Кочан тяжело сглотнул, радуясь, что не присутствовал при расправе, – на острове Призрачных Мотыльков он насмотрелся зверств Симеона.

– Да неужели? – удивился рыжий скожит. – Неужели нашлись еще желающие помародерствовать?

– Нет, – ответила Керриган. – Зато число дезертиров выросло втрое.

– Что ж ты раньше не сказала? Я их выслежу и объясню, что к чему.

– Нет, – твердо сказал Бершад. – Угомонись уже.

– Почему это?

– Потому что оторванными конечностями войну не выиграть.

– А если все наши воины разбегутся кто куда, войну тоже не выиграть, сколько баларских бумажек ни воруй.

Все заговорили одновременно – бормотали, спорили, переругивались, выдвигали бесполезные предложения.

И тут в голову Кочану пришла интересная мысль. Перед уходом из Незатопимой Гавани он подслушал в борделе разговор капитанов летучих кораблей.

– Погодите, я знаю, что делать.

Его замечание оставили без ответа. Кочан набрал полную грудь воздуха и вспомнил о том, что он пират.

– Эй, мудачье! Заткнитесь! – рявкнул он что было сил.

Все умолкли.

– В борделе Незатопимой Гавани я слышал, как капитаны обсуждали между собой крушение в Дайновой пуще. Неболёт с грузом продовольствия. Можно попытаться его отыскать.

– Ха! – выкрикнул Фельгор. – Я же говорил, что посещать бордели полезно.

– А груз большой? – спросила Керриган.

– Месячный запас провизии для всех Змиерубов. А учитывая, что у Змиерубов над нами численное преимущество, это значит, что нашим воинам еды хватит на… ну, не знаю на сколько.

– Гм, в таком случае нам хватит до конца лета, – сказала Керриган. – И даже на дольше, если выдавать пайки поскромнее.

– Ага, и если до конца лета протянем, – пробормотал Виллем.

– Но если груз такой большой, почему за ним не отправили спасательный отряд?

– Вот про это капитаны и говорили, – сказал Кочан. – Летучий корабль рухнул недалеко от какого-то огромного логовища. Спасательные неболёты долго над ним кружили, но снижаться опасаются.

– А где именно это логовище? – спросила Эшлин.

– Ну, один из капитанов как раз оттуда вернулся, – задумчиво протянул Кочан, которому не хотелось признаваться, что разговор он слышал в сильном подпитии. – Кажется, откуда-то с юго-запада от Гленлока. От девятой излучины Горгоны прямо на юг.

– Ни фига это не возле логовища, – сказал Бершад. – Это прямо посреди самой густонаселенной зоны обитания дуболомов во всей Терре.

– Типа как у Заповедного Дола? – поинтересовался Фельгор.

– Нет, там их гораздо больше. Только безмозглые балары могли проложить такой бредовый маршрут.

– А туда украдкой можно прошмыгнуть? – спросил Фельгор. – Ну, как воины-ягуары ходят по тайным тропам в Заповедный Дол.

– Нет, тайные тропы к Заповедному Долу прокладывали десятками, а то и сотнями лет, – вздохнул Бершад.

Воцарилось молчание.

Наконец Бершад сказал:

– Есть один путь. Дуболомы побаиваются серокрылых кочевников, так что под прикрытием драконихи мы сможем туда пробраться. Пойдет небольшой отряд, человек двадцать, не больше.

– Погоди-ка, – вмешалась Керриган. – Ты предлагаешь отправиться в кишащие драконами джунгли, куда страшно сунуться даже баларским неболётам?

– Если бы ты не профукала корабли с провизией, нам не пришлось бы рисковать, – сказал Симеон.

– Ты опять за свое? Несешь всякую хрень. Да ты в самом первом плавании свой же корабль сам бы и потопил! Тоже мне мореход выискался. Дерьмо дерьмом.

– Я прекрасный мореход, – возразил Симеон.

– Не важно, как именно мы оказались в таком положении, – вмешалась Эшлин. – Сейчас надо реально смотреть на вещи. – Помолчав, она добавила: – Я пойду с Сайласом. Кто с нами?

– По-моему, это самоубийство, – сказала Керриган. – Но раз уж я отчасти виновата в том, как мы дошли до жизни такой, то готова умереть ради доброго дела. Я пойду с вами.

– И я тоже, – сказал Джолан. – В неболёте могут оказаться приборы и инструменты, которые помогут нам разобраться в изобретениях Варда. Это так же ценно, как и продовольствие.

