А ещё у него открылось чувство ритма, и он стал ударником в заводском ансамбле. Да, ничего он тогда жил, нескучно, хотя учеба изрядно отравляла ему жизнь. Так всё было трудно: сопромат, начерталка, специальность – это на троечку, а матанализ пришлось несколько раз пересдавать. На зачётах и экзаменах Саша терялся, начинал немного заикаться, забывал даже то, что учил. На дневное отделение он перейти даже не пытался, под конец учёбы отец друга устроил его на завод «Коммунар», за который он тоже играл в футбол. Играл хорошо, и забитые голы поднимали Сашу в собственных глазах. Плечи его развернулись, он с удовольствием ощущал свои переливающиеся под кожей мышцы. Они не были рельефными, бодибилдинг был ещё никому неведом. Наверное, если бы он был доступен, Саша бы с удовольствием качался и принимал анаболики. Он так любил своё тело. Оно казалось ему пропуском во что-то хорошее, ценное и красивое – спорт, интересная мужская работа, женщины. Вот для чего надо было иметь крепкое стройное тело, а оно у него было. Саша смотрел на себя в зеркало и его переполняла гордость, надежда, что всё у него будет хорошо. Да у него уже всё и так было хорошо.

Один раз, такой вот случился сказочный зачин, Сашу вызвали в заводоуправление, он удивился, поскольку был рядовым наладчиком, ещё без диплома и у начальства не могло быть резонов его видеть, но мастер настаивал, причём как-то нервно, чтобы он сразу шёл. Его встретил замдиректора и сказал, что с ним, Сашей, «один товарищ хотел бы поговорить». Что за товарищ? А что? Кто это? – Саша внутренне напрягся. «Заходи, заходи. Увидишь», – замдиректора подтолкнул Сашу в свой кабинет и прикрыл дверь.

– Заходите, Александр Иванович. Садитесь. Мне о вас рассказывали. Говорили о вас много хорошего. Хочу с вами познакомится лично. Не хотите ли Родине послужить?

Как не был Саша сбит с толку, он сразу догадался, о чём «товарищ» хочет с ним поговорить. Теперь ему казалось, что он этого ждал, что сразу знал, зачем его зовут. Его выделили. Это было так потрясающе, так здорово. Ему предлагали стать сотрудником КГБ СССР! Ему доверяли, его заметили. Странно, откуда они вообще о нём узнали? Саша подумалось, что надо бы сильно подумать прежде, чем соглашаться, может с кем-нибудь из старших посоветоваться. Да и несолидно вот так сразу соглашаться, но совладать с собой он не мог:

– Да, я согласен. Спасибо за доверие. А что я должен делать? Когда начинать?

– О, какой ты быстрый.

Саша заметил, что «товарищ» начал говорить ему «ты», он уже был как бы свой. Вот что он вылез? Надо было помалкивать, подождать, что ему скажут. Но это, видимо, было делом решённым.

– Ладно. Я в тебе не сомневался. Правильно мне товарищи говорили. Работай пока, жди, мы тебе позвоним.

И тут Саша обнаглел, сам знал, что перебарщивает, но всё равно спросил, уж очень это было важно:

– А от армии меня освободят? Когда я начну службу проходить?

– Тебе позвонят. Я тебя больше не задерживаю. Можешь идти. О нашем разговоре не болтай. Да ты и сам это понимаешь. Всё, иди.

Саша ехал на метро домой и сердце его выпрыгивало из груди от радости. Лучшего предложения ему в жизни никто не делал. Он будет чекист, почётное звание. Там служат люди, высоко несущие знамя большевиков, чистого рыцаря революции железного Феликса, он будет на важной государственной работе, важнее которой ничего нет. Да, были репрессии, и что… время было такое. Всех нельзя под одну гребёнку. Он же не должен нести теперь личную ответственность за то, что было раньше. Он не станет подличать, будет честно служить, он сможет, он ничем своё звание не посрамит. Их служба так нужна. Людей, все наши ценности надо охранять. Пусть люди ничего о нём не узнают. И не надо. Даже хорошо, что его работа будет засекречена. А если повезет, а ему должно повезти, он станет разведчиком, его внедрят в сеть, он будет резидентом. А по праздникам он станет надевать свой парадный мундир, фуражка с высокой тульей, золотые погоны с малиновым околышем, и большие звёзды, а потом, может, только одна, самая большая звезда. Саша заранее собой гордился: вот его путь. Он точно отличится, будет служить родине, своему народу. Он вышел на Динамо и пешком пошёл домой весь в радужных мечтах. Вот уж повезло ему – так повезло! Никакого хорошего талантливого инженера из него бы не вышло. Не те мозги. Никогда бы ему не вырваться из середняков, чтобы он ни делал. Всё у него будет по минимуму: зарплата, окружение, женщины. А сейчас… он продвинется, у него будет карьера. И высокая в соответствии с количеством звездочек, зарплата, и спецпаёк. Говорят, у них есть спецмагазин и там продают любой дефицит. У него будут возможности. И еда, и одежда… вообще… блат. Ура! Интересно, а родителям можно сказать? Наверное, можно. Мама промолчала, Саша так и не понял, рада она за него была или нет. Впрочем, за обычной маминой сдержанностью, Саша видел, что она недовольна, хотела видеть его инженером. Отец только сказал, что «посмотрим, что будет. Нет ведь пока ничего. Работай, они на тебя ещё посмотрят. Ишь, разбежался…»

