков, ни полуразрушенных ангаров или казарм, способных навести его на правильный ответ. При всех трех фермах имелись просторные пастбища и пшеничные поля. Поля показались Ратлиджу достаточно плоскими для того, чтобы устроить на них взлетно-по садочные полосы. Он решил, что мыс – идеальное место для небольшой эскадрильи истребителей и служб ПВО, в чью задачу входило не пропускать вражеские цеппелины к Лондону и другим городам. Более того, все фермы располагались прямо на побережье, и видимость здесь была превосходная – если, конечно, с моря не наползал туман.

Франс тем временем продолжала свое:

– Ты заметил? Возле деревни нет ни церкви, ни кладбища. Как странно! Где они хоронят своих мертвецов? Кстати, нормального отеля тоже нет. Только крошечная деревенская гостиница. По-моему, там не больше шести номеров, а скорее всего, даже четыре. А судя по тому, как на нас пялились местные жители, они не привыкли к чужакам. Сомневаюсь, что здесь нас угостят вкусным обедом!

Ратлидж подумал, что Франс права. Фарнэм встретил их негостеприимно. Он развернул машину, и они вернулись в деревню. На берегу, чуть поодаль от кромки воды, стояли старые навесы, под которыми отдыхали лодки. Вниз, к воде, вела узкая тропка.

Ратлидж поставил машину на тормоз и вышел. Франс последовала за ним, придерживая шляпку рукой: ветер разыгрался не на шутку.

Она тут же направилась назад, к машине, и спросила:

– Неужели ты спустишься к воде? Смотри, скоро пойдет дождь!

– Нет.

Ратлидж увидел все, что он хотел, с того места, где стоял. Поверхность воды пошла рябью от ветра, как будто он стремился проникнуть в глубину. Обернувшись через плечо, Ратлидж взглянул на небо и понял, что скоро в самом деле начнется дождь и похолодает. Он еще немного постоял, разглядывая лодки, которые покачивались в воде у берега. Вдали виднелось узкое устье и место, где течение было особенно бурным – там река впадала в море. Он сел в машину, и они тронулись с места.

За пабом обнаружился волнорез, к которому швартовались суда покрупнее. Сейчас баркасы стояли на якорях; мачты раскачивались на ветру. Снова притормозив, он стал смотреть, как человек в грубом рыбацком свитере и шерстяной шапке быстро поднимался по подобию тропы между двумя домами. Ни разу не взглянув в сторону незнакомой машины, он повернул и вскоре скрылся за дверью лавки.

– Нам здесь оказывают на удивление теплый прием, – сухо заметила Франс. – Может, уедем?

– Подождем еще немного, – отозвался Ратлидж. Он и сам не знал, что ожидал увидеть здесь, в Фарнэме. Как бы там ни было, пока он не нашел того, что искал.

На улице тем временем показались другие прохожие; чувство, что деревня так же заброшена, как «Берег», немного ослабло. Впрочем, жители Фарнэма по-прежнему не выказывали ни малейшего гостеприимства, свойственного приморским курортным деревушкам, особенно летом. Несмотря на то что Франс была очень привлекательной молодой женщиной, ни один из местных мужчин ни разу не посмотрел в ее сторону. Все как будто сговорились и не желали даже замечать приезжих, тем более – разговаривать с ними.

Только Ратлидж успел это подумать, как шедший им навстречу невысокий, широкоплечий мужчина остановился и отрывисто спросил:

– Вы кого-то ищете?

Он не начал разговор вежливой фразой: «Чем я могу вам помочь?» или «Вы ведь не местные, верно?». Ратлидж велел себе не злиться и ответил:

– Если честно, мы ищем место, где можно пообедать.

Коротышка окинул их задумчивым взглядом и ответил:

– У нас тут ресторанов нету. Поворачивайте назад, может быть, там найдете, что ищете.

Ратлидж прекрасно помнил, что и на обратном пути на большом расстоянии нет никаких признаков жилья. С другой стороны, за спиной коротышки он заметил вывеску небольшой булочной-кондитерской – здесь местные жители наверняка покупают хлеб. После того как он поблагодарил неприветливого коротышку, тот, не сказав больше ни слова, развернулся и ушел.

Ратлидж остановился на другой стороне дороги и показал сестре пекарню.

– Попробуем попытать там счастья, – предложил он. – Не совсем ресторан из путеводителя «Мишлен», но, может быть, нам нальют здесь хотя бы по чашке чаю?

– Иен, – тихо возразила Франс, – по-моему, нам стоит прислушаться к совету и возвращаться восвояси. Честно говоря, если раньше мне и хотелось есть, то сейчас я растеряла весь аппетит.

– Да, наверное, – ответил он и все же кивнул в сторону булочной, увидев, как оттуда вышли две женщины и, не глядя на них, зашагали по улице. – Так или иначе, а приличный ресторан мы отыщем не раньше чем через час или два. Давай наберемся храбрости и войдем. Как видишь, местные жительницы побывали там и остались живы.

Франс рассмеялась:

– Ты невозможный оптимист!

