– Да… А что тебе, товарищ майор, не понятно? – Сысков незаметно для себя перешёл на официальное обращение и как бы за поддержкой опять повернулся к тоже недоумевающему Загорскому, – Геннадий Петрович, я что-то не так сказал?

– Да нет, Сергей Иванович, всё так. Товарищ майор, я не пойму что за проблемы? – Властно спросил Загорский, вдруг явно повеселевшего майора. И Никитин ответил, ввергнув генерала и его помощника в нешуточное изумление своим ответом.

– Да вы, товарищ генерал-майор, не туда приехали. Ошиблись, короче говоря, – откровенно развеселился Никитин, – вы уж извините, но вам в другой лагерь надо.

– Как в другой? – Тупо спросил Сысков, замерев посередине комнаты.

– Ну, я не знаю… Я обещаю, и если нужно дам подписку о неразглашении того, что вы мне тут рассказали. А так идите к кубинцам и спрашивайте, как проехать в другой лагерь, – уверенно закончил майор.

В комнате повисла тягостная и одновременно озадаченная тишина. Генерал с майором Загорским недоумённо переглядывались, а майор Никитин с интересом смотрел на них. Первым пришёл в себя генерал.

– Нееее…, – твёрдо произнёс он, – давайте разбираться.

Снова достал из папки приказ и внимательно прочитал его.

– Товарищ майор, предъявите мне приказ на основании чего вы здесь находитесь. – Жёстко потребовал атташе.

– Сейчас принесу, товарищ генерал-майор.

Пока майор ходил за бумагой, генерал молчал и всё больше и больше уверовался, что он ошибиться просто не мог. Загорский сидел с нейтральным выражением лица, а в душе веселился над проколом начальника. Уж больно уверенно держался майор Никитин.

– Вот, товарищ генерал-майор, читайте.

Генерал положил на стол оба приказа и с минуту их внимательно читал. Потом беззлобно матюкнулся и сунул бумаги Никитину: – На…, сам читай… Генерала в маразме хотел обвинить… Вот молодёжь пошла… Ну, надо ж, а я чуть сам не поверил, что так лопухнулся. Ну что удостоверился. Вот так то. Что тебе непонятно?

Никитин морщил лоб, выпячивал губы, потом надул щёки и уже чуть ли не жалобно, простонал: – Товарищ генерал-майор, тут какая-то путаница….

– Ну что там тебя опять не устраивает? Слушай, майор, я всё понимаю. Для вас вот это всё, – Сысков широким жестом обвёл руками стены помещения, – это отдых. И рейды вместе с кубинцами – прогулка по экзотическому лесу. Вы расслабились и я это увидел на спортивном городке, а приезжает какой-то генерал и надо куда-то переться, крутиться, а неохота. Никитин, давай собирайся духом, телом, включай мозги и давай заниматься делом, чему мы и предназначены. Давай не упрямься, времени мало…

– Тут говорится про группу разведчиков во главе с майором Никитиным…

– Ну, всё правильно…, – нетерпеливо и одновременно возмущённо произнёс генерал.

– Так мы не разведчики…. И не спецназ…

– А кто…? – Чуть ли не хором и громко прозвучал вопрос.

– Нуууу…, мы вроде бы и разведчики…, но не совсем разведчики… Товарищ генерал-майор, дайте мне пять минут и я всё подробно расскажу…

Никитин собрался с духом и начал говорить, а по ходу рассказа лица слушавших офицеров сначала вытягивались в удивлении, а потом на них застыла маска жесточайшего разочарования.

– Пи пи пи пи и пи пи…., – только и смог произнести генерал кучу матерных слов, которых он не произносил уже давно, а Никитин наоборот от облегчения повеселел, считая что генерал со своим майором после всех разъяснений, соберётся и уедет искать других для выполнения поставленной задачи.

