Глава 3

Когда Петр Васильевич разрешил Саше вставать с кровати и совершать короткие прогулки, тот воспринял это с огромной радостью. Ему уже осточертело лежать наедине со своими мыслями и хотелось побыстрее вырваться на волю. Первым делом он подошел к открытому окну палаты, и словно впервые в жизни, с жадностью и любопытством, взглянул на окружающий мир. За то время, пока он находился на больничной койке, наступило настоящее лето. Солнце поднялось до наивысшей точки и его почти отвесные лучи жарко нагревали землю. На солнце без боли в глазах не возможно было смотреть. Теплый воздух, наполненный испарениями после дождя, струился от нагретой земли как нагретый пар. Разросшаяся в полную силу листва радовала глаз. Жизнь продолжалась…

Через несколько дней Саша стал прогуливаться по всему длинному коридору хирургического отделения, расположенного на третьем этаже больницы. На первый этаж он не спускался. Да и было незачем. Он не курил и к нему на свидание никто не приходил. Только одна Галина Ивановна по-прежнему навещала его. Во время этих прогулок Саша часто заходил в операторную ЭВМ, находящуюся в самом конце коридора. Работающие в ней две хорошенькие девушки разрешили ему пользоваться их городским телефоном. Девушкам понравился рослый стройный парень с обаятельной улыбкой на бледном лице. Они обе смотрели на него с явным интересом, и каждая в тайне мечтала познакомиться с ним поближе. Пошутив с девушками, Саша брался за трубку телефона, но везде куда бы и кому бы он не звонил, ответ был такой – Александр Пухов умер. На своей фирме ему сообщили, что у них, в связи со смертью Пухова, появился новый директор, а его заместитель по экономике и финансам Владлен Павлович уехал в заграничную командировку. В агентстве, где работала Ирина, тоже подтвердили: после смерти мужа она уволилась с работы и уехала в другой город. Все! Кому-то еще звонить и что-то доказывать не имело смысла, никто ни верил, что он жив. Все принимали его слова за неудачную шутку. Оставалось только одно – поскорее выйти из больницы и во всем разобраться. Пока же получалось так, что в действительности Александра Пухова – не существует. Получалось так, что Саша сейчас находился как в двух мирах: одном потустороннем, а другом – реальным.

«В такой ситуации надо иметь железные нервы. Как сказал бы Влад – полный облом! Надо же, в Чечне в самом пекле живой остался, а тут, блин, на гражданке – заживо похоронили», – подумал Саша.

– Слышь! – подсел к нему Петрович. – Что ты все думаешь и думаешь? Так ведь рехнуться можно. Выйдешь из больницы, обратишься в милицию, и все встанет на свои места. Похоже, чей-то труп нашли с твоими документами и твоей жене представили как тебя. Я слышал – такие случаи бывают….

– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Я не слышал….

– А че далеко ходить? – вмешался в разговор старик Ермолин. – В нашем поселке был такой случай. Один мужик, того, поехал на автобусе в отпуск, да у него чемодан украли. Вместе с паспортом. А вор, значит, под машину попал…. Ну, прислали жене телеграмму из того города. Мол, так и так, приезжайте и забирайте своего мужика. Поехала она, значит, и того привезла гроб. Потом собрала родню и похоронила его как положено. А мужик-то ейный через неделю заявился домой. Что тут было! Ужасть!

– А дальше что? – спросил Саша.

– Да ничего! Пропьянствовал он недели две, а опосля пошел в милицию….

– Вот я и говорю, пойдешь в милицию там и разберутся. Чего переживать то? В жизни всякое может случиться, – философски заключил Петрович.

– Ничего себе, – усмехнулся Саша. – Я что, по-вашему, смеяться над этим должен? Если как сказал дед, меня похоронили, как положено, то я сейчас никто. Нет меня!