Обойдя машину, чтобы открыть сестре дверцу, Ратлидж продолжал:

– И потом, не могут же все жители Фарнэма быть такими негостеприимными. Может быть, за той дверью нас ждут дружелюбные улыбки!

Его надеждам не суждено было сбыться. Хотя за дверью действительно находилась крохотная кондитерская, владелица, стоявшая за прилавком, бросила на него мрачный, подозрительный взгляд. Уголки ее губ были опущены; вторжение чужаков ей явно не понравилось.

И все же приятно было войти в дом и хоть немного отдохнуть от порывов ветра. В булочной-кондитерской оказалось довольно уютно. На столиках лежали чистые скатерти в синюю и белую клетку; стулья были выкрашены в белый цвет. Большая фреска на стене изображала море в солнечный день; вода была голубой, как и небо, по которому к горизонту плыли белые облачка. На полоске песка у воды сидели мужчина и женщина, между ними стояла корзинка для пикника. Красивые дети плескались в воде и строили песочные замки с помощью зеленого ведерка и белой лопатки. Работа оказалась неожиданно хорошей. Местный художник – или кто-то с аэродрома?

– Извините, мои дорогие, мы как раз закрываемся, – сказала владелица булочной. Несмотря на дружеское обращение, голос у нее был холодный.

Три пожилые женщины, сидевшие за столиком в дальнем углу, живо обернулись к вновь вошедшим, придирчиво осмотрели наряд сестры Ратлиджа и дружно отвернулись, словно разом утратили интерес к непрошеным гостям.

– И все-таки, – любезно проговорил Ратлидж, – может быть, вы не откажете в чашке чая двум путникам, сбившимся с пути? – Он повел Франс к столику, а сам остался ждать ответа у прилавка.

Хозяйка довольно нелюбезно буркнула:

– Чай так чай.

Франс уже собиралась вспылить, но заметила выражение лица брата и молча опустилась на предложенный им стул.

Когда он тоже сел и они стали ждать чай, Франс тихо спросила:

– Значит, ты здесь все-таки по работе?

Не желая отвечать ни «да», ни «нет», Ратлидж выглянул в окно. На той стороне, почти на самом берегу, стояло несколько зданий. Одно из них напоминало небольшую сельскую школу. Рядом с ней теснились сапожная мастерская и свечная лавка… Судя по всему, в Фарнэме ничего не менялось со времен королевы Виктории. И жители деревни хотели только одного: чтобы так же продолжалось и дальше.

И все же к аэродрому проложили широкую, хотя теперь и заросшую дорогу, по которой они сюда приехали. В основном дорога шла вдоль берега реки и поворачивала только в том месте, где река впадала в море. Сюда прикомандировали множество армейских офицеров и летчиков. Может быть, здесь разместили целую зенитную ба тарею… Кроме того, на аэродромах служат механики, которые чинят самолеты, повара, прачки, техники, следящие за состоянием взлетно-посадочных полос, военные строители… Короче говоря, приезжие должны были по меньшей мере удвоить население Фарнэма. А еще они, наверное, принесли с собой дыхание внешнего мира, от которого местные так стремились отгородиться. И все же Ратлидж пока не нашел ни единого упоминания о том, что когда-то здесь был аэродром. Как будто всем служившим на аэродроме так же не терпелось поскорее убраться из этого уединенного уголка, как и местным жителям – избавиться от незваных гостей, и в тот день, когда закончилась война, военные, подобно бедуинам-кочевникам, моментально свернули свои шатры и бесследно исчезли. Ратлидж живо представил, как после отъезда военных жители Фарнэма собрались все до единого и дружно вырвали с корнем все, что напоминало им о неприятном соседстве.

Чай им подали на подносе, расписанном полевыми цветами, связанными в букеты красивой ленточкой. Хозяйка без единого слова поставила на стол чайник, две чашки, ложки, сахарницу и маленький молочник. Когда она вернулась за прилавок, Ратлидж посмотрел в окно и заметил, что в кондитерскую собралась было войти молодая пара, но, увидев незнакомцев у окна, они тут же повернули прочь.

Франс пила чай нарочито церемонно, что позабавило Ратлиджа. Он догадался: его сестра хочет отомстить хозяйке булочной за холодный прием. Пусть терпит их присутствие как можно дольше! Он заметил блеск в глазах сестры, когда та небрежно приняла у него вторую чашку и завела светскую беседу. Наконец, когда ни в чайнике, ни в чашках не осталось больше чаю, Франс лучезарно улыбнулась брату и поблагодарила его.

– Просто замечательно, Иен! Не совсем тот обед, который мне обещали, но очень славная интерлюдия, – сладким голосом заявила она, достаточно громко, чтобы ее слышала стоящая за прилавком хозяйка.

Ратлидж расплатился за чай и следом за сестрой вышел из булочной. На крыльце Франс, понизив голос, сказала:

– Клянусь, выходя, я спиной чувствовала на себе их злобные взгляды. Они как будто метали в меня кинжалы! Если бы взглядом можно было убить, я бы уже сто раз умерла. И ты, кстати, тоже.

