В тот день, когда мы прощались, он сказал: «Дайте мне ваш телефон, я приглашу вас на «Гамлета». Но, когда позвонил и пригласил на спектакль, я уже собралась на Малую Бронную. «Знаете, Владимир Семенович, – сказала я ему… – Я иду на Эфроса». А он: «Ну давай, я отыграю «Гамлета» и подъеду за тобой. И мы пойдем поужинаем». И вот тут во мне что-то екнуло. Во время спектакля я волновалась ужасно. Моя подружка говорит: «Что ты дергаешься? Все бабы Советского Союза мечтали бы пойти поужинать с Высоцким. А ты – не пойду, неудобно. Дура!» И я думаю: «В самом деле, это же дико интересно, такой человек…» Вышла из театра, тут подшуршал Володя на своем «Мерседесе», и мы поехали к нему домой. Я была у него в гостях, «на Грузинах». «Не надо меня звать Владимир Семенович», – сказал он мне тогда. Володя за мной нежно ухаживал, угощал деликатесами из магазина «Березка». Было какое-то вино, печенку жарил сам. Печенка таяла во рту…

Потом он меня привез домой, на Пушечную. Сказал, что уезжает в Париж и непременно позвонит, когда вернется. Проходит какое-то время, и действительно звонит Володя: «Привет, привет, я приехал». Мы с ним перешли на «ты», и наши отношения стали как-то развиваться…

У него все было обволакивающее. Дико харизматичный. Наверное, не было ни одной тетки, которая могла бы устоять. Володя был охмуритель абсолютно профессиональный…

Сети не расставлял. Просто это было в нем самом. Вдруг он стал мне звонить. Начал ухаживать, и это была не случайная связь – встретились, переспали, разбежались, а настоящий роман в его классической форме. Я для себя решила: пусть это будет три дня, неделя, но я буду с этим человеком, потому что он не такой, как все. И что будет дальше – все равно. В общем, я влюбилась. Но отдавала себе отчет, что не могу ничего требовать. Моя жизнь – это моя жизнь, моя любовь – это моя проблема…

Когда наш дом на Пушечной стали расселять, родители разменяли квартиру на двухкомнатную в Медведкове и однокомнатную на улице Яблочкова. Туда поехала я. И все говорили, что он купил мне квартиру. Ничего подобного. Но… он помогал мне, более чем. Я не была бедной студенткой – у меня был папа, тети, обожавшие меня. А когда появился Володя, я уже ни в чем не нуждалась. Володя просто запретил мне пользоваться общественным транспортом. «Ты должна ездить на такси, чтобы не тратить время. Не хочу, чтобы тебя толкали и зажимали в метро», – сказал он…

Содержания никакого не было. Да и я никогда ничего не просила. Володя давал деньги, делал подарки, он меня одевал, обувал, покупал какие-то вещи в дом. На новоселье купил мне холодильник. В то время нужно было все доставать. А для него таких проблем не существовало.

Если он привозил туалет, то к нему обязательно сапоги, сумку. У меня все было сногсшибательное и в большом количестве – например, 17 пар сапог. Егор Зайцев, мой сокурсник, если мы приходили с ним в компанию, представлял меня так: «Вот это девушка, познакомьтесь, у нее 17 пар сапог!» А люди по три года в одной паре ходили… Он вообще очень любил, чтобы его вещи радовали и по-особенному принимались». Высоцкий настолько расщедрился, что, по словам Оксаны, хотел купить возлюбленной «маленькую спортивную «BMW» красного цвета… чтобы все видели, как я по Москве рассекаю. Володя в мелочах все-таки понты любил, хотя был абсолютно беспонтовый. Так и говорил: «У меня все должно быть лучшее – и машина, и бабы…» По ее признанию, в сексе с Высоцким «все у нас было естественно».

Оксана также оставила нам описание творческого процесса Высоцкого: «Просто не спал, лежал, курил, потом в какой-то момент вставал и все-все-все записывал. Он не высиживал строчки, не правил, а сразу  – раз, и на бумагу. Потом будил и говорил: «Послушай, послушай». Пел, сразу подбирая какую-то мелодию. Я видела: смотрит телевизор со стеклянными глазами, много курит, пепельница полна окурков – значит, работает».