Ничего отец не понимал. Они же сказали, что позвонят – значит позвонят, со дня на день позвонят. Никто ему не звонил два года. Сначала Саша ждал звонка или вызова «куда надо» каждый день, потом острота этого ожидания пропала. В отдел кадров пришёл пакет, там анкеты, которые Саша сразу заполнил, вскоре он целый день провёл на медкомиссии. И всё. Больше ничего не происходило. Выходит, отец был прав. В сентябре он получил диплом МАИ и почти сразу повестку в военкомат. Надо было идти служить, пусть на год как специалист, но он же совсем не собирался. Как же так? Они обещали, что он не будет служить, как остальные. Или не обещали? Саша помнил, что он об этом спрашивал, но что ему ответили? Он так понял, что в армию не пойдет. Это что же такое? Как они его кидают, неужели не заступятся? Как странно. Нет, никто за него и не думал заступаться. Ну ничего. С первым разрядом по футболу Сашу брали на год в Севастополь, в береговую охрану. Почти курорт. Он должен был играть в команде Черноморского флота. Ничего. Саша пришёл на сборный пункт в лёгкой одежде и в несколько курортном настроении. Их построили, родители с сестрой уже стояли вдалеке за забором. Человек сто в строю, все спортсмены. Зачитали приказ: их отправляли на Карское море, на Диксон, за полярный круг. Саша не выдержал, около автобуса подбежал к начальнику и стал ему сбивчиво объяснять свои обстоятельства… «ему обещали, его готовят… он должен служить в Севастополе… у него первый разряд… это недоразумение, надо разбираться, надо позвонить…» – «Идите на посадку, Чугунов. Я видел ваши документы. Никакой ошибки нет. Никуда я звонить не буду. У нас пока бойцы не выбирают место прохождения службы». Саша обиделся. Как же так можно? Они его бросили. Почему Диксон? Уже же всё было решено. Кто виноват? Потом он успокоился: Диксон – так Диксон. Так он год и прослужил на радио-локационной станции. Их боевая задача была в слежке за американцами. Не хватало еды, Саша невероятно похудел, было холодно. В футбол он играл, но только следующим летом. Да и что это был за футбол. Одно название. Ребята во взводе, которым он командовал, были хорошие, никакой дедовщины, её время ещё не наступило. Скучно, в увольнительную сходить некуда. На острове был один магазин, где кроме скудного набора продуктов можно было купить водки. Солдатам водку было продавать запрещено, но все знали, что это правило нарушалось. Сгущенка была разменной монетой. Саша запомнил, что один раз из-за пурги в столовую не завезли хлеба, и вместо хлеба в магазине закупили сдобных булочек и копчёной колбасы. Саша привез с Диксона особую черную куртку спецпошива, с двойным запа́хом и меховым воротником. Она была похожа на папину танкистскую.

Дембелем Саша особо не насладился. Не было денег и почти сразу пришлось возвращаться обратно на завод. Про КГБ он почти не вспоминал, но через месяц его опять вызвали в заводоуправление и вручили на руки направление на Высшие курсы КГБ в Минске. В поезде попутчики спрашивали его, куда он едет, Саша не говорил, и ему было приятно, что он уже причастен к государственной тайне. Никто даже и не знал, что в Минске есть эти самые Высшие курсы. В Москве он оставил любимую девушку, и всё у него было хорошо. Учёба его не пугала. Это не могло быть труднее, чем МАИ. Но тут он ошибался, оказывается… могло. Нажали на них сильно, учиться было трудно, но сомнений в том, что всё он делает правильно у него не было. Где-то жили диссиденты, среди них были откровенные враги, были заблудшие. Вот Сахаров, например, такой заслуженный человек, талантливый учёный, а жена сбила его с пути, заморочила голову антиобщественными, антисоветскими ценностями. Вокруг говорили, что она еврейка, нечего, мол, удивляться. Чёрт его знает, может, это так и было. Евреи уезжали. Страна им всё дала, а они её предавали. Чего им не хватало-то? Это было невозможно понять.

