Цитаты из книги «Интеллигенция. Заметки о литературно-политических иллюзиях»

Без напряжения: о культуре переходного периода // Новый мир. 1993. № 2.

Итогом подобной дистанцированности от реальности стало почти полное отсутствие того, что составляет смысл интеллектуальной работы на Западе – рационализации повседневности.

Тем самым возникала странная ситуация: альтернативная культура (в самом широком смысле), представляющаяся участниками этих объединений максимальным приближением к «настоящей жизни» – искусству, литературе, «настоящим», то есть нормальным условиям интеллектуального существования, – консолидировалась и скреплялась немодерными системами отношений, духом и формами организации, присущими скорее традиционным коллективам. В первую очередь это относится к тем, кто занимался филологией или культурологией, в меньшей степени – к экономистам и социологам.

Групповые нормы существования, групповые критерии и оценки становились единственным средством самосохранения самой группы, стиля ее мышления, моральных стандартов отношения к работе, удержания своеобразных норм элиты (элиты не по функциям, а по нормам вкуса, уровню оценок «настоящей науки»).

В первую очередь подобные формы возникали там, где модернизационные процессы были заметнее других, – в столичных и крупных городах: Москве, Ленинграде, Риге, Таллине, Тбилиси, Ереване, Новосибирске, Тарту…

Появление множества семинаров, кружков, альтернативных объединений, служивших анклавами «настоящей науки», «настоящей литературы», ориентирующихся на прошлое или на Запад, было необходимым условием выживания и удержания стандартов «высокой» культуры, научной и интеллектуальной работы, накопления или восстановления первичного символического капитала для независимой умственной деятельности в будущем. Это был «бульон» иной интеллектуальной и моральной среды, альтернативных ценностей и убеждений, в конечном счете разрушивших тоталитарную систему господства, убивших ее систему воспроизводства[11].

Соответственно, критериями порядочного социального поведения могли считаться (в разных средах) либо неучастие, маргинальность как сознательная позиция и сопротивление официозу, либо акцентированно, демонстративно деидеологизированная работа, как правило, заключающаяся в консервации всего того, что способствует сохранению неофициозной и высокой культуры, ее спасению от уничтожения или забвения (своего рода психологическое или социальное замещение).

Длившаяся почти три десятилетия внутренняя оппозиция власти (в самом широком спектре – об брюзжания до участия в правозащитном движении) имела достаточно важные психологические последствия для интеллигенции.

Действительно, положение интеллигенции в дряхлеющем тоталитарном обществе (а это период с середины 1960-х до конца 1980-х годов) достаточно двусмысленно. С одной стороны, высококвалифицированные и образованные служащие обеспечивают функционирование всей бюрократической машины, самой системы господства, ее легитимности, оборонной и репрессивной мощи, воспитания и обучения кадров, систему информации и т. д., демонстрируя, пусть и неискренне, сервильную лояльность и преданность режиму, готовность к дальнейшему обслуживанию и защите. С другой – в соответствии с унаследованными легендами и идеалами интеллигенция воспринимает себя как оппозицию и участника частичного идеологического саботажа, то есть как защитника народа, «соль земли», совесть общества.

Значимыми оказываются не анализ того или иного артефакта, произведения искусства или особенности его восприятия публикой, а складирование, накопление материала, организуемого именем классика или кандидата в него.