2. Панорамный кинотеатр (Дворец Искусств)
1960–1964, 1974–1977

Архитекторы: В. ЕРЕЗИН, С. СУТЯГИН, Ю. ХАЛДЕЕВ, Д. ШУВАЕВ,

При участии О. ЛЕГОСТАЕВОЙ

Инженеры: А. БРАСЛАВСКИЙ, Д. АНТМАН, А. ПРИГОЖИН

УЛИЦА АЛИШЕРА НАВОИ, 15

  ПАХТАКОР, АЛИШЕРА НАВОИ

Первое детище поколения ташкентских шестидесятников, Панорамный кинотеатр был началом развития модернизма в столице Узбекистана и сразу стал его кульминацией, завоевав популярность у горожан и получив известность за пределами СССР

Панорамный кинотеатр (Дворец искусств) – один из первых в СССР мультифункциональных залов для просмотра широкоформатных фильмов, проведения съездов, музыкальных концертов и танцевальных представлений. Будучи результатом внутриузбекистанского конкурса, он продемонстрировал творческий потенциал ташкентских архитекторов и их способность решать самые сложные профессиональные проблемы: от эстетических и инженерных до организационных и строительных. Созданный в строгих модернистских формах, дворец на протяжении четверти века принимал в своих стенах не менее десяти тысяч горожан в день и стал, возможно, наиболее демократической культурной институцией советского Ташкента.

1-Й ЭТАП ПРОЕКТИРОВАНИЯ И СТРОИТЕЛЬСТВА

История Панорамного кинотеатра в Ташкенте начиналась буднично. В июне 1960 года «Правда Востока» перепечатала краткое сообщение ТАСС: «В столицах союзных республик – Ашхабаде, Сталинабаде (т. е. Душанбе. – Б. Ч.), Фрунзе (Бишкеке. – Б. Ч.), Вильнюсе и Кишиневе в нынешнем году начнется строительство панорамных кинотеатров. Их проекты создаются в Москве в институте „Гипротеатр“. Проекты некоторых кинопанорам уже разработаны и отосланы на места»^[64]. Через три месяца та же газета сообщила: «В Ташкенте рядом со стадионом „Пахтакор“ решено построить панорамный кинотеатр. Он будет одним из крупнейших в стране. […] В нем можно будет проводить крупные общественные мероприятия, выступления мастеров искусств». Корреспондент также уточнил, что «проект здания будет разработан на основе схемы, представленной „Узгоспроектом“ (архитектор т. Розенблюм)»^[65]. Еще через три месяца читатели «Правды Востока» узнали нечто, прямо противоречившее предыдущему сообщению. «Мы разрабатываем проект панорамного кинотеатра одновременно в двух вариантах, – рассказывал главный инженер института Узгоспроект. – Один вариант создан в отделе типового проектирования, второй в отделе градостроительства № 1. Здесь работает молодежная бригада архитекторов во главе с Ю. А. Халдеевым»^[66]. Во всех случаях газета не грешила против истины, однако за рамками лапидарных строчек осталась суть случившейся коллизии.

О. Гурьев, З. Костенко, Н. Надеждин (Ленпроект). Проект кинотеатра на 2500 мест. Перспектива. 1959

Произошло следующее. Первоначальный заказ на проектирование был в 1960 году передан Савелию Розенблюму, недавно осуществившему реконструкцию Дома правительства на площади Ленина. Более молодые коллеги по институту Узгоспроект нашли его предложение «красиво нарисованной типовухой»^[67] и обратились в Министерство культуры УзССР с просьбой провести конкурс. Министерство пошло им навстречу. К середине января 1961 года на рассмотрение правления Союза архитекторов УзССР было представлено пять проектов. Проекты «1» и «2» были подготовлены бригадой под руководством Розенблюма, проекты «А» и «Б» – бригадой молодых архитекторов Узгоспроекта под руководством Юрия Халдеева, и один, называемый в документах «Вариантом со сценой», – архитектором Войцеховским из проектно-сметного бюро Министерства культуры. Последний вариант был единодушно отвергнут экспертизой, поскольку вышел за рамки проектного задания и предусматривал развитую сцену с соответствующими механизмами пола и сценической коробки. Однако рассказ о ходе конкурса и решениях жюри необходимо предварить описанием контекста, способствовавшего появлению задания на строительство нового общественно-зрелищного сооружения в Ташкенте.