– А-хе-ре-ть…, – растерянно поддержал своего начальника Загорский. А генерал, придя в себя, мгновенно ожесточился, – А нам по хер всё, что ты тут рассказал. Мы ничего не слышали. И я ничего не знаю. Есть приказ и его будем выполнять. Ты понимаешь, что у нас нет другого выхода. Нету в Никарагуа другой группы… Нету…. И точка. Всё колхоз закончился…

Никитин попытался закинуть удочку насчёт использования в операции кубинских разведчиков, но его уже зло обругал Загорский. А когда они оба услышали лепет Никитина, что ему надо посоветоваться с группой, возмущённых криков и воплей было выше крыши. Майор ушёл, а генерал с горечью констатировал: – Блядь, хоть самим идти. Ну и удружил, Григорий Яковлевич. Что хоть будем делать? – Обратился он к своему заму.

Загорский и сам был в некоторой прострации от сложившейся дебильной ситуации и лихорадочно прикидывал в уме разные варианты: – Может быть, хоть остальные не такие соплежуи, как этот? Может быть, всё сейчас устаканится?

– Вот , вот… Только на это и остаётся надеяться. Но если и там такие же, то все остальные наши действия будут чреваты уже для нас. И у нас только один выход – группа должна выйти на задание при любом раскладе…

Никитин тем временем уныло брёл на спортгородок и только не вопил от горя и от той ситуации, в которой так глупо оказался. И не только оказался – сам, своими руками её сотворил.

Майор Никитин по сути был неплохим мужиком. Да и как офицер, считался на своём месте. Штабном месте. С детства мечтал быть разведчиком, но уж так сложилось, что по окончании училища некстати подсуетился отец со своими блатными знакомствами и лейтенант Никитин сразу попал в штаб Московского военного округа в третьеразрядный отдел. Сначала переживал, жутко завидовал своим сослуживцам по училищу, которые попали в войска. Но в то же время достаточно трезво оценил и все плюсы штабной службы и зависть как-то незаметно прошла. Показал себя грамотным, ответственным и стал весьма быстро продвигаться вверх по служебной лестнице, дослужившись в этом отделе до майора. Лишь иной раз, когда оказывался в компании офицеров-командников, слушая под водчонку их живые и весёлые рассказы о кипучей жизни в войсках, грубо и жёстко ворошилась зависть. Вот живут же люди – активно и интересно, не то что я, глядя из окна штабного кабинета. Поэтому в таких компаниях он сидел и молчал, что здорово его угнетало, но с другой стороны он правильно понимал, что идти в войска уже поздно. А ведь хотелось, и ещё как хотелось…, тоже небрежно что-нибудь рассказать, да про такое чтоб от удивления кто-нибудь присвистнул, хлопнул по плечу в знак признания, что он такой же, как и они.

Пришло время, сам подсуетился, отец поднял свои связи и Никитин оказался на Кубе, опять на тёплом местечке, в аппарате Главного военного советника. Должность – не пыльная и «не бей лежачего», служилось и жилось легко, а рядом с Гаваной, в часе езды отдельная 7ая мотострелковая бригада. Или как она официально называлась «Учебный центр» – неугасимый источник зависти. Где такие же майоры с пренебрежением поглядывали на него, когда он туда иной раз приезжал. Обострённым чувством зависти ощущал, что обычный, рядовой майор бригады, в неофициальном ранге, был на несколько порядков выше, чем он – майора аппарата советника. И хоть ты треснись башкой об асфальт, ты никогда не сможешь с этим майором быть наравне. Прошёл год службы на Кубе и всё чаще и чаще Никитин стал задумываться – О чём он будет рассказывать, когда вернётся в Союз? Ну, расскажет о чудесном и вкусном мороженном, о крепком пиве в парафиновых бокалах, о пляжах Санта Марии, Гуанабо, О Гаване и крепости Эль Моро, много о чём сможет рассказать. Но ведь народ скажет – Ты же там не гражданским инженером работал? А майором!!!! Вот и возникла полгода назад у него авантюрная идея. Имея обширные связи в кубинской военной среде, перетолковав кое с кем из них, узнал что запросто вместе с кубинцами, а ему хотелось именно с разведчиками, можно смотаться на месяц в одну из трёх стран, где кубинцы воевали. Это – Эфиопия, Ангола и Никарагуа. В Эфиопию нужно было лететь много часов на ИЛ-76ом, а Никитин не совсем хорошо переносил такие полёты. В Анголу плывут кораблём две недели, что тоже не подходило, а вот в Никарагуа, самолётом и всего три часа. Это уже можно потерпеть. Но обо всём этом нужно сначала обговорить с Главным военным советником, получить у него предварительное «Добро», и получить такое же «Добро» от Москвы, но уже окончательное. И если это выгорит – то это было – Ого…. го…го. И запись в личном деле об участии в боевых действиях в условиях жаркого климата, да ещё в составе иностранной армии. И неплохие деньги, и не надо скидывать и такой момент – как боевая кубинская награда, о которой можно, с теми же кубашами, договориться. И тогда…., В Союзе…, можно за столом или ещё где-нибудь с пренебрежением сказать, выслушав очередной военный рассказ: – Да, это ерунда… Вот когда я в разведке служил в Никарагуа и принимал участие в ихней Гражданской войне…. – И что-нибудь такое сбацать, да ещё небрежно ткнуть пальцем в колодочку кубинскую на груди…. И никто ничего не сможет сказать поперёк….