Человеческие же качества Высоцкого его возлюбленная охарактеризовала следующим образом: «Он был жесткий человек, знал себе цену и никогда в жизни никому не позволил себе хамить. Он был свободным человеком. Даже по отношению к шефу он так умудрялся выстраивать отношения, что он диктовал, а не Любимов. Люди не могли себе позволять то, что позволял себе Володя, – сорвать спектакль, от чего-то отказаться. И ему это прощалось.

Больше всего меня поражало, как он удивлялся. «Откуда это берется? Вот птица гамаюн, я даже не знал, что такая есть. Только потом узнал, когда написал». Радовался неожиданной рифме, которой нет ни у кого. В какие-то моменты он напоминал Пушкина, который говорил: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын».

Оксана вспоминала, как «был момент, когда в институте я разочаровалась в людях: поняла, что 90 процентов из них потребительски ко мне относятся. Плакала, в депрессуху впала. А Володя сказал тогда: «Люди так сделаны, запомни».

Творческим успехам Ксюши Высоцкий искренне радовался: «Когда я приходила в платье, которое сшила за один день, для него это было потрясением. Он привозил мне из Парижа ткань, ну подумаешь, кусок какой-то тряпки, а она превращалась в платье, и это было волшебством для него. Его потрясало то, что делалось человеческими руками.

Подшивала – брюки, джинсы… У Володи был такой день, его он называл «днем раздачи денежных знаков населению». Это когда своим друзьям он раздавал вещи: очень любил, чтобы человек хорошо одевался. И сам любил хорошо и дорого одеваться. Любил качественные вещи. А те джинсы, что подшивала я, он никогда не отдавал. «Не отдам, их подшивала Ксюша».

По свидетельству Оксаны Афанасьевой, после знакомства с Высоцким КГБ однажды пыталось завербовать ее в сексоты: «Я была на практике в Ленинграде. И как-то девчонки мне сказали, что мной интересуется один очень симпатичный парень. Все решили, что он кадрится ко мне. В Ленинграде Володя поселил меня в “Астории” – в лучшей по тем временам гостинице. Он не хотел, чтобы я жила в общежитии. И вот однажды я прихожу и узнаю, что меня выселили из моего номера. Говорят, что надо пройти в такую-то комнату и что там ждут какие-то люди. Я пришла, и выяснилось, что меня могут задержать за хранение валюты. А валюта у меня действительно была – долларов десять мелочью (Володя мне оставил эту мелочь). На них я в баре интуристовской гостиницы покупала себе тоник… Они мне тогда все про меня рассказали  – кто я, кто мои родители, что папа во время войны сидел за дезертирство (никакого дезертирства не было, просто после ранения дед прятал его). Меня не запугивали, не кричали, а очень деликатно спрашивали: «Вы там бывали? А кто еще туда ходит? А кто с Высоцким разговаривал и что говорил? Может быть, вы все нам напишете?» Я, естественно, сказала, что писать мне нечего. Но самое интересное произошло потом: тот парень, что сначала мной интересовался, предложил мне выйти замуж за него. Более того, он на свои деньги купил мне билет на поезд и сказал, чтобы я уезжала из Ленинграда. Помню, что его звали Руслан». По словам Оксаны, Высоцкий был в шоке от того, что гэбист предложил его любовнице выйти замуж. Несомненно, чекисты были в курсе если не всех, то большинства любовных похождений Высоцкого, но законную супругу ставить в известность об этом не спешили. То ли проявляли деликатность, то ли опасались международного скандала. Так что вплоть до похорон Высоцкого Марина о существовании Оксаны не знала. Оксана же, разумеется, была прекрасно осведомлена о наличии французской жены, но этот факт ее не особенно беспокоил: «Как-то меня это не очень смущало. Потому что Марина – она ведь была где-то. И не было такого: он днем со мной, а вечером уходит к ней. Она жила своей жизнью, пару раз приезжала в Москву, и Володя ненадолго ездил к ней в Париж».

