Цитаты из книги «Кошки Дремучего леса»

Она обернулась к Прародителю: – Мне кажется, у меня нет ничего такого, чего вы захотели бы. – А что, если я попрошу тебя уйти со мной ровно через год и день? Куда это, интересно? В саму преисподнюю? – Я… я не думаю, что смогу пойти, – заикаясь, пробормотала Лилиан. – Я буду очень скучать по тетушке. И она станет горевать. Вы слышали, как она звала меня там, у ручья? Ручей был не так уж близко, но Лилиан казалось, что тетушкин голос все еще доносится оттуда через темноту. – Ммм, – задумчиво отозвался Прародитель и перевел взгляд на Яблоневого Человека. – Не предупреждал ли я своих детей, чтобы не смели больше творить подобное? Но они не вняли. Видишь, какие беды они навлекли на мир? Я воздам им по заслугам – пусть запомнят мой урок. – Но иначе она бы умерла. – Ммм. Однако за все надо платить. Черный хвост угрожающе щелкнул по траве. – Она ведь не хотела ничего плохого, – настаивал Яблоневый Человек. – Она сотворила много добра: всегда подбрасывала зернышки воробьям, давала молока твоим детям, а со мной каждое утро делилась завтраком. – Ммм, – в третий раз протянул Прародитель. Похоже на низкое глубокое ворчание. Так звучат его мысли, догадалась Лилиан. – Ты, говоришь, принес безоар, вымоченный в молоке? – наконец спросил Прародитель. – Камень со мной, – кивнул Яблоневый Человек. – И я могу вымочить его в молоке хоть сейчас. – Так вперед. Яблоневый Человек ободряюще улыбнулся Лилиан, повернулся и зашагал прочь, странно вскидывая сучковатые и узловатые конечности. Сама ночь словно затаила дыхание, пока они дожидались возвращения Яблоневого Человека. Лилиан слушала, как постукивает о землю черный хвост, и терзалась догадками, какова будет цена такой помощи. Наконец Прародитель нарушил молчание. – Говорят, долг платежом красен, – промурлыкал он. Это было совсем не то, что хотела услышать Лилиан. – Да нет же, сэр. – Она помотала головой. – Вовсе не ради этого я делилась едой и молоком. – Знаю. Вот потому я и помогу тебе. Но все же ты будешь моей должницей. И я взыщу долг – не с тебя, так с твоих детей или с детей твоих детей. Примешь ли ты такое условие? Чтобы ответить, Лилиан потребовалось все ее мужество: – Только… только если это не причинит никому зла. Прародитель торжественно кивнул. – Хороший ответ, – одобрил он. – А вот и наш яблоневый друг. Теперь ложись, посмотрим, чем я смогу помочь тебе. Лилиан повиновалась. Последнее, что она увидела перед тем, как закрыла глаза, была оловянная кружка в руках Яблоневого Человека и яркое золотое зарево, вспыхнувшее в желтых глазах Прародителя Кошек. Последнее, что она услышала, был слабый отзвук тетушкиного голоса где-то вдалеке, в ее воображении, и низкая утробная песня, которую завел Прародитель, творя свою магию. Затем последовал болезненный укол, в точности такой, как тогда, от укуса змеи. Он длился всего мгновение, но Лилиан показалось, что миновала вечность, прежде чем она ощутила прохладу мокрого от молока камня у себя во рту. И ее куда-то унесло.

Но было ясно: тетушки больше нет. Лилиан заплакала, она плакала долго-долго. * * * Девочка очнулась, когда уже сгущались сумерки. Хлюпнув носом, она вытерла лицо о платье. Тетушка совсем окоченела, до нее было холодно дотрагиваться. Лилиан медленно поднялась на ноги. Силы совсем покинули ее. Внутри словно зияла огромная дыра. Ох, тетушка… Лилиан осиротела во второй раз. Тетушка заменяла ей целую семью – отца, мать, многочисленную родню, всех-всех. Лилиан даже не помнила своих родителей. Когда ей только исполнился год, их унесла эпидемия гриппа. Болезнь яростным вихрем промчалась по холмам – многие тогда пали ее жертвой, а кто-то по непонятной причине выжил. Как, например, Лилиан и тетушка.

Во всем, что с тобой происходит, ищи урок. Если, конечно, ты способна учиться.

Ну, скажем так: кое-кто зовет меня Джеком, и я склонен откликаться.

Истории существуют для того, чтобы ими делиться и их слушать, – назидательно заметила Матушка Опоссум и уселась в кресле поудобнее.

История, которую слышишь впервые, не хуже золотой монеты. И даже лучше – если это славная история.

Лилиан не сознавала всего этого. Она падала в светящийся туннель – такое странное чувство, никогда ей не приходилось испытывать ничего подобного. Бывает же! Ей не было страшно, да и больно тоже не было. Вот если бы только умолкли голоса, а они все звучат и звучат. Не пускают ее в светящийся туннель. – Мы должны спасти ее. – Не получится. Слишком поздно. – Если только… – Если только превратить ее в кого-то, кто сейчас не умирает. – Но Прародитель запретил нам… – Тогда пусть гнев Прародителя падет на меня. – На всех нас. – Мы сделаем ее одной из нашего рода – он не рассердится. – Рассердился же, когда мы приделали мышам крылья. – Здесь совсем другое. – Ведь сейчас мы спасаем друга. Они разом посмотрели на Лилиан. Кошачья магия пробудилась и ожила под сенью старого бука. Сначала кошки ритмично раскачивались туда-обратно, затем одновременно подали голоса, и словно в каморке заиграл ансамбль из расстроенных скрипок, но расстроенных не настолько, чтобы резать слух. Было в их стройной мелодии что-то ершистое. Кошки пели, и над ними поднималось золотое сияние, самый воздух вокруг светился золотом. Сияние повисело над кошачьим хором, а потом двинулось по кругу от одного певца к другому. Обойдя кошек трижды, сияние остановилось в центре круга, прямо над умирающей девочкой. Кошки подняли головы: над ними, среди ветвей старого бука, парила душа Лилиан. Скрипучая песня неслась все выше, а вместе с ней и сияние устремилось за душой. Золотой петлей свет опутал душу и притянул ее назад, к телу. Кошки умолкли. Они смотрели на девочку. Лилиан вдохнула и выдохнула, а ее спасители обменялись довольными взглядами. Но тут, внезапно вспомнив о Прародителе, они встревожились и поспешно удалились в лес.