– А ты, Симеон?

Скожит пожал плечами:

– Как по мне, лучше стать обедом для дракона, чем каждый день жрать жуков и червяков.

– Сказал мудак в доспехе из драконьей чешуи, – пробормотала Керриган.

Симеон оставил ее подколку без внимания.

– И я с вами, – сказал Виллем.

– Нет, – возразил Бершад. – Тебе и твоим людям придется отвлекать балар. Карты тебе Фельгор принес, прищемишь врагу хвост.

– А может, кто-нибудь другой этим займется? Опытных воинов у нас достаточно.

– Верно, – согласился Бершад. – Но ты у нас лучший командир Воинства Ягуаров. Оставайся с бойцами.

– То есть, если вас всех сожрут драконы, мне придется стать во главе воинства?

– Да.

Виллем медленно кивнул:

– Ну ладно.

– И мы с Кочаном тоже пойдем, – заявил Фельгор.

– Чего-чего? – вскинулся Кочан.

– А того, – сказал Симеон таким тоном, что спорить было бесполезно.

Кочан вздохнул и слабо махнул рукой. Сдался.

Все помолчали.

– М-да, семерых будет недостаточно, – наконец сказал Бершад. – Надо будет найти добровольцев.

– Не надо, – сказал Оромир. – Мой отряд пойдет с вами.

– Не передумаешь? – спросил Бершад.

– Я не верю в колдовство, в драконьеров и в закорючки на бумаге. Но чтобы воевать, нам необходимо продовольствие. Так что нет, не передумаю. В общем, еще двадцать бойцов. Достаточно?

– По-моему, в самый раз, – сказал Бершад.

– Вот и славно.

Кашлянув, Джолан спросил:

– А как двадцать семь человек доставят всю провизию из джунглей?

Все снова умолкли.

– Ну вы и болваны! – вздохнула Керриган. – Опять мне за вас все проблемы решать.

Все уставились на нее.

– Возьмем ослов, – сказала она. – Тех, которых мы привезли с Душебродова Утеса. Венделл и его придурочный папашка присматривают за ними где-то на юге.

– Ага, – сказал Бершад, который сам их туда и отправил, подальше от военных действий. – Это как раз по пути к месту крушения неболёта.

– Отлично, – сказала Эшлин. – Через полчаса отправляемся в путь.

Выйдя из хижины, Кочан заметил черную собачонку, дремлющую в тени дайновых ветвей. Над пересохшим носом пса кружили мухи, под шкурой резко выступали ребра. У Кочана сердце защемило от жалости.

Он сунул руку в карман и нащупал шматок солонины.

Кочан прекрасно понимал, что поступает глупо и мягкосердечно, отдавая последний кусочек мяса совершенно незнакомой собачонке. Симеон отвесил бы ему оплеуху и в тысячный раз сказал бы, что кровь у него не та. Но Симеона поблизости не было, и Кочан решил, что не станет есть солонину в одиночку. Он подошел к собачонке.

– Эй, дружочек, у меня для тебя есть подарок, – сказал он, доставая мясо из кармана.

Собака продолжала дремать.

– Ты есть хочешь? – спросил Кочан.

Никакой реакции.

– Ну-ка, просыпайся, я тебя солониной угощу.

Кочан носком сапога легонечко коснулся бока спящей собачонки. Она с визгом вскочила и бросилась наутек, обиженно тявкая и подвывая, будто ей вставили шило в жопу, а не предложили свининки.

– Ни фига себе, – пробормотал Кочан.

– Знаешь, есть хорошая данфарская поговорка про спящую собаку…

За спиной Кочана появилась Керриган и укоризненно сложила руки на груди:

– Какая?

– Ее трудно перевести, но про пинки там ничего не сказано.

– Я никого не пинал, – возразил Кочан. – Я просто хотел… – Он осекся, зажав в кулаке кусочек солонины; хоть Керриган и была добрее Симеона (что, в общем, было нетрудно), но вряд ли одобрила бы намерения Кочана. – Ну, ничего такого.

Керриган пожала плечами, смахнула с запястья паука и куда-то ушла по подвесным мосткам.

Кочан отправился догонять собачонку.

Из чистого упрямства: уж если Кочану захотелось угостить неизвестного пса солониной, то, видит Этернита, пес эту солонину съест.

В поисках собаки он шел мимо древесных хижин, взмахами руки приветствуя обитателей Прели.

