IX

На море мы выбрались на целых три дня. Никого не предупредив, собрали все необходимое и в пятницу автобусом уехали в курортный городок Герцлию. Мы планировали пожить в гостинице, заранее не бронируя номер, благо их на побережье было много, но узнав, какие в них цены, решили остановиться в расположенном тут же мотеле, где за относительно умеренную плату получили в свое распоряжение спальню с кондиционером, ванну и отдельный выход через террасу. Оставив вещи в номере, помчались на пляж.

Пляж был платным. Платным было все: вход, лежаки, зонтики, напитки. На деньги за прокат зонтика я мог бы купить точно такой же дома в России. Вообще цены на все вокруг меня поражали. Я машинально пересчитывал стоимость на рубли и не уставал удивляться, все эти же товары, импортированные в Россию, стоили гораздо дешевле, чем здесь. Начиная от продуктов, пива, косметики, и заканчивая бытовой техникой, и радиоаппаратурой. Почему те же самые товары, производимые здесь, стоили намного дороже для меня оставалось загадкой. Только апельсины продавались немного дешевле, но на вид были невзрачными, не такие красивые, как те же израильские на прилавках в России. Бананы и вовсе были мелкими и зелеными. Их срубали прямо с ветвью, так и продавали потом в магазине.

Огромное Средиземное море катило свои лазурные волны от горизонта на практически ровную без изгибов песчаную береговую линию. Среди пенных гребней волн были разбросаны буйки с флажками черного цвета, обозначавшими опасные для купания места. Спасатели, загорелые качки, периодически кричали в мегафоны на заплывавших за буйки подростков.

Народу на пляже было много, но место для себя мы нашли легко. Взяли лежаки, зонтик, сбросив шорты и майки, устремились к воде. И тут, к нашему с женой великому изумлению, сынок наотрез отказался идти в воду. На все наши уговоры он начинал реветь и цеплялся за лежак. Это было необъяснимо. В России мы жили на берегу Азовского море, часто ездили отдыхать на Черное море, и наш маленький Мишка всегда очень любил купаться в море. Что его напугало в этот раз, крутые волны, или что-то другое мы так и не поняли, но не смотря ни на какие уговоры, за все время нашего пребывания он так и не намочил ноги в Средиземном море. Играл игрушками на песке и купался тут же на пляже под душем. Устав уговаривать сына окунуться, я ринулся в волны. Огромный вал накрыл меня с головой и укатил дальше, унося за собой мои дорогие солнцезащитные очки. Я тут же нырнул и вовремя успел подхватить их, увидев в прозрачной воде, но вынырнув на поверхность, чуть не заорал от боли в глазах. Морская вода, попавшая в глаза, была настолько соленой, что я еле добежал до душа и там еще долго промывал их, ставших красными, как у кролика.

По контрасту с морской, вода в душе была ледяная, что нисколько не мешала мамашам купать под струями своих горластых младенцев. На мой вопрос, не простудятся ли их дети, они, смеясь, отвечали: «Пусть закаляются!» Хотя, глядя на шмыгающих носами детишек, польза от такого закаливания мне казалась сомнительной. Измученных в жару памперсами малышей, даже в садиках подмывали прямо под краном холодной водой, и очень удивлялись, что наш ребенок с раннего возраста сам просился на горшок.

Вообще к вопросу о простуде здесь все подходили на наш взгляд легкомысленно. «Чепуха! Обыкновенный вирус!» – отмахивались врачи, когда мы привезли в поликлинику как-то захворавшего сына с температурой 38 градусов. «Это там в России, вы привыкли по поводу и без употреблять лекарства в таких количествах, что потом они вам не помогают!»