Саша буквально упивался «секретными» оперативными дисциплинами, и гордился, что он знал и понимал жизнь лучше, чем другие. Да, КГБ – это вооруженный отряд партии, что бы интеллигенты по этому поводу не полагали. Пусть говорят, что они все «гэбня кровавая». Те, кто так говорит, ничего не понимают. Неужели непонятно, что их пресловутая неконтролируемая свобода приведёт к развалу. Будет хаос, война, обнищание, анархия. Он и его товарищи этого не допустят. А не нравится… пусть уезжают. И без «них» справимся. Без кого без «них», Саша не уточнял, но было понятно.

Как он хотел бы поехать служить в Афганистан, писал рапорты начальству, но его не послали, сочли нецелесообразным, а ему так хотелось орденов. Он почему-то был уверен, что вернулся бы героем. А если бы совсем не вернулся? Да нет, не может быть. Он бы вернулся.

Спецслужбы контролировали любые ситуации, вся информация стекалась на Лубянку, а Саша был винтиком этого огромного механизма, и винтиком ему быть нравилось. Он считал себя контрразведчиком, курировал Северный Кавказ. Какую он там создал агентурную сеть, как сам лично дружил с представителями местной элиты. Предотвратил массовые беспорядки, которые удалось локализовать в Северной Осетии, как ему пришлось выступать медиатором в непримиримой борьбе осетинов и ингушей. Там, как обычно, искры хватило: ингуш зарезал пацана, осетина. Да там и так всё было накалено. Предки ингушей в могилах лежат на земле осетин, и каждый народ прав. Президент Ингушетии стал его другом. Началось, заложников взяли. Руководство поддержало осетинов, а ингуши… их выселили, потом обратно пустили, а там уже осетины. Ингушей не прописывают, никуда не выбирают. Саша годами жил этими проблемами. Но кто хотел с этим разбираться? А легко ли было примерять армян и азербайджанцев? А если не выходит, тогда… вооруженный конфликт, но в том-то и дело. Это он, Александр Иванович Чугунов, бывший Чуги, не давал конфликту переходить в войну. Потом Нагорный Карабах. В газетах писали ерунду. Какая была спецоперация по усмирению вооруженных выступлений в Бельхотово, 16 человек погибли. Как он тогда интенсивно жил! Какая опасная командировка: он в камуфляже с оружием, руководит, за всё отвечает, старается провести операцию без лишней крови… Да, кто об этом знал? Кто ему спасибо сказал? Заслуженную звёздочку не дали. Ну что ж, не выклянчивать же её. Он и тогда прекрасно понимал, что борьба на Кавказе никого не интересует, в газетах пишут неправду. О его службе не узнают, но что это меняет: война там никогда не утихнет, только когда он служил, она не разгоралась, он её сдерживал, умел… а потом там стала литься кровь и всем было безразлично. Как стыдно!

Вместо наград его почему-то перевели из знаменитого пятого управления в седьмое. Да собственно не «почему-то», а потому что слишком уж он дружил с Русланом Аушевым, руководство сочло, что личное стало мешать работе. «Семёрка» – управление по охране первых лиц государства. Саша счёл это понижением. Да так оно и было.

Началась перестройка, которую Саша принять не мог. Впрочем, Андропова он буквально боготворил. Он был настоящий, не слюнтяй, наоборот, проявлял нужную твёрдость. Пора было очищать родину от коррумпированной сволочи. Начали с Рашидова, сняли, и поделом. Сколько их таких было. Страна погрязла в воровстве, ЦК в разврате. Андропов – серьёзный мужик, он бы смог, но болезнь помешала. Вот какой комитету нужен руководитель. Саша весь сжимался от ненависти, когда вспоминал министра госбезопасности Бакатина. Мразь либеральная, развалил всю систему внешней разведки, которую профессионалы выстраивали годами. Бакатин предатель, которого нужно было расстрелять, но ему, разумеется, ничего не было. Он же сдал систему «прослушки» в американском посольстве. Да как он мог? Зачем? Американские профессионалы конечно смеялись над русскими дураками. Как стыдно!

Саша воспрял, когда случилось ГКЧП, вот это был шанс остановить сползание страны в хаос. Он уже тогда служил в «семёрке», и его группа сидела в автобусе около Кремля на изготовке. У них был приказ арестовать Ельцина, Чубайса, Гайдара и прочую шушеру, но напрасно они тогда прождали. Ничего не получилось. Никакого ареста не произошло, по рации дали отбой, и ребята пошли за водкой. Саша смотрел потом по телевизору на дрожащих заговорщиков и ему было противно. Как стыдно! Только Пуго оказался мужчиной, остальные – импотенты.