– Может, кто-нибудь соизволит объяснить мне, о чем вообще речь? – вмешался Руфус. – Дело здесь нехитрое, мистер Кот, – отозвался П. С. – Разобраться в этой истории – пара пустяков. Проще, чем поймать свиристеля, что объелся забродивших ягод. Смотри: вот стоит девочка, которая раньше была котенком, а еще раньше – девочкой. П. С. покосился на недоеденный сэндвич в руке Лилиан. – Больше не хочешь? – облизнулся он. – Я видела во сне, – принялась объяснять Руфусу Лилиан, – как меня ужалила змея. Я уже почти умерла, но тут явились кошки. Они спасли меня, превратив в котенка. Но я никак не могла придумать способ снова стать девочкой – ведь в своем прежнем облике я снова умирала бы от укуса змеи, и тогда я отправилась к Старой Матушке Опоссум, а она… она как-то вернула все назад, в то время, когда змея меня еще не ужалила, и тогда… Лилиан так и подскочила на месте. – Ты понимаешь, что это означает? – крикнула она лису и пояснила, не дожидаясь его ответа: – Если мой сон не был сном, я же могу снова отправиться к ведьме-опоссуму и попросить ее отменить то, что она сделала! – Да, но даже если она согласится – заметь, я не утверждаю, что она согласится, – ты снова превратишься в котенка. – Ну да, – кивнула Лилиан. – Это неважно. Меня должна ужалить та змея, не тетушку. Тетушка не умрет! Уж лучше я навсегда останусь котенком, если это спасет тетушку. – Так ты говоришь, все это сон? – снова вмешался Руфус. – Мне так не кажется. – Вот и мне тоже, – поддержал его П. С. – Забавная история! – Ничуть, – возразил кот. – Скорее очень уж запутанная. И пожалуй, чересчур тревожная. – Решено, – объявила Лилиан. – Я возвращаюсь в лощину Черной Сосны. Я снова иду к Старой Матушке Опоссум. Прямо сейчас. – Не торопись, – покачал головой лис. – Зачем так спешить? Если сбежишь сейчас, вся эта медвежья орава помчится следом. Дальше ягодных кустов ты не уйдешь. – Но тетушка не должна была умереть! – настаивала Лилиан. – Разве ты не понимаешь? Все эти ужасные вещи просто не должны были произойти! – Понимаю, понимаю, – терпеливо согласился П. С. – Но вопрос все тот же: зачем спешить? Какая разница, когда именно ты доберешься до лощины Черной Сосны? Ведь ты попросишь ведьму-опоссума во второй раз повернуть время вспять. Все, что случилось с тобой после прошлого визита к ней, просто исчезнет. Если ты отправишься в лощину Черной Сосны через неделю-другую, ничего не изменится. – Но мне-то придется торчать здесь еще неделю… – простонала Лилиан. – Ну так и быть: не прямо сейчас. Дождемся вечера, пусть медведи уснут. – То-то же, – довольно кивнул П. С. – А надежный спутник тебе не понадобится? – То есть ты не будешь красться за мной и шнырять по кустам, а просто побежишь рядом?

П. С. вбежал в амбар. – Ты ведь не ешь кошек, правда, П. С.? – многозначительно спросила Лилиан. Лис только хитро улыбался. – Ведь правда? – повторила девочка строже. – Я не-е-ем, – отозвался лис. – Как это понимать? – нахмурилась Лилиан. – Да ладно тебе, это шутка, – хмыкнул лис. – Так сказала бы моя приятельница, русская лиса. Она ответила бы: «Не ем». Лилиан причмокнула: – Надо же! Когда это ты успел свести знакомство с русской лисой? П. С. мотнул головой. – Да так, – уклончиво ответил он. – Бывая тут и там, кого только не повстречаешь. Лис уселся рядом с Лилиан и придирчиво изучил Руфуса. – Как поживаете, мистер Кот? – вежливо поинтересовался он. – Кажется, до сего дня не имел чести вас знать. Руфус окинул лиса подозрительным взглядом: – Что означает П. С.?

Лилиан радостно ему улыбнулась и принялась доить первую корову, затянув сначала «Джимми щелкал семечки», а потом «Кэмптаунские скачки». Исполнив еще несколько песен, она обратилась к Руфусу: – Вчера Звездочка говорила, что вы, кошки, все видите. Кот поднял голову, с его усов капало молоко. – Это правда, – промурлыкал он. – Просто мы смотрим внимательно. Лилиан хотела спросить его о кошках, что приходили к ней дома, – почему они смотрели на нее так внимательно и что пытались разглядеть. Но коровы потребовали новых песен, и пришлось петь. Закончив с дойкой, девочка побежала к курам (на редкость болтливые создания), а потом к свиньям (этим только бы набить живот поплотнее).