Рассмеявшись, Ратлидж ответил:

– Спасибо, ты отлично мне подыграла!

По пути к машине их остановил еще один местный житель, одетый в вельветовые брюки и старую рубашку.

– Вы что же, домик здесь присматриваете? – осведомился он.

Ратлидж удивился:

– С чего вы взяли, что мы хотим купить здесь дом?

– А для чего же еще вы тогда приехали? Вы ведь не первые, знаете ли. В конце войны сюда многие наезжали из Лондона. Болтали о каких-то планах развития и тому подобном… Хотели превратить Фарнэм в курортный городок, чтобы жители лондонского Ист-Энда могли приезжать сюда отдыхать по выходным. Ну вот, вы теперь сами убедились, что особо красивых морских видов у нас нет, верно? Речка у нас бурная, к тому же выше Фарнэма оба берега заболочены… Мы только рекой и кормимся – в каждой семье есть лодка. Зато чужакам, которые ищут, где бы отдохнуть, в наших краях ловить нечего.

– Один мой знакомый, – медленно проговорил Ратлидж, – служил в ваших краях во время войны. Он рассказал мне, что жители Фарнэма особым дружелюбием не отличаются… Вряд ли в скором времени к вам нахлынет лавина отдыхающих!

– Но вот вы же приехали, – возразил местный житель. – Несмотря на то что мы такие недружелюбные.

– Д-да… я думал, что мой знакомый ошибается. Мне, видите ли, стало любопытно.

Его собеседник подозрительно прищурился:

– Зачем же вы тогда сюда явились? – Он покосился на Франс, стоявшую сбоку, затем снова перевел взгляд на Ратлиджа. – Деревня наша в самом конце дороги, так что не говорите, что вы сбились с пути и заплутали!

– Я ведь вам сказал: меня привело сюда любопытство.

– Может, вы смотрели дом за воротами – ну, где еще ананасы на столбах? Так знайте, он не продается, что бы вам про него ни наплели. Кое-кто видел, как вы его осматривали.

– Оттуда открывается красивый вид на реку, – кивнул Ратлидж, словно соглашался со своим собеседником. – Но я предпочитаю жить в доме, из окон которого видны соседские крыши.

– Тогда вам придется вернуться туда, откуда вы приехали. Желаю вам и вашей даме приятного дня.

И он зашагал дальше, не оборачиваясь.

– Иен, – сказала Франс, – мне уже не смешно. Я хочу уехать.

Когда он следом за сестрой пошел к машине, она вдруг спросила:

– Что они скрывают? А они наверняка что-то скрывают.

– Убийство, – ответил Ратлидж. – Такова моя догадка. Но я не знаю, кого убили, когда и почему.

– Значит, там, в кондитерской, я была права. Ты все-таки приехал сюда по работе!

Он захлопнул за ней дверцу и завел мотор.

– Я и сам точно не знаю, что привело меня сюда, – признался он, садясь за руль. – Недавно ко мне пришел один человек и признался в том, что убил человека. Но я ему пока не очень-то верю.

– Зачем ему наговаривать на себя?

– Интересный вопрос. Может, чтобы кого-то выгородить, скрыть другое преступление или положить конец имущественному спору… А может, он просто хотел проверить, что нам известно – или неизвестно – о чьей-то смерти.

– Так или иначе, все сводится к любопытству. Его… и твоему.

– Вот именно! Но Скотленд-Ярд не может начинать официальное расследование лишь на основании чьих-то слов. Во-первых, у нас нет трупа. Нет доказательства, что он когда-либо существовал.

Наконец, пошел дождь; засверкала молния, загремел гром. Капли дождя забарабанили по ветровому стеклу, мешая видеть, и Ратлидж замолчал, сосредоточенно глядя вперед. Уехав от грозы, они попали под проливной дождь, который так громко барабанил по крыше, что мешал говорить. Наконец, они миновали ливень и покатили под слабым, еле моросящим дождем. Ратлидж радовался, что они убрались из болотного края. Там, в низине, наверное, плохо бывает при наводнениях.

Франс сказала в ответ на слова, которые произнес Ратлидж до того, как разразилась гроза:

– И все-таки ты сюда приехал. Наверное, что-то в том человеке пробудило твое любопытство.

– Он сказал, что умирает. Выглядел он действительно неважно, так что, скорее всего, не солгал.

– Думаешь, как только он умрет, след будет потерян? Ты поэтому решил съездить на разведку на свой страх и риск?

– Мне просто не нравится, когда меня дурачат. Ни правдой… ни ложью.

– И что ты узнал? Чем помогло тебе наше утомительное путешествие?

– Я получил представление о той части Эссекса, которую не знал раньше. Спасибо, что поехала со мной! Одинокий мужчина привлекает к себе гораздо больше внимания, а я сейчас меньше всего хочу, чтобы во мне заподозрили полицейского.

Франс такой ответ вполне устроил. Но сам Ратлидж вовсе не был уверен в том, что удовлетворен.