Он встал с кровати и подошел к окну. «Если Ирина успела продать квартиру, то жить мне будет негде, – подумал он. – Ни в одну гостиницу, ни в одно общежитие без паспорта не устроишься. А самое главное я ни одного рубля со счета в банке снять не смогу. Придется, как только выпишусь из больницы, сразу поехать к Ирине в Кузьминск. Жить я с ней, конечно, не собираюсь. Пусть подаст на развод. Хотя какой к черту может быть развод, если она меня похоронила? Ладно, разберусь с ней, заберу свои деньги, а дальше видно будет. В любом случае к Галине Ивановне не пойду. Не хватало еще сесть доброй женщине на шею».

Саша чувствовал, что его душа после всего пережитого, стала как обгорелая спичка и от нервного перенапряжения последних дней начала сильно болеть голова.

Наконец настал тот долгожданный день, когда Сашу выписали из больницы. Больничный лист, естественно, не дали. Нет ни паспорта, ни страхового полюса. Впрочем, он ему сейчас был нужен как собаке пятая нога. В качестве кого этот больничный лист можно предъявить? Воскресшего покойника? Это еще надо доказать. Накануне вечером к нему зашла Галина Ивановна с большим пакетом.

– Я тебе, Саша, рубашку и костюм сына принесла. Твою одежду, насквозь пропитанную кровью, пришлось выбросить. Только часы и ботинки сохранились. Ты их получишь на первом этаже.

– Большое спасибо вам, – с волнением произнес Саша. – Вы столько для меня сделали. Только я не знаю, подойдет ли мне одежда вашего сына.

– Думаю, подойдет, – улыбнулась Галина Ивановна. – Вы с ним одного роста и телосложения.

«А ведь у меня в кармане брюк было двести долларов, завернутых в платок, чтобы не выронить, с огорчением вздохнул он. – Я так на них рассчитывал. Теперь об этом спрашивать неудобно»….

– Ты знаешь, куда тебе идти? – участливо спросила Галина Ивановна. – Не беспокойся. Я тебе в карман пиджака ключи от своей квартиры положила и бумажку с адресом. Квартира у меня однокомнатная. Но ничего, поместимся. Ты в последние дни сам на себя не похож. Совсем улыбаться перестал. Плохо себя чувствуешь? Да?

– Да нет, – улыбнулся Саша. В порыве чувств он взял руку Галины Ивановны и прижался к ней губами, выражая, таким образом, беспредельную благодарность и любовь к этой скромной, внешне неприметной женщине, распахнувшей для него всю душу.

После того как она ушла, вытирая на ходу платочком слезы, к Саше подошел Петрович и тихо проговорил: – Ну, вот…. А ты говорил, что у тебя мать неизвестно где. Вот она твоя мать и есть. Какая душевная и добрая женщина! Таких еще поискать.

Прежде чем уйти из больницы, Саша зашел в ординаторскую и высказал слова благодарности Петру Васильевичу за спасение. А про себя решил, что при первом же случае преподнесет ему хороший подарок. Петр Васильевич снял очки, потер указательным пальцем переносицу и дал строгое напутствие:

– Никаких больших физических нагрузок. Тяжести поднимать не больше буханки хлеба. А самое главное не пить! Ты меня хорошо понял?

– Хорошо, – согласно кивнул Саша.

– В общем, береги себя. Чтобы мой труд напрасно не пропал, – по-отечески добавил хирург и протянул Саше сильную жесткую ладонь.

Выйдя из здания больницы и широко расправив плечи, Саша набрал полную грудь свежего воздуха, который подействовал на него опьяняюще. Радость от наконец-то обретенной свободы, от ощущения того, что он как прежде крепко стоит на своих ногах, переполнила его сердце.

«Какие же чувства тогда испытывает человек, выходя на волю из тюрьмы?» – подумал он. Настроение его еще более приподнялось, когда в другом кармане пиджака он обнаружил две купюры по пятьсот рублей.

«Ах, Галина Ивановна…. Милая Галина Ивановна! Наверное, последние сбережения отдала мне. Действительно поступила как родная мать», – с нахлынувшей нежностью вздохнул Саша.

– Ну, что же, – сказал он себе. – Одной проблемой меньше. Теперь можно без промедления отправиться в Кузьминск. Однако по пути на автовокзал все-таки нужно зайти в паспортный стол милиции, заявить о том, что я на самом деле жив.