Главный военный советник идею, официальная версия которой звучала, что с Никитиным на такие сборы поедут четыре-пять разведчиков с бригады, одобрил и пообещал, что её озвучит в Москве перед вышестоящим начальством. Прошло два месяца. Генерал-лейтенант вернулся с очередного совещания в Москве и довёл до Никитина: – Всё нормально, идея тоже там понравилась, сейчас её они там проработают и месяца через два будет решение.

Решение пришло, но не совсем такое, какого бы хотелось для майора.

– Никитин, с тебя хороший стол в «Тропикане», – с добродушным весельем произнёс Главный военный советник, когда майор сел напротив своего начальника.

– Если вы о том, о чём я думаю – никаких проблем – «до» и «после», товарищ генерал– лейтенант. А, может быть, и ещё что-нибудь придумаю, – с весёлым и с лёгким скабрезным намёком отпарировал Никитин.

– То…, то…, товарищ майор, только Москва свои изменения внесла. Ну, тут уж извини меня – Москва есть Москва.

– Я вас слушаю, товарищ генерал-лейтенант, – насторожился майор

– Ты планировал с собой четыре-пять человек разведчиков взять с разведроты бригады. Но вот тут-то и есть изменения. Москва разрешила тебе с собой взять только одного. Это раз. А два – следующее… Ты наверно слыхал анекдот – Что у генералов свои дети есть? Ну вот, не только ты один такой хитрый оказался. Так что к тебе ещё прибудут из Московского военного округа семь офицеров. Ну, ты должен понять – кто это такие будут. Тоже там, в Никарагуа, отметятся, ну и тебе не лишним будут такие знакомства….

Никитин облегчённо перевёл дыхание: – Ну, товарищ генерал-лейтенант, это ерунда. Я уж думал, что-нибудь другое Москва учудила…

– Вот и ладненько. Ты давай договаривайся с кубинцами, а как сроки будут известны, я сразу же звоню в Москву….

Майор всё сделал и с тяжёлым сердцем поехал объясняться с бригадными разведчиками, которым так много пообещал. Но всё сложилась как раз нормально и даже неплохо. Он сначала зашёл в штаб бригады и совершенно случайно узнал, что даже если у него и получилось – он не смог бы их забрать. Как раз в это время должна приехать комиссия с ген. штаба и комбриг даже слышать об этом не хочет. Вооружённый такой положительной информацией, Никитин пришёл к разведчиком и разыграл целую драму, якобы от самих разведчиков он узнал о их невозможности принять участие на предстоящих сборах разведчиков. Осторожно, чтобы разведчики не догадались, выведал у них – кого бы можно было с собой взять с бригады. А вернувшись в свой штаб, через Главного военного советника, выдернул в командировку, сроком на один месяц, старшего лейтенанта Скачкова с Учебного центра «Д». Типа на сборы разведчиков, на другом конце острова. Но тут он жёстко прошибся. Думал молодого старлея использовать, как своего адъютанта, который в знак благодарности за такое дело, будет в рот ему смотреть, а тут приезжает старший лейтенант возрастом в тридцать три года, который в армии прошёл даже медные трубы, прямолинейный «как доска» и на всё у него своё виденье. А тут прилетели и остальные генеральские сынки и протеже различного высокого начальства, которые смотрели на Никитина как через стекло, хотя и вынуждены были ему подчиняться. Три майора и четыре капитана. Группа сама по себе разношёрстная: трое из них дети и племянники высокопоставленных военных чинов, а четверо протеже высоких генералов.