Дворец искусств. 1967

1950–1960-е годы стали временем революционного развития кинопроекционных технологий погружения зрителя в зрелище. В короткий период с 1952 по 1970 год в западных странах было апробировано более десятка новых форматов съемки и кинопоказа, от трехкамерной и трехпроекционной Cinerama до Ultra Panavision 70 и Superpanorama 70, что в конечном счете привело к появлению технологии IMAX, ставшей на долгие десятилетия наиболее распространенным форматом иммерсивного кино. В СССР быстро оценили зрелищные достоинства панорамного кинопоказа. Советские киноинженеры создали собственную технологию широкоформатной съемки и кинопоказа, НИКФИ (1956), что послужило толчком к переустройству старых кинозалов и проектированию новых зданий для панорамных кинотеатров. Так, первые советские панорамные кинотеатры «Мир» (Москва, 1958) и «Ленинград» (Ленинград, 1959) были обустроены в переделанных зданиях XIX века, но уже в конце 1950-х и первой половине 1960-х годов панорамные кинотеатры появились в Киеве (1958), Ростове-на-Дону (1959), Фрунзе (1963), Алма-Ате (1964), Таллине (1964) и других советских городах. При этом особенности советской экономики и небольшая доля фильмов, предполагавших панорамный просмотр, заставили советских архитекторов думать о совмещении в одних и тех же зданиях возможностей панорамного, широкоформатного и обычного показа^[68]. Именно такой универсальный зал было решено построить в Ташкенте.

Помимо новых технологий, запрос на строительство нового комплекса определяла политика. После XX съезда партии и хрущевской реформы советские руководители всех уровней оказались в новой для себя ситуации: важнейшие события общественной жизни происходили в зданиях, эстетически чуждых анонсированному партией курсу. Этого диссонанса не было в сталинское время. Местом проведения главных партийных и государственных форумов в то время были Большой театр и Большой Кремлевский дворец, и такая практика зримо отвечала политике освоения классического и национального архитектурного наследия, инициированной Сталиным. Это быстро осознал Никита Хрущев, вскоре после объявления своей строительной реформы принявший решение о скорейшем проектировании и строительстве Дворца съездов в Кремле (1958–1961). Однако денег для немедленного возведения в каждой советской столице собственного «дворца съездов» в стране не было. Поэтому республиканские власти и архитекторы задумались над созданием больших представительских киноконцертных залов, в которых, помимо киносеансов, можно было бы проводить концерты, конференции, фестивали и другие общественно-культурные мероприятия. Одним из первых подобных сооружений стал Панорамный кинотеатр в Ташкенте. Его полифункциональность была заложена в программном задании, согласно которому кинотеатр на 2500 мест мог представлять:

а) обычные, панорамные, широкоформатные и широкоэкранные киносеансы со стереофоническим звучанием;

б) концерты с участием симфонического оркестра и выступлением хоровых коллективов;

в) выступления танцевальных ансамблей;

г) общественно-политические мероприятия^[69].

Таким образом, изначально было предопределено наличие в сооружении просторного фойе, универсального зала со сценой и оркестровой ямой, а также дополнительными помещениями для участвующих в концертах артистов.

