3

Еще и Эмиль, старый мудак, вконец испоганил ему настроение, позвонив где-то ближе к обеду и торжественно объявив, что Мария выходит замуж за 35-летнюю звезду модельного бизнеса, до недавнего времени сверкавшего тугими крошечными плавками на обложках женских порно-журналов, а теперь вовсю толкающего в «Магазине на диване» дорогущие пилюли для железного стояка.

– Брателло, я тебе говорил, что она – продажная шлюха, которую интересуют только деньги и большие члены! – орал Эмиль в трубку своим хриплым надорванным голосом. – А ты мне что ответил? «Нет, брателло, это настоящая любовь!» О какой любви ты, черт возьми, говорил? Ты ее старше на 20 лет! У тебя член меньше, чем количество наших контрактов, подписанных за последние три года…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – завопил Кай истошно, как когда-то в микрофон перед толпой писающихся кипятком фанаток.

– Цитирую, брателло: «Йоханесс – мужчина моей мечты, которого я ждала всю свою жизнь». О! Тут даже про тебя есть! «Мария, как Вы прокомментируете ваш недавний разрыв с рок-музыкантом Каем Хямяляйненом? – О, Кай – потрясающий человек, добрый и заботливый. Он был мне, как второй папа, и я благодарна ему за то, что он отнесся к моему выбору с пониманием…»

Запыхавшийся от возбуждения Эмиль не успел дочитать. Кай бросил трубку.

– Как папа, значит!.. – прошипел он, задыхаясь от обиды. – Добрый и заботливый!..

Разумеется, а чем еще, кроме отцовской доброты и заботы, объяснить обручальное кольцо с бриллиантом, красную Феррари, каникулы в Нью-Йорке и, самое главное, дорогостоящий лечебный курс, направленный на повышение потенции, в израильской клинике?

– Что тебе сказал этот мерзкий мальчишка? – хмыкнула мать, скорбно выплыв из-за дверного косяка. Чувствовать, что сыну больно, она умела ничуть не хуже, чем держать его в ежовых рукавицах.

– Мария выходит замуж… – вздохнул Кай, не поднимая глаз и все еще сжимая трубку телефона в дрожащей руке.

– Чтобы больше я об этой проститутке не слышала! – гаркнула мать. – Вытри сопли и пойди купи нам ликеру, будь мужиком!

Кай кое-как собрался и вызвал такси. «Твое время вышло, старик, – подумал он, глядя на свое унылое отражение в зеркале заднего вида. Водила даже не вякнул: «Ты же гитарист из “Да каких-то уродов”!» А ведь всего каких-то пять лет назад даже в такси проехаться было невозможно, все его узнавали. – Ты взял от жизни все, что мог. Уймись уже и попивай кофеек с ликером вместе с мамой».

Поскольку таскаться среди кричащих столичных витрин и натыкаться на неприятные новости о скорой свадьбе его бывшей возлюбленной в его планы не входило, Кай высадился на окраине Хельсинки и направился в произвольном направлении в поисках ближайшего супермаркета. В этой части города он когда-то бывал, потому что очертания домов и расположение вывесок показались ему знакомыми. Тамошнюю кофейню он точно узнал. Если не изменяет память, однажды он с мужиками завалился туда под утро после гулянки в честь громкого концерта. Там был очень хороший кофе и вкуснейшая выпечка. Разомлев от сладких воспоминаний и даже немного приободрившись, Кай начал разглядывать узоры на витрине кофейни, которые были в точности такими, как пять или шесть лет назад, и вдруг увидел среди них еще что-то нечто до боли знакомое: вчерашний силуэт, тонкий и сутулый, длинные светлые волосы (да еще и грязные, к тому же), шапку и мешковатую куртку с меховым воротником. Туристка, которая забрела к ним вчера во двор, сидела к нему спиной, изучала карту и пила кофе из большого бумажного стакана. Если бы клятые воспоминания об уютной кофейне, приютившей их после яростной попойки, не подняли ему настроение, Кай бы махнул на эту девицу рукой и прошел мимо. Однако теперь в нем взыграла былая самоуверенность и фальшивая харизма рок-звезды, и он самонадеянно завернул на огонек.

Он рассчитывал, что она посмотрит на него, едва он ступит на порог почти что пустующей кофейни, и он игриво подмигнет ей, а она призывно улыбнется, как всякая современная молодая девка. Однако звонко звякнул колокольчик, а она даже не подняла головы, полностью углубившись в карту. Кай недовольно нахмурился и решил идти на таран.