Кстати о хваленной израильской медицине. Обращаясь к врачам несколько раз по тем или иным вопросам, я был удивлен разительным контрастом между рекламой медицинского обслуживания, где предлагали заменить сердце, почки и вообще вылечить вас даже от смерти и весьма прохладным обслуживанием в реальности. Так, когда мне понадобилось сделать рентген желудка, мне в нашем городке выписали направление аж в столицу Тель-Авив, мотивируя тем, что рентген аппаратура есть только там. И пришлось рано утром, не евши, ехать час на автобусе и столько же стоять в очереди ради процедуры, которую в России могли сделать почти в любой районной поликлинике. Когда жена обратилась к гинекологу по поводу установки спирали, ту чуть не хватил обморок. И супруге пришлось выслушать долгую лекцию о том, что детей должно быть как можно больше, а если мужа это не устраивает, то мы вам найдем хорошего местного парня, а этого гоните в шею! А когда у нее случился приступ аппендицита, то скорая помощь, вызов которой весьма не дешев, так и не приехала, потому что водитель не знал дорогу к нашему городку. Кстати, получая удостоверение личности, в графе адрес нам проставили другой город, так как название нашего в компьютере почему-то не было. На мой недоуменный вопрос, служащая ответила: «Да какая вам разница какой у вас в в паспорте адрес»!

Я еще долго вспоминал вспоминал об этом. В России на каждом шагу требуется прописка. Как при крепостном праве. Без прописки вы – никто. Вас не примут на работу, не выдадут медицинскую страховку, не поставят на учет машину. Какие бы там новые законы о прописке не принимались, но без прописки в России человек – не человек, а бомж.

Три дня на море запомнились тем, что я, как и Мишка, потеряв охоту к купанию, просидел с книгой под зонтиком, спасаясь от сумасшедшего солнца. Однажды, зачитавшись, я вздрогнул от острой боли в мизинце ноги. В первый момент мне показалось, что на палец упал тлеющий окурок сигареты, но оказалось, что тень от зонтика сместилась в сторону и ногу припекло солнце.

Над пляжем часто пролетали самолетики, таща за собой, как знамя, длинные рекламные плакаты. С высокого глинистого обрыва прыгали парапланеристы с моторчиками за спиной и долго барражировали над головами отдыхающих. Один из воздухоплавателей, по какой-то причине приземлился прямо на пляже, а потом потащил за собой на обрыв парашют и мотор с сидением. «Любишь кататься, люби и саночки возить» – вспомнилось мне.

Шустрый, до черна загорелый дедок с сумкой холодильником, в огромной шляпе – сомбреро, носился между лежаками предлагая купить мороженное. Для привлечения к себе внимания вопя хриплым голосом опереточного пирата: «Эль арктик! Даг! Даг! Даг!»

Мальчишки – уборщики в форменных бейсболках ходили с длинными палками вдоль пляжа, накалывая на крючок бумажки и собирая в пакеты мусор. Стайка школьников прошла по берегу с дальнего конца пляжа и шумно расположилась прямо среди наших вещей. Мальчишки и девчонки лет 15 – 16, весело перекликаясь отправились в воду, некоторые не сняв даже джинсы. «Молодежь без комплексов!» – позавидовала им Лена. Позже о них мы узнали, что дальше по берегу пляжи бесплатные, но там часто купаются арабы.

Впоследствии, уже купив машину, мы приезжали на эти «дикие» пляжи. Как-то действительно застали там большую группу местных арабов. Женщины, не раздеваясь, сидели в полосе прибоя на песке и только немного приподнимали подолы юбок в набегавших волнах. Мужчины чинно прогуливались по берегу в сопровождении двух-трех жен, которые вели за руку каждая по двое детишек. Куда там бедным израильским мамашам догнать эти гаремы в демографическом соревновании! Нас окружили подростки, о чем-то переговариваясь и не спуская глаз с Елены, одетой в бикини. Чем-то все это напоминало цыганский табор, и мы вскоре собравшись, ушли.

Вернувшись домой, услышали за дверью какое-то ритмическое пиканье. «А вдруг это взрывное устройство?!» – испугалась жена. В городе мы уже попадали в ситуации, когда полиция, найдя подозрительные предметы, оцепляла квартал и никого не подпускала до приезда минеров. Я осторожно приоткрыл дверь… Как оказалось пищал наш будильник, который я забыл отключить. Наши домовладельцы пожурили нас за отъезд без предупреждения, так как волновались, чтобы с нами ничего не случилось в незнакомых ситуациях.