….Никитин в расстройстве даже присел на кучу досок, как только скрылся за углом здания.

– Так…, надо посидеть немного… Спокойно прикинуть, как быть, что говорить этой «золотой молодёжи». Конечно, они откажутся…. Главное, чтоб это было единодушным отказом и не от меня исходило, а не так – как будто я их настроил. И им ничего не будет, потому что за ними люди с большими погонами и я не сгорю. – А то, что так и будет, майор и не сомневался. За эти дни он успел немного узнать людей и примерно представлял – Кто и чем дышит.

Никитин достал из нагрудного кармана небольшой список, подчинённого состава и бегло пробежал его. В принципе, тут всё было ясно. Только вот старший лейтенант Скачков выбивался из общего ряда – тот ещё то может ляпнуть и сделать.

Старший лейтенант Скачков, Валера, из солдат, после срочки стал прапорщиком, а потом через несколько лет офицером. Всё время служил в войсках, упрямый, даже можно сказать упёртый. Если что задумал – сделает всё по-своему.… Хоть кол на башке чеши. Никитин даже немного его побаивался. Говоришь ему или рассказываешь что, а тот сидит с непроницаемым лицом и непонятно – то ли он верит тебе, то ли смеётся про себя, а может вообще что-нибудь скажет вразрез рассказанного. Он как раз из тех командников, кому и завидовал Никитин.

А остальные, те как на ладони. Блин, дослужились до капитанов и майоров, а всё меряют жизнь и людей по ширине папиных погон. Взять хотя бы Алексея Бызова, капитан, 28 лет. Папа высокопоставленный военноначальник Министерства обороны, когда-то, в начале военной карьеры покомандовал три месяца взводом, чем страшно гордился и считал себя настоящий войсковым офицером. Очень ревниво относился к рассказам Скачкова, когда тот рассказывал про своих подчинённых и про службу в войсках. Всегда пытался оспорить его слова, а сам ничего толком рассказать не мог. Скачков с ним по этому поводу в спор не вступал, а лишь презрительно кривил губами. А тот всё сбивался на свою светскую жизнь: в каких ресторанах гудел, сколько баб перетрахал и какую машину ему подарит папа после этой командировки. У его папы должность была выше и на одну большую звезду на погонах больше чем у отца капитана Свиридова, да и Игорь был на год моложе, отчего у Бызова иной раз прорывались покровительственные нотки в общении с коллегой из «золотой молодёжи». Оба, в наивной и обеспеченной юности, даже знали немного друг друга. И здесь они держались обычно вдвоём.

А вот майор Алёхин, хоть тоже из этой самой молодёжи, но держался просто, не выпендривался и с ним можно было решить любой вопрос. Тоже всю свою армейскую службу прослужил по штабам, благодаря своему папе, заместителю министра связи и считал огромным минусом для себя, что никогда не командовал подразделениями и бойцами. Поэтому когда появилась возможность поехать в эту командировку, с удовольствием согласился, пытаясь хоть этим сделать минус покороче. Вдобавок папа пообещал, что по возвращению из командировки, он куда надо позвонит и следующая ступенька карьерного роста будет взята, может быть удастся и досрочно звание пробить.