Начались бесконечные разоблачения чекистов в прессе, как их шельмовали, как ненавидели, ему бы плевали вслед, если бы знали, кто он такой. Новая служба Саше не нравилась, ему вокруг вообще ничего не нравилось. Конечно, охранять первых лиц государства почётно, но всё чаще и чаще охранять приходилось кого попало, в основном богатых, даже каких-то криминальных авторитетов. В начале 93-го Саша, уже давно полковник, руководил группой по освобождению заложников. Увезли дзюдоиста-армянина, назначили «стрелку»… Темно, две машины около музея Ленина, из Жигулей на тротуар выталкивают парня, машина уходит к «Метрополю», их Волга начинает преследование, из Жигулей летят пули, одна из них разбивает им лобовое стекло. Они тогда всех потом нашли: какие-то «хачики» хотели купить машину, денег не заплатили, машину угнали. Хозяева взяли заложника. Криминал, раньше не имеющий к Саше никакого отношения, а теперь им и его группе заплатили пять тысяч долларов. Большую по тем временам сумму. А ведь он не сам заключал сделку, он просто получил приказ. Получалось, что теперь услуги его группы покупались. Это им пять тысяч заплатили, а сколько начальство получило? В них стреляли, он живот свой подставлял, он полковник госбезопасности, слуга отечества. Ради кого, ради чего? Ради денег? Конечно не всегда речь шла о деньгах. Дагестанцы двух американцев захватили. Он сам планировал операцию. Деньги передавали в людном месте на Центральном телеграфе. Отбили тех дядек, у них было оружие, но стрелять не пришлось, как бы они стреляли, когда вокруг люди. Из того эпизода Саша запомнил белый шикарный костюм, который он купил себе во Франции, летний из льняного полотна. Саша сам себе казался похожим на иностранца. Американцев они сопроводили в гостиницу «Националь», где с них снимали показания, но это уже было не Сашино дело.

Союз развалили, родину продали, Горбачёв – последняя сука, Ельцин – алкоголик. Смотреть на всё это было уже невозможно. Саша хотел уйти в отставку, но не мог собраться с духом. Его просто в 93-м году уволили. Да, может, и хорошо, что он не участвовал в мерзком преобразовании КГБ в ФБР. Он был сотрудником КГБ СССР и им навсегда и останется. Наступили новые времена, всё разрушено, мелких преступников судят, а крупные только растут по служебной лестнице. Руководителей меняют, а проблемы остаются. Саша не хотел этого видеть, но признать, что его вот так выгнали, не дали генерала, звания, которого он был достоин, просто выкинули на помойку, выгнали позорно, уцепившись на первый попавшийся, глупый, по сути, сфабрикованный предлог – это было ужасно, несправедливо, цинично и вероломно. Ну да, он сам виноват: надо было лизать задницу, а он не умел, всегда считал, что служить нужно честно, а теперь его понятие честности даже было никому непонятно.

Нет, самое всё-таки горькое – это была причина увольнения: ему нужно было лететь на семинар по карате в Швецию. А тут как раз срок годности его заграничного паспорта истекал. Жена Нина по блату сделала ему новый паспорт. Она вообще кое-что могла делать не через официальные каналы. Мелкие «блаты» продолжались годами, а тут она «попалась». Саша был на сто процентов уверен, что её специально подставили, имея целью избавиться от него. Началось служебное расследование, завели уголовное дело, Нине грозил срок. Его вызвали, и пообещали оставить «в рядах», если он сдаст жену, даст на неё показания. Он, мужчина и офицер, сдаст жену? Знали, что не сдаст. Тогда вежливо попросили их обоих написать рапорт об увольнении на пенсию, в противном случае… Они написали рапорт сразу же, что тут было думать. Он потом Бакатину рапорт писал, пытался добиться восстановления, но ему даже не ответили, он же был уже никто. Их с женой упрекнули в подлоге и коррупции! А сами брали деньги за прикрытие незаконного бизнеса, за охрану сомнительных личностей, приватизировали и продавали за бешеные деньги оперативные квартиры! Мерзавцы, им руку стыдно подавать, он не хочет иметь ничего общего ни с органами, ни с властью, ни с бывшими соратниками, которые теперь служат в ФСБ. Саша так хотел быть гордым, не вспоминать о предательстве родной «конторы», но забыть, что его «ушли» на пенсию не мог. Сделали из него ветерана, а он мог бы ещё послужить Родине. Да как они смели! Он был растерян, буквально смят допущенной несправедливостью, он оказался за бортом, ему даже генерала не дали. Твари!