– Ну, здравствуй, Туу-тикки, – сказал он, развязно присев на соседний табурет.

Нет, он не думал с ней флиртовать, она была слишком молода. Просто поздороваться, узнать, как она добралась до города по темноте, посмеяться над вчерашним недоразумением. А когда она подняла лицо, ему еще и захотелось извиниться перед ней. За то, что напугал.

Ее возраст было трудно определить, однако ему она показалась ребенком. Очень худым и нездоровым, с бледным осунувшимся лицом, выбеленными перекисью бровями, облезшими до крови губами и темными кругами под огромными серыми глазами.

– Здравствуйте, – ответила она, дико уставившись на него.

Кай подумал, что она просто не узнала вчерашнюю рок-звезду, во двор которой случайно забрела, и осторожно напомнил ей:

– Мы виделись вчера за городом, ты была у нас во дворе.

Она поджала губы и кивнула. Тощая рука нервно стиснула бумажный стаканчик с остывшим кофе. Кай невольно обратил внимание на эту руку. Она была какой-то высохшей, с вздувшимися венами, почти как у его матери. Худые пальцы с костистыми фалангами непрерывно дрожали, на коротко стриженых неровных ногтях с кутикулой и кровавыми заусеницами красовались ошметки облезшего черного лака. В этой руке было нечто жалкое и до слез трогательное.

– Извините, я не знала, что это частная собственность, – сказала она с непроходящим испугом в голосе и каким-то нарастающим ужасом в глазах.

– Нестрашно, – отмахнулся Кай дружелюбно, за улыбкой скрывая внезапно возникшее волнение по поводу того, что она его боится. Мало того, что не узнала великого рок-музыканта, так еще и принимает его за старого небритого негодяя, возжелавшего юного мясца! – Так значит, ты из Литвы? – быстро нашелся он, заметив под ее локтем литовско-финский разговорник, и перевел тему в более непринужденное русло.

Она чуть было не испугалась еще сильнее, затем проследила за его взглядом, сообразила, что дело в разговорнике, а не в том, что этот страшный небритый мужик экстрасенс или маньяк, который за ней следит, и немного расслабилась.

– Да, – ответила она коротко.

– Давно в Финляндии?

– Второй день.

– О! И как тебе Финляндия?

– Здесь мило.

– В Литве тоже мило.

«Ну же!» – подумал Кай. Сейчас она спросит: «Вы были в Литве?» А он ответит: «Да, у нас был концерт в Каунасе». А она: «Какой концерт?» А он: «Обалденный рок-концерт легендарных “Да каких-то уродов!” Слышала о таких?» А вдруг она скажет «нет»?

Однако случилось гораздо хуже! Она вообще не спросила, был ли он в Литве. Как будто он был ей совсем неинтересен и она не желала с ним разговаривать.

– И долго ты будешь в Финляндии? – из приличия продолжил нескладывающийся разговор разбитый в пух и прах Кай.

– Не знаю, – ответила она, слегка нахмурив обесцвеченные брови. Наверное, именно из-за того, что они были обесцвечены и их не было видно на ее бледном лице, Кай не сообразил, что задает ненужные вопросы и тем самым раздражает ее еще сильнее.

– В Хельсинки будешь или еще куда-то поедешь?

– В Ивало (*город на севере Финляндии).

– Что, прости?

– Я поеду в Ивало.

– Ох, славный городок! У нас там был концерт… – предпринял Кай жалкую попытку похвастаться.

«Ну же, спроси, что за концерт!» – умолял он мысленно, но она молчала.

– Но это так далеко, и там так холодно… – вздохнул он, признавая свое полное поражение. – Зачем тебе в Ивало, если не секрет?

– Во славу Сатане, конечно же! – рыкнула она, уже не скрывая раздражения, серые глаза злобно прищурились.

– Понял, понял, не буду больше приставать, – выдавил из себя обреченную улыбку Кай. – Что же, рад был поболтать с Туу-тикки. Желаю тебе приятного путешествия. Надеюсь, Финляндия тебе понравится.

– И Вам дальнейших творческих успехов…

Она сказала это так тихо и невнятно, что Каю показалось, что он попросту выдал желаемое за действительное.

– Что, прости?..