Майор Поташников – Андрей Иванович, как он всегда представляется всем и прямо навязывал, чтобы его так звали в неофициальной обстановке. Было ему 32 года, а Валере Скачкову 33 года и у Никитина как-то язык не поворачивался называть Поташникова по имени и отчеству, да и не заслужил он этого ещё. И наверно и не заслужит. Льстивый, желающий угодить любому, кто выше его по положению или по происхождению, как в случаи с генеральскими сынками. Андрей Иванович в Союзе, кого-то очень хорошо облизал, в результате чего и попал сюда. И здесь мечется: то подлижется к генеральским сынкам, а как их нет поблизости к Никитину или же к Скачкову, которого откровенно боялся, так как тот пригрозил начистить Поташникову харю, если тот не перестанет «вилять перед всякими хвостом».

Да…, ещё ведь майор Кривов. Тоже, как и Скачков прослужил в войсках и всё время командовал людьми. Тоже самостоятельный и независимый. Близок по духу Валере или наоборот – тут не совсем понятно, кто первую скрипку играет в этом тандеме. Когда-то он вовремя или прогнулся перед высоким начальством, или хорошо показал себя и это высокое начальство стало для него «паровозом». Оно вызвало к себе майора Кривова, по-отечески усадило в кресло: – Саша, я скоро ухожу на покой. Устал. И вот напоследок хочу тебя хорошо двинуть вверх. Пробил тут интересную командировку. Сгоняешь туда и тогда смогу тебя двинуть вот на эту должность…

Когда Кривов услышал, что это за должность, он чуть не задохнулся от восторга и открывающимся возможностям. Так что майор Кривов в такой ситуации вполне предсказуемо поведёт.

Есть ещё два капитана Цветков и Снегирёв. С ЗабВо – замороженные, как втихушку говорит Бызов. Так и держатся вдвоём. Оба молчуна, больше слушают, чем рассказывают. В принципе, неплохие офицеры, но плывут по течению и как выскажется большинство, то и их мнение будет соответствовать общему. Оба тоже с учебки, как и Поташников…..

– Ты чего расселся? Я уж думал, что ты с офицерами разговариваешь, настраиваешь людей, а ты тут прохлаждаешься, – налетел с ходу майор Загорский, внезапно появившийся из-за угла. Сысков послал его «на разведку»: посмотреть – как там обстановка…

– Вот сижу сам и настраиваюсь…, – окрысился Никитин и вдруг попёр буром на Загорского, который присел рядом с ним, – сидите там, в посольствах, и думаете только о своих тёплых местечках, да как бы в данном моменте выпнуть нас под пули. На…, смотри, генералу твоему не сказал, а тебе скажу. Смотри…

Никитин несколькими судорожными движениями достал из кармана огрызок карандаша и стал ставить галочки: – Иди, доведи до своего генерала, пусть подумает и об этом тоже. Где галочки стоят – это дети вон тех…, которые повыше будут, чем твой Сысков, а где минусы, они не дети, но за ними тоже не хилые дяди стоят. На список и иди, а я к ним пойду. Только весь расклад уже наперёд знаю. – Сунул список группы в руки слегка растерявшегося Загорского, вскочил и злой походкой направился в сторону спортгородка, где продолжали откровенно валять «Ваньку» подчинённые офицеры.

Загорский в свою очередь недоумённо покрутил в руках список, тоже встал и направился в другую сторону, обсуждать внезапно возникшую скользкую ситуацию.

Новая информация неприятно удивила генерала. Он проглядел список и в сильном раздражении бросил его на стол: – Ты, Геннадий Петрович, этих начальников знаешь?

Загорский снова взял список, пробежал глазами и снова положил на стол: – Да как-то нет… и фамилии простые и распространённые…

– Да, фамилии простые, только вот люди за ними – не простые. И даже я – генерал ГРУ, для них – «Эй, генерал»… А кто за остальными стоят – это ещё тот вопрос. Ну, Григорий Яковлевич, ну и подставил, – ещё больше загоревал Сысков, а помычав невразумительно о своём, в упор спросил своего помощника.

– Чего молчишь, Геннадий Петрович? Посоветуй что-нибудь старому генералу.