Оказалось, что пес сидел под стеной одной из хижин, у огорода, засаженного помидорами, и злобно глядел на Кочана. Тот подошел поближе, но собачонка оскалилась и зарычала.

– Да я просто хочу тебя накормить, сволочь ты этакая!

Теперь Кочан уже и сам не понимал, зачем он это делает, но не собирался отказываться от своего намерения. Он шагнул в огород, примяв помидорную рассаду. Собачонка залаяла. Дверь в хижину распахнулась, на порог вышла женщина с плетеной корзинкой в руках и удивленно наморщила лоб.

– Зачем ты пристаешь к моему псу? – спросила она.

– Чего-чего?

– Это мой пес. Чего ты к нему пристал?

– Нет-нет, я не пристаю! – Кочан показал шматок солонины. – Вот, хочу его накормить, а он ни в какую.

Женщина насмешливо фыркнула:

– Да он только с виду доходяга. Всегда был тощий, даже когда еды было вдоволь. Наверное, потому, что вечно жрет драконье дерьмо.

Кочан пожал плечами.

Женщина посмотрела на мясо:

– Это у тебя свинина?

– Ага.

– Надо же! Интересно, какое лесной бог тебе ее пожаловал?

– Ну…

– Да ладно, мне все равно. Давай-ка сделаем так: ты отвяжешься от моего пса и отдашь мясо мне, я добавлю его в жаркое. Мы уже три луны как мяса не видели.

Кочан сообразил, что поделиться солониной с женщиной куда лучше, чем пытаться всучить его придурковатому псу, которому вполне хватает драконьего дерьма.

– Договорились.

В хижине был земляной пол, спальный помост и очаг посреди комнаты, над которым в котле побулькивало вкусно пахнущее варево. Женщина взяла солонину и указала на плетеное кресло у очага.

– Меня зовут Джовита. А тебя как?

– Кочан.

– Кочан? – удивленно переспросила она. – Это баларское имя?

– Пиратское.

– А какое у тебя не пиратское имя?

– Как это?

Джовита заткнула за ухо своевольную прядь волос – черных, с проседью.

– Так ведь твоя матушка тебя вряд ли Кочаном назвала.

– А, ну да. То есть нет. Меня зовут Кочагато, такое старинное баларское имя.

– Теперь понятно, откуда взялся Кочан.

– Ага.

Джовита сняла со стены нож и нарезала солонину тоненькими полосками, чтобы мяса казалось побольше, потом нашинковала еще какие-то коренья и бросила все в котел.

– Пусть чуток потомится, – сказала она.

Кочан кивнул.

– У тебя уши в грязи, – заметила Джовита, махнув ножом.

Кочан дотронулся до правого уха, увидел на пальцах черную слизь.

– Они накладные, – объяснил он. – Мне их королева сделала, но в здешней сырости все подгнивает. Только их отлеплять тяжело, там какой-то особый клей.

Женщина понимающе кивнула, будто ей было не впервой беседовать с людьми, которым королева делала накладные уши.

– Если хочешь, я помогу их снять.

– Надеюсь, не вот этим? – спросил Кочан, указывая на нож.

– Нет. – Она взяла холщовую тряпицу, подошла к полке со стеклянными бутылями, полными разнообразных жидкостей. – Теплой водой с уксусом.

– А, с уксусом, – протянул Кочан.

Джовита смочила тряпку, присела и начала осторожно протирать края ушей. Едкий запах уксуса защекотал ноздри Кочана.

– Вообще-то, это не очень приятное зрелище, – смущенно предупредил он.

– Шрамы меня не пугают. Я пятнадцать лет была замужем за альмирским воином.

– А что с ним случилось? Ну, с мужем?

– Погиб прошлой осенью в бою с Черепахами Линкона Поммола.

– Мои соболезнования.

– Все бойцы его отряда пришли к нам в Прель, сказали, что он погиб смертью героя. Быстро. Без мук.

Кочан сглотнул, вспомнив о виденных смертях. Почти никто не умирал быстро и без мук.

– Да, конечно.

Джовита продолжила свое занятие. По шее Кочана сползла струйка теплого уксуса.

– Готов? – спросила Джовита.

– Да.

Она осторожно отклеила правое ухо, почти без боли, Кочан только разок поморщился. А потом снова скривился, зная, что теперь перед глазами Джовиты дырка в его голове, окруженная уродливыми шрамами.

– Извини, – сказал он. – Это очень…

– Да не извиняйся ты, – отмахнулась Джовита, начиная обрабатывать левое ухо.

