Цитаты из книг автора «Чарльз де Линт»

Видимо, пора посмотреть фактам в глаза. Теперь я тоже один из фриков-перекидышей. Я бросил быстрый взгляд на копа и втянул голову в плечи. – Мне страшно. Только когда Кори ответил, я понял, что произнес это вслух. – Слушай, это не конец света. Я недоверчиво поднял глаза. – Назови хоть один плюс. – Да хоть десяток, – и он принялся загибать пальцы. – Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме! А еще ты можешь превращаться в пуму. Разве не круто? – Зашибись как круто, если хочешь быть фриком-перекидышем. Он вскинул бровь.

Подозвав официантку, Кори продиктовал ей «заказ погибающего в пустыне»: омлет с беконом, блинчики, сосиски, картофель по-домашнему, апельсиновый сок, кофе и тосты. Я поспешно заверил официантку, что хочу то же самое. Когда она скрылась в подсобке, Кори ухмыльнулся, обнажив белые зубы. – Уверен, что наешься? Сказать по правде, я был уже ни в чем не уверен, но завтракал за чужой счет, поэтому решил не наглеть. – Как ты меня нашел? – спросил я. – Откуда узнал, что мне нужна одежда? И с чего такая щедрость? – Ничто не ново под этой луной, – задумчиво протянул Кори вместо того, чтобы ответить хоть на один из вопросов. – Зверлинги существовали всегда. Но странно, что превращения начались именно сейчас и именно в этом городе. – Не понимаю. – Я тоже, – спокойно кивнул он. – Почему здесь? Почему эти ребята? Почему один за раз, а не все одновременно? Почему ты?

Я знал, что он меня подкалывает, но все равно нахмурился. Не стоит думать о жизни слишком много, иначе не останется времени жить. Когда мама не вытаскивала из болота очередного неудачника, у нее был вагон мудростей вроде этой.

Что ж, надежда – как клопы: дохнет последней.

Кори наткнулся на мой непонимающий взгляд и вздохнул. – Нас называют Зверлингами. И кто это придумал, хотел бы я знать? Бьюсь об заклад, какой-нибудь писака из местной газетенки. Едва он произнес это странное слово, в памяти всплыли сотни статей, заполонивших газеты в последние полгода. Зверлинги. Я потряс головой. – Я не такой. – Конечно, не такой, – неожиданно легко согласился Кори. – Я прожженный перец, а ты еще школота. Никакого сходства! И он втянул воздух, совсем как собака. – К тому же я, в отличие от тебя, из псовых. Чистокровный койот, хоть и не Койот[1] – если ты понимаешь, о чем я. Ясное дело, он такой один. Я ему вроде младшего брата. Последовала пауза. Кори продолжал на меня пялиться. – А ты, как я погляжу, из кошачьего клана. Большая такая кошечка. Пума? У меня перед глазами мгновенно встал окровавленный Стив – и мое отражение в зеркале. Но я опять потряс головой. – Я не Зверлинг. Кори вздохнул. – В любом случае, выглядишь ты так, будто не прочь съесть целую корову. Зверлинг ты или нет, мы вполне можем потолковать об этом за завтраком.

Заметив, что я очнулся, он швырнул мне какой-то сверток, и я, не успев задуматься, поймал его на лету. – Правило первое, – невозмутимо сказал паренек. – Превращайся вместе с одеждой. Это не так уж сложно. Главное – запомни, что на тебе было в момент превращения, и потом оденься в то же самое. – Что? – Оденься, говорю. Не испытываю ни малейшего удовольствия от вида твоей тощей черной задницы. Я крепче прижал сверток к груди. – Ты кто? Парень оскалился. – Можешь звать меня Кори. Не успел я и глазом моргнуть, как у него на плечах появилась голова койота.

Это я лежал на полу с гудящей после удара головой. Совершенно точно я. А вот на ноги вскочил уже кто-то другой. Какой-то огромный зверь. Моя рука – его лапа – смачно впечаталась в голову Стива, располосовала кожу на черепе и отшвырнула мужчину в коридор. Из раны хлынула кровь. За какую-то секунду она запачкала стены и обагрила пальцы Стива – тот беспомощно прижимал руку к голове, пытаясь удержать равновесие. Глаза округлились, рот раскрылся – но он больше не пытался мне угрожать. Кажется, он орал от ужаса. Стив попятился к лестнице, запнулся о собственную ногу и растянулся на полу. Я в ту же секунду оказался сверху. Огромные когти впились ему в грудь, не давая шелохнуться. Я уже предвкушал, как перегрызу ему горло. Кем бы я ни был, это не составило бы мне труда. Теперь у меня во рту торчали два ряда кухонных ножей. Внезапно я краем глаза уловил какой-то отблеск. Дверь в мамину спальню была открыта, и зеркало отражало самую странную картину, которую мне доводилось видеть: окровавленный Стив лежал на ковре, а над ним нависала огромная, скалящаяся пума. Я понял, что это я и есть. Я правда стал пумой. Громадной дикой кошкой, которая в эту самую минуту собиралась растерзать маминого бойфренда. Меня прошиб холодный пот. Я отпрыгнул в сторону и скачками помчался вниз по лестнице – подальше от зеркала и его невыносимой правды. Входная дверь была заперта, и я кинулся на кухню. Лапы тут же разъехались на кафеле, а когти неуклюже заскребли по гладким плиткам. Я не сумел затормозить и с размаху врезался в шкафчик под раковиной. Задняя дверь тоже оказалась заперта, но это была всего лишь пластиковая перегородка, и я проломил ее, словно бумажную.

Я нарочито медленно опустил наушники на плечи и обернулся к двери. – Ты брал мой ноут? – спросил Стив. Ясненько, кое-кто включил режим «мачо». У меня сразу противно заныло под ложечкой. Стив был не таким квадратным, как двое предыдущих «шкафчиков», но я все равно не питал особых надежд. Это все равно что выставить на ринг морскую свинку против бультерьера. Конечно, мне уже семнадцать, но для своего возраста я настоящий задохлик: когда мерил рост в последний раз, было метр семьдесят. А мерил я его часто. При таких габаритах у окружающих просто-таки чешутся руки съездить тебе по уху.

Когда я пытался намекать на это маме, то неизменно получал совет держать рот на замке. А потом ее очередные отношения разваливались, и начиналась обычная песня: ах, и почему я тебя сразу не послушала?

Моя мама, конечно, кладезь талантов, но вот чего она точно не умеет – так это выбирать бойфрендов. Обычно подцепит какого-нибудь лузера и пытается спасти его от себя самого.