Достоверных визуальных материалов по проектам бригады Розенблюма не сохранилось, однако, по воспоминаниям Юрия Халдеева и Серго Сутягина, речь шла об адаптации в Ташкенте типового проекта, разработанного, согласно Халдееву, в Баку. Скорее всего, это воспоминание архитектора недостоверно, т. к. перспектива этого типового проекта, сохранившаяся среди других фотографий в его личном архиве, совпадает с проектом ленинградцев, опубликованным в 1959 году в журнале «Архитектура СССР». Речь шла о зале трапециевидной формы с примыкающим к нему стеклянным фойе, выходившим на улицу Навои. Среди достоинств проекта эксперты упоминали его компактность, экономичность, удобное расположение помещений для артистов. Однако большинство рецензентов отмечали банальность эстетического образа и градостроительные недостатки решения группы Розенблюма, например отсутствие буферной зоны между сооружением и улицей Навои и игнорирование стадиона «Пахтакор», расположенного с тыльной стороны кинотеатра. К тому же при трапециевидной форме зала слишком большое число зрителей оказывалось на местах, не дающих в полной мере ощутить эффект погружения в панорамное изображение. По итогам коллективного обсуждения с участием восьми экспертов-рецензентов, двадцати двух членов Совета Союза архитекторов и трех приглашенных специалистов предложения Розенблюма были отвергнуты.

Ю. Халдеев и др. Вариант А. Северный фасад. 1960

Вариант А. Южный фасад

Вариант А. Интерьер зала

Вариант А. Генплан

Молодежная команда представила варианты «А» и «Б», работу над которыми формально возглавлял Халдеев. Однако, по его собственному признанию, он сам разработал лишь проект «А»^[70], а разработкой варианта «Б» в основном занимались его коллеги под руководством Владимира Березина. Варианты значительно отличались друг от друга, но имели две сходные черты: главный зал в обоих случаях был перекрыт вантами и имел форму овала, что, согласно исследованиям этого времени^[71], позволяло разместить наибольшее количество зрительских мест в зоне, наиболее выгодной для панорамного обзора.

В. Березин и др. Вариант Б. Восточный фасад. 1960

Вариант Б. План 2-го этажа

Конструктивное решение возникло после прочтения авторами русского перевода книги Фрая Отто о вантовых конструкциях^[72]. На их экспрессивные возможности в большей степени опирался вариант «А». В нем эллипсоидный зал правой частью примыкал к извивающейся стене длиной 100 м и высотой 22–26 м. К верхней части стены крепились ванты перекрытия, образующие форму раковины улитки. Пандус эффектного спирального фойе вел зрителя к залу от входного блока, обращенного к улице Навои. Однако эксперты восприняли этот вариант без энтузиазма. Их критика была в особенности направлена на нефункциональность и гипертрофированные размеры опорной стены, не защищавшей от внешних воздействий отводы тросов перекрытия. Не оценили эксперты и градостроительную постановку зрительного зала, чья эффектная форма почти не просматривалась со стороны улицы Навои. Авторы пытались отвергнуть эти претензии, утверждая, что постепенное раскрытие сложного объема и учет всех точек обзора, в том числе со стадиона «Пахтакор», являлись достоинствами варианта «А», а не его недостатками.

А. Браславский, О. Легостаева, Д. Шуваев, С. Сутягин и В. Березин. 1961–1963

Отдельно следует сказать о монументальном искусстве, в изобилии включенном в вариант «А». Монументальные изображения в технике контррельефа здесь простирались по всему периметру внешней стены, а также по стенам в интерьере здания. Их эскизы предложил Арнольд Ган, выпускник Ташкентского художественного училища имени Павла Бенькова и Ленинградского высшего художественно-промышленного училища имени Веры Мухиной. В его изображениях считывались космические мотивы в виде планетарных орбит. В центре композиции возникали девушка и юноша, напоминавшие Данко Максима Горького, образ ницшеанского сверхчеловека, способного напряженным усилием воли осуществить прорыв в будущее. За этой прометеевской парой была изображена группа молодых людей с плодами урожая, а справа – пара помельче, дарующая миру младенца. Как писали сами авторы в пояснительной записке, изображение было призвано символизировать «мир, труд, изобилие, любовь, космос»^[73]. Они также подчеркивали, что тема глухой стены созвучна древней архитектуре республики, однако это утверждение дезавуировала рецензия Валентина Архангельского: «На стр. 14 авторы пишут: „Тема стены – сугубо (!) национальна“, и далее в качестве примера приводится „наиболее характерный из архитектурных памятников“, обязанных своей монументальностью какой-либо стене (!), – Рабат-и-Малик. Только воображение авторов может связывать памятник архитектуры XI в. с предлагаемым проектом. Уместно сказать, что авторы не решали проблему национальной архитектуры. Трактовка монументальной стены-панорамы имеет большее отношение к архитектуре древнего Египта, нежели к национальной архитектуре Узбекистана».^[74]