Оксана, правда, утверждала, что и при жизни Высоцкого Марина знала о ее существовании: «Знала. Ну а что она могла сделать? Я помню, она приехала из Парижа, и мы неделю с Володей не виделись. Я повела свою подругу на «Гамлета». Сидим на приставных стульях в центре зала. Володя играет. Следующая сцена была без него. Вдруг я чувствую, что меня кто-то дергает за подол юбки. Ну, думаю, совсем обнаглели, уже в театре пристают. Вижу, что и соседи на меня как-то в изумлении смотрят. Наконец в темноте рассмотрела – Володя в бархатных джинсах, сапогах, на полусогнутых подошел сзади и дергает меня: «Пойдем, пойдем выйдем» – и извиняется знаками перед зрителями. Он не знал, что я приду, он увидел меня со сцены. Я-то ладно, а народ обалдел».

Думается, однако, что Марина, не упомянула ни словом об Оксане в своей книге о Высоцком не потому, что не хотела, чтобы в этом памятнике их любви присутствовала ее удачливая соперница. Она, конечно, могла слышать, что вокруг Высоцкого вьются разные женщины, и в его абсолютную верность не верила, прощая ему мимолетные увлечения. Но вот то, что у него появилась серьезная любовь, – не подозревала.

Как рассказал парижский знакомый Высоцкого болгарин Дино Динев, «у меня был свой замок в пригороде Парижа возле Версаля, и Володя, приезжая во Францию, оставлял чемодан у Марины Влади, а жил у меня… Мы иногда захаживали с ним в бардачок «У Тани», который назывался так в честь хозяйки, старой московской блядушки. Сейчас-то она уже умерла. А в то время там концентрировались проститутки из Советского Союза. Таня мне всегда звонила: «Диночка, приходи вечером, украинка новая приехала!» Володя Высоцкий очень любил там бывать. Играл частенько до шести утра и много импровизировал. Таня даже купила для него гитару. И девушек навещать он любил. Это стоило 300 франков, примерно 60 долларов. Спросите, а как же Марина Влади? Да не любил он ее! Это же было очевидно. Впрочем, она его тоже. Каждый из них жил своей жизнью…»

Думаю, что парижский друг, больше смахивающий на сутенера, не прав. Пусть Марина и Владимир виделись в последние годы не так часто. Высоцкий любил свою французскую музу и нуждался в ней не меньше, чем в Оксане, и не только потому, что брак с Мариной давал ему свободу передвижения по миру. Духовная близость у них сохранялась, и недаром перед смертью Владимир собрался вырваться в Париж и даже имел на руках билеты туда на 29 июля 1980 года.

В последние дни жизни на вопрос Игоря Шевцова: «Ты часто можешь ездить?» – Высоцкий ответил:

«– Пока да.

– А по положению?

– Вообще-то, раз в год, но Марина мне исхлопотала так. Пока дают, а дальше…

– У нее положение прочное?

Он махнул рукой, усмехнулся:

– Это сначала она: «Россия! Родина!» Ностальгия… Но – быстро все поняла. Теперь в обществе «Франция  – СССР» не бывает вообще, а у меня с ними – говорить нечего».

Высоцкий понимал, что в случае развода с Мариной Влади его перестанут свободно пускать за границу. Но такое могло произойти также и в том случае, если бы Марина отдалилась от французских коммунистов. А такая угроза была вполне реальной.

Оксана признавалась: «Мне всегда нравились мужчины намного старше меня, с ровесниками у меня никогда не было никаких романов. Да и папа мой был старше мамы. И потом, когда мама рано умерла, все его последующие жены были намного его моложе.

Но с другой стороны, Володя для меня был мальчишкой – юмор, хулиганство, энергия, но при этом все было осмысленно, невероятно интересно. Да и я не смогла бы влюбиться в человека, который просто хороший человек. Это не снобизм: вот я дружу только с великими – нет. Я могу влюбиться в кого угодно, но он должен быть очень талантливым и интересным.

Однажды он меня нарисовал, хотя совершенно не умел этого делать. Он меня нарисовал с тремя глазами. Сказал: «У тебя есть третий глаз, потому что у тебя очень сильная интуиция».