И надо сказать, хотя здесь все в разговоре хвалятся, утверждая, что жизнь в Израиле безопасна: молодежь спокойно гуляет до утра и нет криминала, но в газетах время от времени мелькают заметки о пропавших девочках, и о трупах найденных в песках на арабских территориях. В Ульпане, где мы изучали язык, у одного студента убили брата, работавшего охранником на автостоянке. Убийц так и не нашли. Что касается арабского терроризма, один раз я видел горящие деревья возле ограды нашего поселка, которые подожгли арабы. А так же вдоль дороги на Иерусалим несколько километров тянулись сожжены лесные насаждения. Еще Лена рассказывала, что возвращаясь домой, встретила нескольких арабов, которые что-то кричали ей вслед, но слава Богу этим все и закончилось.

IX.

Шел второй месяц нашего пребывания в Эрец-Израэль, как с любовью граждане называют Землю Израиля. Погода не баловала разнообразием. Жара стояла утомительная. Раскаленное солнце медленно ползло по вылинявшему без единого облачка небу. Метеорологи спокойными голосами сообщали о температуре +37 градусов Цельсия. Я, ради интереса вынес термометр на солнечную сторону балкона. Через три минуты он зашкалил.

Вся моя энергия была направлена на получение Израильского водительского удостоверения, так как имеющееся у меня на руках Российское было действительно только три месяца для туристов. Его надо было подтверждать, сдавая экзамен по вождению. Слава Богу не надо было сдавать теорию. Впрочем подтверждать требовалось дипломы и любые другие документы о полученных навыках. Однако оказалось, что перед экзаменом надо было пройти 29 уроков вождения и только тогда учитель направлял в Дорожное управление документы на сдачу экзамена. Много времени у меня ушло на поиски учителя по вождению хоть немного знавшего русский язык. Таким оказался Пиня, сын приехавших из России еще в 50-е годы репатриантов. Его русский был немногим лучше моего иврита, но все же мы прекрасно понимали друг друга. Меня возмущало то, что являясь водителем с 20-летним стажем, я был вынужден брать уроки по правилам вождения ничем не отличающимся от наших. Кроме того, что дорога по кольцу был главной, а выезжая на перекресток не надо было останавливаться на расстоянии от угла, так как улицы узкие. Для лучшего обзора водители на скорости почти вылетали на пересекающую дорогу. Первое время меня это очень нервировало, казалось не успев затормозить, в меня кто-нибудь сейчас врежется. Скорость по городу была не 60, как в России, а 50 км/час, а за городом – 80 км/час. Когда я пытался ехать быстрее, ссылаясь на остальных водителей, мчащихся вокруг, как на пожар, Пиня отдергивал меня: «Леат-леат (потихоньку, потихоньку), получишь права, тогда и носись. В России все водители сумасшедшие! Права и дипломы покупают не обучаясь!»

Уроки вождения стоили 15 долларов за 45 минут. После 7 уроков, чувствуя себя на дороге уже уверенно, я запросился на экзамен. На что Пиня напомнил: «Борис, у тебя только одна попытка, если не сдашь экзамен с первого раза, придется потом сдавать еще и теорию.»

Но экзамен я сдал. Правда только в одном месте посигналил особо наглому велосипедисту, не хотевшему уступать дорогу, хотя сигналы в черте города были запрещены. Выполняя указание сидевшего сзади экзаменатора ехать прямо, остановился на знаке «Кирпич». Он молчит. Если молчит, я должен продолжать движение. Я остановился и думая, что он на что-то отвлекся, спрашиваю: «Направо? Налево?» Он говорит: «Нет!» Я ему: «Но ведь прямо нельзя?» «А у тебя есть выбор?» – спрашивает он с улыбкой. «Есть, – говорю, -остановка!»