Операция прошла успешно. Джовита положила оба уха на ладонь и с любопытством их осмотрела:

– Неужели королева-ведьма сама их сделала?

– Да.

– Совсем как настоящие. Ясное дело, тут без колдовства не обошлось.

– Она мне все время говорит, что колдовства не бывает, но умеет такое, что иначе как колдовством это не назовешь.

– Они тебе еще нужны? – спросила Джовита.

– Не-а.

Она швырнула накладные уши в огонь и сказала:

– Ну, вот и все.

Кочан смущенно потупился:

– Вообще-то, нет.

Джовита непонимающе посмотрела на него, но потом повнимательнее пригляделась к его щекам:

– Ах да, конечно. Хочешь, я их тоже сниму?

– Да, пожалуйста.

Джовита присела перед ним на корточки, устремив взгляд карих глаз прямо в лицо, и начала оттирать слой искусственной кожи, скрывавший синие прямоугольники татуировок.

Она работала молча. Когда она занялась второй щекой, Кочан не выдержал:

– Рассказать, за что меня ими пометили?

– Нет. Ну если только тебе самому очень хочется.

Кочан давно никому не рассказывал, за что его отправили в изгнание. Синие прямоугольники были на щеках у всех обитателей полигона на острове Призрачных Мотыльков, так что истории чужих бед никого не интересовали.

– Боюсь, что пока я буду рассказывать, мне похлебки не достанется.

Джовита улыбнулась:

– Тогда погоди. Похлебка уже готова.

Кочан налил варево в свою плошку, аккуратно выловив один-единственный ломтик мяса, и начал медленно хлебать, наслаждаясь вкусом кореньев и лука.

– Сюда бы еще кукурузы, – вздохнула Джовита, пробуя похлебку. – И соли. О боги, я бы кого угодно за щепотку убила.

– Я тебе соли раздобуду, – пообещал Кочан. – Принесу, когда мы к вам снова заглянем.

Джовита удивленно посмотрела на него:

– Тоже кого-нибудь убьешь?

Кочан чуть склонил голову, не зная, что на это ответить.

– Если честно, то я убивал и за меньшее.

– Правда? – Джовита снова наполнила свою плошку похлебкой, выловила ломтик свинины, с наслаждением прожевала. – Хоть ты и рожей не вышел, но сердце у тебя доброе. Вон, даже моего пса хотел накормить.

Кочан доел остатки похлебки.

– Мой командир носит доспех из драконьей чешуи, – вздохнул он, уставившись на дно плошки. – Слыхала о таком?

– Все в Дайновой пуще слыхали о Симеоне-скожите.

– Да уж. Он такой, приметный. – Кочан сглотнул. – Так вот, он мне всегда говорит, что для воина у меня кровь не та. Сначала я обижался, потому что считал это оскорблением. Но с недавних пор я решил, что он прав и что это, вообще-то, хорошо. Не гожусь я для войны. Вот только знаешь, как говорят: если сапоги не подходят, это не значит, что им найдется замена.

– Не знаю, что там говорят про сапоги, но, по-моему, тебе надо уйти подальше от войны.

– Не выйдет, – покачал головой Кочан и задумался.

Он вспомнил Эшлин, Сайласа и воинов-ягуаров. Все они отважно сражались на этой войне. Даже Фельгор, который вечно отшучивался, на самом деле творил очень опасные вещи и совершал настоящие подвиги.

– Мои друзья каждый день вступают в бой с врагом, – сказал Кочан. – Я не могу их бросить.

Да, он не был таким же храбрецом, как все остальные, но все-таки мог чем-то помочь. И может быть, эта помощь даст ему возможность искупить свои грехи, замолить все эти убийства и грабежи, совершенные за годы жизни на острове Призрачных Мотыльков.

– Теперь понятно, чем тебе так дорого воинское братство, – сказала Джовита. – Недаром же ты разжалобился при виде чужого пса.

Кочан хотел что-то добавить, но снаружи послышались тяжелые шаги воинов и разговоры о приказах и неболётах.

– Ох, мне пора, – сказал Кочан, вставая.

– Ага, – сказала Джовита. – Спасибо за похлебку, Кочан.

Он кивнул.

– Я постараюсь раздобыть для тебя соль, – повторил он. – Принесу, когда мы к вам снова заглянем.

Джовита печально улыбнулась. По выражению ее лица было ясно, что она слабо в это верит.

– Что ж, ты знаешь, где я живу.