По словам Оксаны, Высоцкий ее ревновал: «Смешной был случай: я первой вышла из дома на Грузинской, Володя задержался. Там же находился Союз графиков, и два подвыпивших художника, которые шли за мной, сказали какую-то гадость – такое мужское хамство, но с интересом. Я повернулась: «Пошли вы…». В это время из подъезда вышел Володя с Лешей Штурминым (основоположник советской школы карате. – Б. С.). И не разбираясь, не спрашивая, бросились на них, и началось смертоубийство. Через минуту все кончилось. Мужики – и те и другие  – стояли с оторванными рукавами, синяками, разбитыми носами».

Но и сам Владимир давал нешуточные поводы для ревности, пару раз изменив своей новой любви. Оксана вспоминала: «Для меня это было жуткой трагедией, когда я об этом узнала. Если бы это произошло сегодня, я бы рассмеялась. А тогда… Я даже уходила, он за мной приезжал, и все меня уговаривали вернуться. Вот первомайские праздники, и Володя должен приехать за мной. Жду его дома на Яблочкова. Нет. Звоню, подходит Янклович. «Не волнуйся, все нормально, мы тебе позвоним». – «А где Володя?» – «Он не может подойти». – «Я сейчас приеду». – «Нет-нет, не вздумай».

Беру такси, через 10 минут вхожу в квартиру, там  – е-мое: столы грязные, посуда, бутылки – настоящее гулялово. Захожу в спальню. Там Даль спит с какой-то бабой. Кошмар, вертеп, воронья слободка. Я хочу войти в кабинет, и вдруг оттуда выходит девка, мне знакомая, – в рубашке, босая. Я зову ее на кухню: “Ира, значит так: я сейчас уезжаю. Я приеду в половине третьего. В половине третьего в квартире должна быть идеальная чистота, помойка вынесена, и вас, б…й, не должно быть здесь даже духу». И уезжаю. Пошла на рынок. Через полтора часа звоню: «Все убрали?» – «Да». – «Хорошо. Можете спускаться».

Я приехала – девственная чистота в квартире, девственно на кровати спит Володя, в другой комнате спит одинокий Даль. Он проснулся, вышел, и я первый раз в жизни видела, как у человека трясутся руки и он пьет, держа стакан водки через шею на полотенце. У Володи такого не было. Я Володе потом ни слова не сказала, он извинялся. И еще потом был один неприятный эпизод – всего второй за два года».

Янклович эпизод с визитом Даля тоже запомнил: «1 мая к Володе приехал Даль «в полном разборе», сказал:

– Володя, я не могу идти домой в таком состоянии. Побуду немного у тебя…

Тогда Володя понял, что надо срочно что-то делать. Он сказал Олегу:

– Ты знаешь, у меня есть друг – врач Толя, он тебя посмотрит…»

Оксана: «В разобранном состоянии – это не то слово… Когда я зашла – первое впечатление, что человек неживой. К вечеру Даль пришел в себя».

А вот каким Даль запомнился личному врачу Высоцкого Анатолию Федотову: «Даль приехал… Володя говорит:

– Все! Надо вшиваться!

Есть такие таблетки «тетурам», их вшивают под кожу…

Еще эти таблетки называют «эспераль»… Метод лечения основан на страхе: выпьешь – станет очень плохо. Препарат блокирует фермент печени, который расщепляет алкоголь. Накапливаются кислые продукты – это мучительно…» 2 мая он вшил «эспераль» Далю.

Оксана, несмотря на измены, на Высоцкого не обижалась: «Он вообще был благодарным человеком. Когда мы начали с ним жить и я первый раз у него ночевала, мы утром встали, и я убрала постель. Для него это было потрясением. Клянусь. Он сказал: «Ты – первая женщина, которая убрала за собой постель…» Я же не знаю, как другие, но получалось, что они пользовались. А тут вдруг он понял, что я делаю это не потому, что он – Высоцкий, а человек, которого я люблю».

Оксана не знала, что Высоцкий изменял ей не дважды, а, по свидетельству Янкловича, не менее пяти раз.