Но где-то на уровне подсознания план действий почему-то поменялся, и ноги сами принесли его в первую очередь к своему дому. Тем более что от больницы до него было несколько минут ходьбы. Он и не заметил, как прошел этот путь, захваченный мыслями об Ирине. Подойдя к своей панельной девятиэтажке, каких полно в каждом городе, Саша испытал такое теплое чувство, какое обычно испытывают при встрече с лучшим другом. Позабыв обо всем, он быстро поднялся на пятый этаж и здесь увидел соседку по площадке – тетю Марусю. Она толи открывала, толи закрывала свою дверь ключом.

– Здравствуйте, тете Маруся! – радостно воскликнул Саша, совершенно не думая о том, какое впечатление произведет на старую женщину его неожиданное появление. Тетя Маруся при звуке знакомого голоса вначале испуганно вздрогнула, затем подняла голову, и оторопела. Глаза ее расширились от ужаса, а все грузное тело затряслось.

– Свят! Свят! Свят! – мелко закрестилась она и вдруг крикнула: – Сгинь нечистая сила! – и с быстротой молнии скрылась за дверью. Саша никак не ожидал от медлительной соседки такой шустрой прыти.

– Тетя Маруся! Не бойтесь. Я же живой. Какая-то ошибка произошла. Откройте …. – крикнул он через дверь, но в ответ ему была гробовая тишина. Видимо бедная женщина никак не могла прийти в себя от страха. Саша понял, что она не выйдет ни за что. Даже если сейчас в квартире возникнет пожар или начнут рушиться стены.

«Вот, блин! Перепугал насмерть соседку. Как бы она со страху, как говорила бабушка, богу душу не отдала, – виновато подумал он. – Значит, Ирина рассказала ей о моей смерти. Вот, стерва…, – покачал он головой.

– Дело оказывается намного серьезнее, чем я предполагал».

На его собственной двери красовались новая никелированная ручка и накладка внутреннего замка.

«Если замок заменен, следовательно, она успела продать квартиру. Только бы деньги не успела потратить, – думал Саша, спускаясь вниз на лифте. – Ничего не поделаешь – придется мне какое-то время пожить у Галины Ивановны».

Больница, дом, автовокзал находились в одном районе города также как и райотдел милиции. Поэтому Саша не захотел воспользоваться каким-либо видом транспорта. Ему хотелось побольше пройти, чем проехать. Какая разница – приедет он в Кузьминск на час раньше или на час позже. Позже даже лучше. Больше шансов, что он застанет ее дома. Лишь бы успеть на последний автобус обратно. В прочем, обратно он и на такси сможет приехать.

Небольшой узкий коридор паспортного стола был набит людьми, как бочка селедкой. Шел обмен старых паспортов на новые. Саша еле протиснулся сквозь эту толпу к кабинету начальника, слыша вокруг себя возмущенные голоса: «Куда лезет?! Нахал! Совсем совести не имеют…». Но не сумел он взяться за ручку двери, как около него неизвестно откуда возникла молодая женщина в форменной одежде с погонами лейтенанта.

– Туда нельзя. Начальник никого не принимает, – строго сказала она. – Вы, по какому вопросу?

– По личному. Скажите, пожалуйста, Марине Михайловне, что к ней Пухов пришел. Александр Владимирович.

– Подождите, – приказала лейтенант и быстро вошла в кабинет. Через несколько секунд она вышла и, глядя на Сашу удивленным взглядом, вежливо произнесла: – Проходите.

– Марина Михайловна, полная, женщина с рыжеватыми волосами, средних лет встретила его стоя, заложив руки за спину. Она как будто следила за каждым его движением. Саша сразу отметил, что за полгода после их последней встречи она сменила капитанские погоны на майорские с одной крупной звездочкой.

– О, Марина Михайловна, поздравляю! Вы стали товарищем майором и прекрасно выглядите, – с подчеркнутым уважением сказал Саша, помня о том, что она не совсем равнодушна к комплементам. Впрочем, женщина всегда остается женщиной, где бы она не работала.