Не отрицая оригинальность проекта, экспертный совет его тем не менее отверг. С таким решением согласились историки архитектуры Владимир Нильсен и Виктор Дмитриев, писавшие: «Молодой ташкентский архитектор Ю. А. Халдеев создал нелепейший проект кинотеатра, гвоздем которого должна была стать огромная извилистая стена, по одну сторону которой находился зрительный зал, а по другую – входная группа. В плане все сооружение в целом воспроизводило форму перерезанной улитки. Хотя этот явно формалистический проект был подвергнут в Союзе советских архитекторов Узбекистана резкой критике, нашлись защитники его, настойчиво поддерживавшие эту нелепую затею»^[75].

Вариант «Б», разработанный группой Владимира Березина при участии Юрия Халдеева, Серго Сутягина, Дмитрия Шуваева и Ольги Легостаевой, выглядел проще. Он сочетал два объема: горизонтальный параллелепипед двухэтажного фойе, в который были также включены кассовые помещения, и вертикальный эллиптический цилиндр главного зала с параболическим вантовым перекрытием. Две части здания решались по контрасту: горизонтальный блок с ленточными витражами был прозрачным, а вертикальный блок характеризовался глухими стенами, обработанными «каннелюрами». Последние создавали зрительную ассоциацию со срезом дорической колонны: объем главного зала со всех городских точек воспринимался как круглый, а его овальная форма просматривалась лишь с высоты птичьего полета. Вариант «Б» удачно решал градостроительные проблемы. Расположенное с отступом от улицы Навои, здание создавало новую городскую площадь с выгодными точками обзора и при этом выходило южным фасадом к стадиону «Пахтакор». При таком расположении не пересекались потоки людей, одновременно покидавших стадион и кинотеатр. Артистические и административные помещения располагались в цилиндрическом объеме под залом. Часть экспертов сомневалась, что артисты смогут обойтись без естественного освещения, но другие, напротив, нашли такую компоновку удачной, т. к. она сокращала кубатуру здания и затраты на строительство. Наиболее спорным элементом варианта «Б» эксперты сочли вантовое перекрытие. Идя им навстречу, архитекторы заменили его радиальными стальными полуфермами с центральным барабаном, сделав верхнее основание цилиндрического объема строго горизонтальным. Помимо большей прочности конструкции, такое решение оказалось и более эстетичным. Его динамизм и пластичность обеспечивались сочленениями двух статичных блоков: горизонтального и вертикального. Более эффектным стал и интерьер главного зала. Зритель, поднявшийся на второй этаж, был впечатлен грандиозным объемом зала, контрастировавшим с протяженными формами горизонтального фойе. Высота зала была подчеркнута разработкой барабана стены, характеризующейся ритмом восходящих элементов с коническими завершениями наподобие вытянутых, почти готических, парусов. Оценив проделанную работу по доработке варианта «Б», жюри приняло его к исполнению.

Вариант Б с плоской наклонной крышей. Макет

Вариант Б с плоской горизонтальной крышей и карнизом

Вариант Б с плоской крышей без карниза. Эскиз Ю. Халдеева

Разработкой рабочих чертежей, начавшейся в 1961 году, руководил Березин, но его в середине 1963 года «перебросили» на проектирование здания ЦК КП Узбекистана[3]