Глава 2
Золотая лихорадка в Минас-Жерайсе

Вера в богатые месторождения цветных металлов и драгоценных камней на территории Бразилии существовала в течение почти двух столетий, когда внезапно давние надежды превратились наконец в потрясающую реальность. Здесь нет необходимости рассматривать, какими способами велся поиск золота, серебра и изумрудов в разных странах и разных эпохах. Не важно, что подвигло людей на это – испанская ли легенда об Эльдорадо, о которой знал еще сэр Уолтер Рэли^[5], или превратно понятые сказания американских индейцев, или самый обычный факт – близость серебряных рудников Потоси. Протяженность Южноамериканского континента с запада на восток была недооценена, и убеждение, что серебряный пояс Потоси расположен не так далеко от едва намеченной границы Бразилии, заставляло продолжать поиск серебра в этом направлении, несмотря на неоднократные неудачи. Это убеждение было отражено в докладе консула Мейнарда, составленного в Лиссабоне в 1670 г., касавшегося деятельности жителей Сан-Паулу (или бездеятельности, по мнению консула) на возвышенности Пиратининга. Он оптимистично заявлял о «возможности открытия золота и серебра и других природных богатств в этой обнадеживающей ситуации, ведь эта местность лежит на той же широте и на том же континенте, что и Перу, только отделена от него Ла-Платой и лесами Амазонии». Фактически, именно жители Сан-Паулу открыли месторождения россыпного золота в этом регионе, и мы можем теперь более подробно, чем в предыдущей главе, рассмотреть эту особую породу людей.

Самой характерной чертой уроженцев Сан-Паулу было их тесное родство с американскими индейцами. В этом они напоминали испанцев, осевших в Парагвае, которые столь же часто, как и жители Сан-Паулу, вступали в связь с женщинами из местного индейского племени гуарани. Большинство бразильцев данного региона говорили на языке тупи-гуарани (который был языком межнационального общения), предпочитая его португальскому как в домашней обстановке, так и во время их дальних экспедиций во внутренние, неосвоенные области страны. На родном языке предпочитали говорить те местные жители, которые получили образование в иезуитских миссиях Сантуса и Сан-Паулу, но даже эти люди были двуязычными. Предположительно, именно из-за этой большой примеси индейской крови местные обитатели имели страсть к путешествиям, которая совсем отсутствовала у поселенцев на побережье Бразилии, предпринявших за все столетие лишь несколько слабых попыток проникнуть во внутренние области страны. Наоборот, жители Сан-Паулу постоянно отправляли отряды все дальше и дальше в сертан и к 1651 г. проложили пути в Перу и через густые леса Центральной Бразилии к дельте Амазонки. Гористый район Сан-Паулу-де-Пиратининга был бедным и изолированным, хотя и со здоровым климатом. Экспедиции, отправлявшиеся отсюда, имели целью захват индейцев, которых затем обращали в рабство для работы на плантациях. Их привлекали также к поиску золота, серебра и изумрудов, и именно они около 1572 г. обнаружили золото в водах Паранагуа.

Вооруженные отряды, бандейрас, отправлявшиеся на завоевание внутренних районов Бразилии, были организованы на основе военизированных подразделений португальской милиции. Численность отряда колебалась от 15–20 человек до нескольких сотен, ему придавался один или двое монахов-капелланов. Большая часть отряда состояла обычно из индейцев-помощников, как рабов, так и свободных. Они были проводниками, разведчиками, носильщиками, добывали пропитание и выполняли другие работы. Но основное ядро отряда составляли белые и полукровки. С течением времени участники этих отрядов, бандейрантес, приобрели опыт выживания в джунглях и овладели необходимыми для этого навыками подобно индейцам. По свидетельству современников, «они ничем не отличались от диких обитателей леса». Эти бандейрас отправлялись в поход, который мог длиться месяцами, а бывало и так, что он затягивался на годы. Иногда они расчищали небольшой участок в лесу и сажали маниок. Тогда они разбивали поблизости лагерь и дожидались урожая. Но в основном полагались на охотничью удачу, ловили рыбу в реках, собирали тропические фрукты, корнеплоды, лекарственные травы и дикий мед. Они активно использовали луки и стрелы наряду с мушкетами и другим огнестрельным оружием. Кроме него, у них не было иной поклажи, и они привыкли путешествовать налегке.

В большинстве случаев жители Сан-Паулу XVII столетия, чьи образы нашли свое отражение в живописи и скульптуре, выглядят как «отцы-пилигримы» в соответствующем традиционном одеянии, высоких ботфортах и с разнообразным оружием. Но на самом деле вся их одежда состояла из широкополой шляпы, рубашки и широких штанов. Ходили они в основном без обуви босиком по узким тропам в джунглях. Правда, у них были и короткие куртки с толстой хлопчатобумажной подкладкой, которые служили прекрасной защитой от индейских стрел. В 1683 г. эти отряды решили использовать в войне против враждебных негритянских племен в Анголе. В походах принимали участие и женщины-индеанки, а законные жены оставались дома, но кто-то должен готовить еду и быть наложницами.

Несмотря на то что плато Пиратининга располагалось на расстоянии всего 30 миль от моря, оно было изолировано от остальной территории колонии горным хребтом Серра-ду-Мар. Горная тропа связывала плато с портом Сантус; она была настолько крута и обрывиста, что путникам иногда приходилось становиться чуть ли не на четвереньки, чтобы пробраться по ней. Несмотря на наличие тяглового скота в домашнем хозяйстве, все грузы и товары переносили в основном на своих плечах и головах грузчики-индейцы. Также только индейцы-рабы выращивали маниок и другие пищевые культуры. Как отмечал в 1606 г. муниципалитет Сан-Паулу, «известно, что португальцы не отличаются особым трудолюбием, особенно когда проживают за границами своей страны».

Географическая изоляция, в которой оказались жители штата, превратила этот регион в прибежище беглых правонарушителей, скрывающихся от судебного преследования, а также иностранцев, на которых с подозрением смотрели колониальные власти. Испанцы, французы, англичане, голландцы и итальянцы были среди отцов-основателей Сан-Паулу. Однако заявление некоторых испанских иезуитов, что местные жители – это в основном «изгнанники-евреи», не стоит воспринимать серьезно. Принимая во внимание смешанное происхождение населения и физико-географические условия его обитания, неудивительно, что жители с подозрением и враждебностью относились к представителям королевской власти. Хотя в то же время они искренние почитали правящего монарха. Колониальные власти со своей стороны, как правило, не сильно были озабочены проблемами Сан-Паулу. Отчасти это можно было объяснить тем, что он не входил в состав капитании, а был пожалован королем как отдельное владение графу Монсанту. К тому же регион был редконаселенным и экономически отсталым, если сравнить его с сахаропроизводящими регионами Рио-де-Жанейро, Баия и Пернамбуку.