– Знаю, не очень законопослушные граждане. Поэтому в новостях бойню окрестили бандитской разборкой. Ты же утверждаешь, что это война. Что ты имеешь в виду?

– Пропавший племянник был в рабстве у собственного дяди на протяжении семи лет. Не удивляйся. Мне только что позвонили, и еще раз подтвердили этот факт, опросили жителей, и еще рассказали о том, что с двух автомобилей, на которых приехали гости, были сняты номера. Могу предположить, их использовали Зорин с Гордоном, а может и до сих пор используют. Ислам, так зовут племянника.

– И это он шестой?

– Да. Думаю, да.

– Ничего не понимаю. Каким образом Кортнев…

– Или кто-то из остальных, что совсем невероятно.

– Вот именно, как они могут быть связаны с этим аулом, с этим Исламом. Для чего, совершив ограбление магазина… У меня образовалась пробка в мыслях. – Кротов рассмеялся.

– Зачем Кортнев покинул службу? Я хотел бы начать с этого. Я внимательно изучил его дело и переговорил с его бывшим руководством. Он был безупречен. И вдруг меняет блестящую карьеру на роль охранника, пусть начальника охраны.

– А как вы это привязываете к событиям?

– Понимаешь, Илья, все одно к одному. Все один к одному, и все, как один.

– Не понимаю, – признался Кротов.

– Кортнев, бывший офицер, вступается за девушку, к которой пристает заместитель начальника РОВД. Кортнев встает на защиту ее от того, кто должен ее защищать. Вы не находите, как это иронично выглядит. Он влезает в драку против нескольких человек, принимавших участие в этих приставаниях. Да, он совершает убийство, но, убийство непреднамеренное, а принимая во внимание причины и вовсе, неоднозначное. А он получает пятнадцать лет. Представь, майор, что за то, что ты не дал в обиду свою жену, тебя сажают в тюрьму. И заметь, Кортнев отсидел три года, словно высчитав примерный срок отсидки за непреднамеренное убийство. Тебе это не кажется странным?

Кротов молчал.

– Далее, – продолжал Шоцкий, – сама Мария Данченко, которая уже становится соучастницей происходящих действий. Безобидная девушка из деревни, которую обидели, и, повторюсь, не защитили те, кто этим должен был заниматься.

Кротов молчал.

– Соловьева Оксана. – Полковник сделал паузу. – Двадцать один год. Семья, мягко говоря, неблагополучная, что до второго выхода замуж ее матери, что, тем более, после. Девочка мечтает о театре, кино, но никак не может поступить в институт. Почему? Ей приходится все свое время тратить на заработки, чтобы обеспечивать и себя и семью. А что же в новой семье? Отчим ее домогается! Отчим избивает ее мать, но та боится заявить в полицию, которая, тем не менее, в лице участкового все прекрасно знает, знает, но бездействует. Дочь берет инициативу в свои руки и, защищая свою мать, убивает отчима. Кто в этом виноват? Мы должны были защищать и ее мать и ее саму. Но, у нас не было заявления. Кто виноват?

Кротов молчал.

– Зорин Андрей. Двадцать восемь лет. Ни одного сколь-нибудь отрицательного отзыва о нем с места его бывшей работы. Просто, как кто-то там сказал, хороший парень. Каким-то образом знакомится с Соловьевой и встает на ее защиту. Соловьева защищала мать, которую должны были защищать мы, Зорин защищает Соловьеву, которую, опять же, должны были защищать мы, или, по крайней мере, не допустить того, что в итоге, произошло.

– А налет на отдел? – наконец, вставил майор.