Но она резко отвернулась и нервозно припала губами к бумажному стаканчику. Он подумал, что будет лучше и правильнее оставить ее в покое и уйти. Удаляясь прочь от кофейни, он не раз оборачивался, чтобы убедиться, что тонкий сутулый силуэт, длинные светлые волосы, шапка и мешковатая куртка с меховым воротником были настоящими, а не призрачными, не выдуманными его воспаленным сознанием. И каждый раз длинная худенькая фигура этой странной туристки, назвавшей себя Туу-тикки, была на том же месте, только теперь лицом к витрине, и пристально смотрела ему вслед.

4

Остаток дня Кай провел, выслушивая кряхтенье матери, тщетно пытавшейся его подбодрить, и бессовестно жалел себя. Несколько лет назад у него было все, а теперь он стар, безобразен, непопулярен и отвергнут. Он давненько уже начал замечать, что молоденькие девицы перестали смотреть на него с вожделением, и единственными, кто норовил состроить ему глазки, стали располневшие одинокие мамашки и неопрятные мясомолочные официантки из ночных забегаловок. «Да какие-то уроды» больше не бабахают громкими концертами, а все чаще выступают на разогревах, а то и в конце выступления молодых и стройных женоподобных педерастов в обтягивающих брючках и бюстгальтерах под миниатюрными маечками в сеточку. Выпуск их нового альбома затянулся на неопределенный срок: Айвен вдарился в здоровый образ жизни и всякие велотуры по Европе, Кай решил жениться, один только Эмиль возмущался по поводу всего этого и продолжал неистово лупасить по своим тарелкам, требуя резни, разрухи и толпы беснующихся фанатов, как в старые добрые времена.

Вдобавок ко всему внезапно раздавшийся телефонный звонок вспугнул нарисовавшийся было новый сингл в ультрамодном стиле я-так-несчастен-все-сволочи-грусть-тоска-печаль.

– Добрый вечер, хэрра (*финское обращение к мужчине, мистер) Хямяляйнен, тебя (*в Финляндии развивается тенденция обращаться к людям на «ты» вне зависимости от их возраста и статуса) беспокоит корреспондент молодежного журнала «Мне, мать его, 18», – вежливо представилась гнусавая бабенка с того конца провода. – Нам бы хотелось провести с тобой интервью, ты не возражаешь?

«Наверняка что-то из разряда: «Как ты перенес разрыв с бывшей невестой и как ты относишься к ее новому роману?» – подумал Кай и категорично отрезал:

– Возражаю.

Не в его интересах, конечно, портить отношение с журналистами, ведь хоть какая-то статейка о его рок-группе, даже самая паршивая, уже дает огромный шанс на то, что «Да какие-то уроды» продержатся на плаву еще немного. Однако, видимо, он действительно постарел, потому что сейчас ему, как никогда, казалось, что все на свете имеет свой предел. Публичное обсуждение его личной жизни и чувств – не исключение. Он не обязан со скрежетом извилин вспоминать шаблонные фразочки типа: «Мария была замечательной девушкой, доброй и заботливой, она была мне, как дочка, пусть она будет счастлива со своей спидозной порно-звездой». Он не обязан лишний раз терпеть унижение по поводу того, что женщина, которую он любил и на которой собирался жениться, бросила его ради какого-то более молодого, красивого, успешного и сексапильного жеребца.

– Ответь хотя бы на один вопрос! – взмолилась неожиданно запаниковавшая журналистка.

«Неужто всем так интересно, что я чувствую по поводу перепихона этой рыжей шалавы с ее стриптизером? Или писать уже катастрофически не о чем? Эта стерва, ей-богу, сейчас расплачется!»

– Нет! – ответил Кай жестоко и, чтобы сделать наглой журналюге еще больнее, с издевкой добавил: – Задай этот вопрос непосредственно моей бывшей невесте. Я уверен, она знает, что на него ответить.

– А какая связь между этой девушкой и твоей бывшей невестой? – последовал еще более неожиданный вопрос. – Они родственницы?

– Не понял…

– Сегодня днем тебя видели в кофейне с молодой девушкой. Кем она тебе приходится?

Кай собственной слюной подавился. «Кто? Каким образом? Когда успели? Мы же от силы минут пять всего поболтали!»