– Перестань паясничать, Александр, – недовольно ответила Марина Михайловна, оглядывая его с ног до головы. – Ты лучше объясни мне что происходит? То тебя вдруг неожиданно хоронят, то внезапно ты появляешься живой. Не с того же света ты ко мне явился?

Саша невесело вздохнул: – Можно сказать, что с того…. Просто один чудесный доктор не дал мне там остаться навсегда. Я пережил клиническую смерть.

Он подробно рассказал начальнику паспортного стола о том, что с ним произошло, упустив, естественно, причину по какой ушел из дома в ресторан.

Работая директором фирмы «Имбирсккомпьютерсервис», которая занималась продажей электронной техники и ее техническим обслуживанием, Саша часто оказывал помощь Марине Михайловне в ремонте и обслуживании компьютеров, разумеется, бесплатно.

– Ты один был в ресторане или с друзьями? – уточнила она, внимательно

выслушав его.

– Один. Так что же мне теперь делать? Вот я, живой, стою перед вами.

– Для начала сядь, – улыбнулась она в задумчивости и прошлась по кабинету. Потом тоже села в свое кресло и сложила руки у подбородка.

– Знаешь Саша. Я двадцать лет проработала в паспортном столе и за все время работы – это у меня первый такой случай. Значит так: живым, согласно закона, тебя может признать только суд. На его заседании твоя жена, родственники, друзья должны подтвердить, что ты действительно являешься Александром Васильевичем Пуховым такого то года рождения. Мы должны представить в суд свои, подтверждающие твою личность документы. Придется сначала восстанавливать твое свидетельство о рождении. Ты где родился? В Имбирске?

– Нет. В Челябинске. В Имбирск меня привезли, когда я уже ходил в школу.

– Это сложнее, – покачала головой Марина Михайловна. – Придется направлять в Челябинский ЗАГС. В общем, на скорый исход твоего дела ты не рассчитывай.

– А как же мне жить все это время? Без документов. Вы хоть какую-нибудь справку дайте.

– А на каком основании? У тебя жена есть? Вот и живи у нее. Выезжать из города нельзя. Сам понимаешь….

– Марина Михайловна! А кем же я до суда буду? Господином никто что ли?

– Ты вот что, господин никто, – сердито ответила она, принимая строго официальный вид. – Иди в соседний кабинет и там напиши заявление о том, что ты просишь восстановить свои документы. В заявлении укажи где, и при каких обстоятельствах они утеряны или украдены. Образец заявления тебе дадут. Все! Больше я ничем помочь не могу.

– Он вышел из паспортного стола в подавленном настроении. Дело принимало совсем не тот оборот, какой он ожидал. Выходит, зря надеялся на свое знакомство с Мариной Михайловной. Самое плохое то, что она не назвала ни одного хотя бы приблизительного срока получения нового паспорта. «Чем я провинился перед Богом? – думал он, направляясь на автовокзал. – За что он так жестоко наказал меня? Стоп, дорогой…. Не Бог виноват в том, что с тобой случилось, а ты сам. Не надо было пить лишнего и терять над собой контроль».

Он пришел на автовокзал и купил билет на автобус до Кузьминска, отправляющийся через сорок минут. Почувствовал, как проголодался, поднялся на второй этаж и подошел к стойке кафе. Заказал себе обед, затем, посмотрев на выставленные разноцветные бутылки со спиртным, попросил:

– Налейте мне вон той водки два раза по сто грамм.

– В один стакан? – подмигнула ярко накрашенная барменша.

– Нет. В два.

«В таком настроении лучше не ехать к Ирине. Зачем? Чтобы она меня пожалела? Я в ее жалости не нуждаюсь, – подумал он, беря со стойки две

стопки с водкой и садясь рядом за столик. – Будь что будет…. Ну, это за упокой души, – выпил он из первой, затем поднял вторую. – А это за воскрешение из мертвых! Пока, так сказать, не официально», – с усмешкой добавил про себя Саша. Он снял с себя пиджак и, положив его на колени, посмотрел в окно. Ему показалось, что никогда раньше, он не видел такого прозрачного, чистого сияющего голубого неба и от этого на душе почему-то стало еще хуже.