– Не было никакого налета, – бросил Шоцкий. – Из-за отчима, Соловьевой пришлось уйти из дома, и она ночевала на вокзале. Ее наши доблестные служаки выхватили и притащили в отдел, из которого она сбежала, прихватив оружие. А Зорина там и в помине не было. Он помог ей уже после того, как она покинула участок, и укрыл у себя. Я все выяснил. Убийство в Воронежской области. Я разговаривал со следователем. Эти два мальчика были полными отморозками, и принадлежали к какой-то местной полубандитской группировке. Такое ощущение, что девяностые у нас надолго застряли. Они приехали на местный пляж, если его так можно назвать. Даже не так. Смотри, майор. Ты Зорин, обычный человек, инженер. Ты едешь в автомобиле с молоденькой девушкой и вдруг видишь остановившийся внедорожник, из которого выходят два кабана. Какие твои действия? Тебе придет в голову просто взять, остановиться и расстрелять их? На месте убийства были обнаружены следы борьбы, на песке. Я полагаю, эти уроды напали на Соловьеву, уж не знаю, как она там оказалась, а Зорин… Что? Правильно, встал на ее защиту. Снова, мы должны были ее защищать. Но, это уже не важно.

Кротов опустил голову.

– Гордон, – продолжал Шоцкий. – Случай исключительный, никак не вяжущийся с предыдущими. Человек, которого, вероятно, в силу его характера, презирает жена и сын, не уважают на работе. Человек, определенно, оказавшийся на грани срыва. Человек добрейший, насколько я смог понять. Он просто решает бежать ото всего этого, в своем предпенсионном возрасте. Человек мухи в жизни не обидевший. Ну, и если предположить, что Ислам сейчас с ними. Ислам Яганов. Семь лет провел в рабстве. Как так получилось? Двадцать первый век! Мы его не защитили, поэтому произошло то, что произошло. Это пока совсем слабая версия, скорее похожая на фантастику, но выглядит так, будто вся эта веселая компания освободила Ислама из рабства, а заодно уничтожила крупных преступных авторитетов, что должен был сделать кто? Снова мы. Но, повторюсь, это пока лишь фантазия.

Кротов выдохнул.

– Выходит, что все они не виновны, ну, в каком-то смысле? – настороженно спросил Кротов.

– Нет, теперь они виновны, а степень их вины будет определять суд. А это лишь мои наблюдения. Хотел с тобой поделиться. Возможно, это поможет понять их тактику, если она у них, вообще, есть.

– Если это они так четко разнесли аул, то у них она есть, – произнес Кротов.

– Завтра я хочу выехать, – сказал Шоцкий.

– Куда едем?

– В Волгоград. Нужно подготовить распоряжение относительно северо-западной границы, ну, ты меня понимаешь.

– Конечно.

– И будим отрабатывать по обстоятельствам. Точка выбрана, исходя из того, что в Карачаево-Черкесии были именно они.

– Я тебя понял. И полностью согласен.

– Тогда готовься.

– Могу идти?

– Да, майор. Подумай на досуге о том, что я тебе сказал.

– Я уже начал.

– Тогда, за работу.

– Есть.

Кротов вышел из кабинета Шоцкого, постоял с минуту и направился к себе, на ходу прошептав:

– Что-то с тобой не так, полковник.

Шоцкий некоторое время смотрел на закрывшуюся за Кротовым дверь, после чего тихо произнес:

– Ничего ты не понял, майор.

Перед тем, как прибыть на свое рабочее место, Шоцкий посетил следственный изолятор, где провел недолгую беседу с подследственным по кличке Вратарь.

– Какая честь! – воскликнул тот, – вы, господин начальник, разве не передали меня в более низкие слои вашего ведомства?

– Черные псы, – произнес Шоцкий.

Вратарь ухмыльнулся.

– И что дальше? – спросил он.

– Я тебе помогу скостить срок, а ты мне расскажешь о них. Вернее, о себе. Не так ли, Вратарь? Среди изъятых у тебя вещей была тетрадка…

– Стой, полковник, – оборвал Вратарь. – Ты ее открывал?

– Пролистал, не вдаваясь в подробности. Это твой путеводитель?

– Начальник…

– Кто имеет право им обладать?..

– Стой, начальник? Прошу.

– Я тебя слушаю.

– Да, там адреса, места тайников, карты с маршрутами ходок, там много чего, ты это итак уже понял. Бери, если хочешь, я не скажу никому. Но, это все, что я могу.

– Почему ты не можешь рассказать о Черных псах?

