Цитаты из книги «Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях»

Все вместе образует единую динамическую систему воспроизводства культуры, передачи идей, образцов поведения, оценок, стандартов вкуса и прочего от группы более специализированной – к менее, но численно большей или статусно ниже стоящей, равно как и от поколения к поколению.

Ничего похожего на нашу интеллигенцию на Западе нет, если не считать маргиналов левого толка, но они как раз и не делают погоды. Можно гордиться своей исключительностью, можно – нет, но организация интеллектуальной жизни в индустриальных странах с демократической представительной системой иная.

мере, к другим людям: чувство гражданского долга, социальное неравнодушие, способность к состраданию, «духовность». Полюса значений заданы понятиями «специалист» – «совесть народа», просветитель, защитник.

Наше словоупотребление сохраняет за понятием «интеллигенция» двойное значение. Сама его неопределенность оказывается чрезвычайно важной и функциональной, позволяя незаметным образом связывать различные социальные контексты и ситуации использования этого слова. С одной стороны, под ним подразумеваются «работники умственного труда», люди с высшим образованием, со степенями или званиями (так сказать, учетно-государственное понимание интеллигенции в соответствующих графах статистических справочников). С другой – под этим понимается совокупность людей, обладающих набором трудно определимых нравственных, культурных («духовных») черт, характеризующих отношение человека к «народу» или, по меньшей

Однако само это «дело», равно как и отношение к нему, оценивалось не по внутренним профессиональным критериям (т. е. не по собственной научной оригинальности или продуктивности, не по литературной талантливости или новизне, не по глубине той или иной мысли и достижения), а по тому, в какой мере оно несло отпечаток оппозиционности или дистанцированности ко всему официальному, официально общепринятому, официально идеологическому.

Для массы же населения, никак не соприкасающегося с письменной или какой-то иной рационализированной культурой, уделом стали постепенное опускание и моральная деградация.

Агрессия, абсурд, слепое ощупывание масок и границ, тоска по абсолютам, эксперименты в сфере ближайших возможностей, испытание пределов для действия социальных табу, смысловая нагруженность немоты – все это и составляет проникнутую отказом тематику и поэтику молодежной культуры, которая со стороны воспринимается как «эстетика безобразия»;

Вновь приходящее поколение молодых, болезненно ощущая разлад между парадной ложью, официальной болтовней и собственными проблемами и запросами, очутилось в положении моральной оппозиции.

Росла изоляция статусных ячеек общества, атомизация общественных структур.

Однако драмой этот разрыв между элитой и остальной частью общества стал для более широких кругов – образованных, но, в узком смысле слова, не творческих, – для групп, лишенных доступа к источникам информации, к каналам получения литературы. Наши нищие – даже самые крупные – библиотеки (университетские, городские) не смогли обеспечить интеллектуальные запросы этой части общества.