Экстерриториальность выматывала, забирая все свободное время. Вождению учился в городке Раанана. Экзамены сдавал в дорожном управлении городка Холон под Тель-Авивом, а права получал в торговом центре города Рамат Га Шерона. В холле меня за один шекель сфотографировали и забрав справку о сдаче экзамена выдали пластиковую карточку водительского удостоверения. Теперь, с израильским водительским удостоверением я имел право купить новую машину без пошлины на ввоз.

Но экономя деньги мы приобрели старенький форд «Эскорт», о продаже которого я вычитал на доске объявлений в ульпане. В газетах было много объявлений о продаже машин, но цены в основном кусались, так как хозяева пользовались специальным справочником «Махерон». В нем указывалась цена на любую машину, любого года выпуска если она была в хорошем состоянии. Но студенты и репатрианты покупали недорого машины с рук по расклеенным объявлениям. Наша машина перешла к нам после нехитрой процедуры оформления документов на почте и прохождения техосмотра.

Эльвира, жена Алекса у которого мы снимали квартиру, для подготовки машины к техосмотру посоветовала обратится в арабскую автомастерскую, где работа стоили дешевле. Так я познакомился с мастером по ремонту автомобилей палестинцем Салехом и его братом. Салех свободно владел английским языком, несколько лет проработав в Англии. Его брат знал пару слов на русском, так как бывал в России. В течении нескольких дней, пока ремонтировалась ходовая и электрическая части моей машины мы беседовали о жизни в России и Израиле.

Вот какая складывалась картина с точки зрения простого палестинского парня. В семье их было семеро детей. Он пятый. Родители живут весьма бедно. Женится он не может, так как нет денег чтобы содержать семью и на жилье. Вечером пойти некуда, сидят возле дома, переговариваясь о том о сем. Иногда выпивают, но скрытно, так как это считается предосудительным. Ему 30 лет, но женщин у него практически не было. Девушки просто так не гуляют, а женится он не может по материальным соображениям. Очень завидует израильтянам у которых, как ему кажется, все есть – и цветы на улицах, и достаточно свободные женщины. На мой вопрос почему арабы не сажают цветы, он ответил:" Проблемы с водой и козы! Козы выедают всю зелень, даже умудряются вскарабкиваться на деревья и объедать листья.» Я поинтересовался его мнением об арабских смертниках, которые взрывают себя и израильтян. Салех сказал: «Сумасшедшие, но их можно понять. Когда тебе ничего в жизни не светит, муэдзины пять раз в день зовут на молитву, а в мечетях призывают убивать неверных, чтобы попасть в Рай, где будут тысячи гурий, поневоле плюнешь на все и взорвешься!»

На техосмотр мы с Салехом поехали в арабский город Аззун, где у него были знакомые. Долго петляли меж холмов. Ехали по палестинской территории на автомобиле с желтым израильским номером. «Не переживай, – подбодрил меня мой проводник, – все будет нормально!» Улицы арабского города были покрыты песчаной пылью и петляли между невзрачных двух и трех этажных домов, удивляя почти полным отсутствием рекламных вывесок (в противоположность израильским городам), чем-то напоминая российскую промзону где-нибудь в районе цементного комбината или строительных складов. Жители неторопливо занимались своими делами. Так же, как и в израильских городах отсутствовали трамваи и троллейбусы. В магазинах товары были значительно дешевле, так как палестинцы не платили государству налоги, не являясь гражданами Израиля. Израильские полицейские и армейские патрули уже практически исчезли с улиц палестинских городов. Но, как ни странно, я не чувствовал себя в опасности и не видел ни одного косого взгляда. Палестинцы прекрасно владеют ивритом (как в свое время во всех советских республиках местные жители владели русским языком). Мне же проще было изъясняться на английском. Два месяца учебы в ульпане мало что прибавили к моему знанию иврита из-за моей невысокой способности к овладению иностранными языками. Пока друзья Салеха возились с моей машиной, я успел пообщаться с попивающими чаек местными парнями. Больше всего их удивляли мои длинные волосы. Узнав, что это имидж диджея и поэта, с уважением качали головами. Оказывается шоу бизнес и искусство у них в большом почете.