– Я лучше отсижу, сколько потребуется, но лечь под перо я пока не готов.

Шоцкий внимательно взглянул в глаза Вратаря и прочел в них испуг. Покинув его, он забрал из камеры хранения вещественных доказательств тетрадь.

Ни о встрече с Вратарем, ни о тетради Шоцкий ничего не сказал Кротову. Почему, он сам не мог объяснить. Что-то его остановило.

Вечером Шоцкого вызвали к руководству.

– Завтра отчаливаешь, Иван Владимирович?

– Так точно.

– Твой отчет я просмотрел. Полностью согласен. Как думаешь, где ты их накроешь? Понимаю, вопрос еще не ко времени.

– Сложно сказать. Я изложил предположение. Но это моя рабочая версия. Другой у меня нет. Однако я отдаю ей девяносто процентов вероятности. Открытым остается вопрос, в какую сторону они направятся и останутся ли вместе.

– Что думаешь?

– Могу предположить, что останутся.

– Есть основания?

– Честно говоря, чутье.

– Твоему чутью стоит доверять. Что ж, тогда желаю успехов. Докладывать ежедневно, а при новых фактах сразу же.

– Есть. Можно идти?

– Ступай, Иван Владимирович. И вот еще что. Меня это несколько удивляет, не мог от тебя такого ожидать. Не стоит вдаваться в философию. Надеюсь, ты меня понимаешь. Есть приказ – выполнять, а размышлять о природе случившегося, не наше с тобой дело, да и вредно это. Добро?

– Я вас понял.

«Моя правая рука еще и чьи-то надежные уши, – думал Шоцкий о майоре. – Что ж, посмотрим, что у нас с ним получится».

Накануне Шоцкий узнал адрес проживания его бывшей жены. Она жила с мужем, сыном от него, и дочерью от первого брака, дочерью Ивана Владимировича.

«Дочке сейчас тринадцать лет, – думал он, подходя к дому, – не узнает меня».

Избавившись от объяснений при помощи домофона, Шоцкий вошел в подъезд с одним из жителей. Поднявшись на нужный этаж и отыскав квартиру, он, немного постояв перед дверью, нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открыла девочка. Иван Владимирович сразу же ее узнал. Он молча смотрел на нее.

– Вам кого? – настороженно спросила девочка.

– Мама дома?

– Да, – ответила она и крикнула: – Мам, тут тебя спрашивают!

– Иду, – послышалось из дальней комнаты.

Девочка продолжала стоять, держась за ручку двери. Шоцкий не сводил с нее глаз. Наконец он улыбнулся и спросил:

– Как дела?

– Все отлично, а у вас?

– Тоже неплохо.

– Боже мой! – послышался возглас его жены, бывшей жены. – Люда, ты убралась, как я тебя просила?

– Иду, иду, – девочка нехотя, не отрывая глаз от Шоцкого, покинула коридор. Тот проводил ее, сохраняя на лице улыбку.

– Здравствуй, – сказал Иван Владимирович.

– Здравствуй, Ваня. Никак не ожидала. Пройдешь? С мужем познакомлю. Дочь ты уже видел. Ты какими судьбами? Я, я помню, что тебе сказала после развода. Я сожалею, но тогда я не могла иначе. Тебя десять лет не было. Ты… – Она была настолько взволнована, что проглатывала слова.

– Все хорошо, Аня. Я не буду заходить. Я на минуту. Хотел узнать, что у вас все хорошо. Но, Люда мне уже об этом сказала. Так что, вопрос отпал. Мне пора.

– Ты только за этим пришел? – удивилась Анна.

Шоцкий кивнул, улыбнулся, склонил голову в знак прощания и тихо произнес:

– Удачи вам. – Он развернулся и направился к лифту.

Анна изумленно смотрела на него. Он нажал на кнопку вызова, двери лифта тут же открылись – лифт не успел покинуть этаж. Шоцкий стоял перед открытыми дверьми, не решаясь сделать шаг. Он развернулся в сторону Анны и произнес:

– Я больше не раб лампы. – И зашел в лифт.