– Хэрра Хямяляйнен, у тебя новый роман? – не сдавалась журналистка, учуяв, что сумела-таки достучаться до бывшей рок-звезды. – Ты нашел новую любовь? Или это временный способ, так сказать, подлечить твое разбитое сердце? Насколько нам известно, ты очень болезненно перенес разрыв с Марией…

– Вы там все рехнулись?! – перебил Кай. – Она же совсем юная! – вскричал он отчаянно. Та худенькая Туу-тикки с обесцвеченными бровями и облезшим лаком на ногтях… Новый роман! Способ подлечить разбитое сердце, так сказать! Да как у этих борзописцев мозги не отсохли до такого додуматься?!

– Так ты сказал, что она родственница твоей бывшей пассии?.. – все допытывалась настойчивая журналистка.

– Еще чего! Она моя дочь, ясно?! – закричал Кай в трубку.

– У тебя есть дочь?!

– Да, есть! Попрошу меня больше не беспокоить и не распускать слухи о том, что из-за этой потаскухи Марии я стал педофилом!

Лишь бросив трубку, он допер, какую глупость сморозил. Почему дочь? Ведь он вполне мог позволить себе ответить честно: «Никто». Видимо, обидное заявление его бывшей протеже о том, что он был ей едва ли не вторым папочкой, слишком крепко засело под коркой его сознания и вырвалось в виде несусветной глупости при первом же удобном случае. Так или иначе, Кай ощутил запоздалые угрызения совести. Не стоило ему выходить из себя и терять над собой контроль перед корреспондентом третьесортного молодежного журнала. Плакала теперь паршивая статейка, способная продлить хоть мизерную, но все же популярность его рок-группы еще на недельку-другую.

– Забей, – злорадно усмехнулась мать, от души затягиваясь сигаретой. – Не церемонься с журналистами, с них никогда не убудет.

И она, как всегда, оказалась чертовски права! С самого утра их начали донимать звонки от неизвестных лиц, представившихся корреспондентами каких-то непонятных журналов. Даже телефоны пришлось отключить. Уснув было опять, Кай был нагло разбужен охапкой свежих газет и журналов, втюхнутых в его сонную морду взбешенным Эмилем, озадаченным Айвеном и воодушевленной толстухой Микки, их старого продюсера, уже успевшей втихаря приостановить контракт с «Да какими-то уродами» и взяться за раскрутку сладеньких старшеклассников, едва разучивших базовые аккорды на электрогитаре.

– Это что за твою мать, Хямяляйнен?! – орали все трое наперебой, хлестая его одутловатую морду газетами и журналами. – Объясни нам, что происходит, чувак!

Продрав глаза, Кай с болью и усилием всмотрелся в заголовки титульных страниц и с ужасом распознал на них размытое фото себя и тощей Туу-тикки, украшенное кричащими заголовками: «Сенсация! У гитариста легенды глэм-рока «Да каких-то уродов» есть дочь!», «Звездная эволюция. Из рок-звезды в примерного отца», «Рок-звезда проводит время с дочерью в свободное от гастролей время», «Легендарная рок-звезда Бесстыжий Кай назвал свою бывшую невесту потаскухой!»

– Это что за твою мать?! – завопил он, близоруко всматриваясь в каждую букву заголовка и надеясь, что это просто безумный сон, привидевшийся с бодуна и бурной ночи с тремя обкуренными девицами.

– С каких это пор у тебя появилась дочь?! – со злостью содрал с него одеяло Эмиль.

– Ни с каких! – заорал Кай, стыдливо натягивая одеяло обратно на свои мощные ноги и волосатый живот, почти полностью расплывшийся по выпирающему из тугих трусов хозяйству. – Вчера позвонила какая-то журналюга и взбесила меня, вот я и выдал первое, что пришло в голову.

– Но кто эта девчонка? Ты опять кого-то подцепил, старина? – спросил Айвен, самый спокойный и адекватный из их дикого трио.

– Пускаешься во все тяжкие из-за этой потаскухи? На маленьких девочек потянуло? Ты в своем уме? – прилетела оплеуха от Эмиля.

– Ни на кого меня не потянуло, хватит! – рявкнул Кай и сердитым жестом приказал всем отойти от его кровати и прекратить стягивать с его потерявших форму телес одеяло. – Мы с ней даже незнакомы, понятно? Это обыкновенная туристка, позавчера она случайно забрела к нам во двор и сразу же ушла, а вчера я так же случайно увидел ее в кофейне, когда поехал в город за бухлом. Решил перетереться фразочкой-другой и все. А эта сука из журнала начала плести всякий бред про новый роман, типа я хочу найти замену Марии и все такое.