– В принципе, так оно и есть. Спокойный. Без дела не орёт. Грамотный. Всё обдумает, а потом действует. Но он закрытый, сам себе на уме и в управлении держится особняком. Никого к себе старается не подпускать. Так что тут всё нормально. Начальник штаба майор Захаров. С этим ты сработаешься запросто. Конечно, как начальник штаба он несколько безалаберный, но в остальном с ним можно «кашу сварить», а вот зам по вооружению майор Карпук – тот гнилой. Служил в Афгане, кем правда никто не знает, но очень этим кичится, смотрит на всех свысока, типа – я войну видел, а вы что в своей жизни видели? С ним ни в какие дела не вступай. Крутит он тут хитрые дела, но чувствую влетит и влетит капитально. Замполит – капитан Плишкин, тоже ещё тот гусь. Вот кого надо остерегаться. Внешне открытый, мягко стелет, но тут же тебя может сдать. Были уже прецеденты. Уважением среди офицеров не пользуется. Да и среди личного состава тоже. Поэтому будь с ним осторожнее, не попадай ему на крючок. Зам по тылу, майор Головко. С ним тебе придётся по минимуму общаться. Тот крутится в своей тыловой каше. Тоже крутит дела, но по умному. Но туда тоже лучше не лезть. Плюс твоей должности, что ты сам по себе и задачи у тебя будут несколько другие. Начальник связи Николай Юртаев. Деловой, на своём месте. Ты с ним сразу найдёшь общий язык. Да ещё первой баркой прибыл новый комсомолец, капитан Кораблёв. Вроде бы ничего мужик, но не приживётся он у нас. Чего-то сразу полез не в те дела, какие нужно. Хотя бы на месяц, два притих, пригляделся к раскладу и тогда дёргайся… А он сразу. Ну, это его дело. Кого я тебе ещё не охарактеризовал? А, ещё есть финансист. Но старый сейчас уезжает, а вместо него придёт последней баркой новый. Да ещё есть секретчик, прапорщик Ламтев… Николай. Прослужил здесь полтора года и теперь считает себя «дедом Карибского бассейна». Соответственно этого звания и ведёт, как последний дебильный дембель. Будет под этой маркой подъезжать к тебе, так ты на это фанфаронство не обращай внимание. Дурачок, хоть и здоровый. Вот такое разношёрстное у нас управление. Подразделения у нас живут сами по себе, своими коллективами. Ребята нормальные, но у каждого свои тараканы в голове. Из них бы я выделил СОБа второй реактивной батарее старшего лейтенанта Мельникова. Серёга толковый офицер, мужик с юмором и надёжный. Одессит. Вот с ним можно делать любые дела.

– Ну вот, хоть какой-то расклад появился. Так, давай теперь проясни мне насчёт жития-бытия. Как тут? А то перед отъездом с гарнизона мне дали почитать письмо жены одного офицера с Кубы. Пишет что здесь полнейшая нищета. Ничего нет. И что даже волосы помыть – шампуня нет.

– Фамилию жены этого офицера не помнишь?

– Не…, не помню. Знаю только что они должны вот сейчас отсюда уходить и он зенитчик.

– Тююю…, так я его знаю. Зенитчики рядом с нами стоят и там только он один сейчас уходит и по-моему даже на Аджарии. Тогда понятно, почему такое нытьё. Ни он, ни его жена крутиться тут не могли, вот и зачухонская жизнь у них и была. А чтоб ты правильно всё здесь понял, сначала расскажу про Кубу.

Так вот. До революции Куба была большим публичным домом для Америки и здесь ничего не производилось. Ну, может быть сахарный тростник да табак выращивали. Говорят, даже молоко завозили с Америки. Единственно, чему они научили кубашей делать, так это строить дороги. Дороги у них тут гораздо лучше, чем у нас в Союзе. Так вот за двадцать пять лет после революции тут мало что изменилось в этом плане. Промышленность развита слабо, магазины пустые и у кубинцев в жизни есть только две проблемы – что пожрать и что одеть. Народ весёлый, но бестолковый. Им бы только веселиться и танцевать. Это они умеют хорошо. Да…, так вот. Вся бытовуха для жизни завозится сюда из Союза и стран социализма. И если, например, на Кубу не завезли вовремя фотоплёнку, то хоть тресни – её на острове не найдёшь. Ну, кроме как в валютном магазине. Там несколько другое снабжение. Каждый день в порту разгружается до двадцати кораблей с различными грузами и товарами. Но это в основном техника. Это я тебе так рассказываю, чтобы потом ты не удивлялся. Второй момент. Когда Фидель к власти пришёл, он решил кормить всё рабочее население на производстве. Я там не знаю как насчёт завтраков и ужинов, но обед стабильно на работе. Питаясь таким образом вот столько лет, кубинцы обленились и растеряли национальную кухню. Им, по крайней мере в нашей местности, стало проще пойти к русским и купить у них консервы и другие продукты, которые в их магазинах дефицит, чтобы только самим не готовить. Особенно в субботу и воскресенье, когда выходные дни. Это так тебе для завязки сюжета. Теперь тебе вопрос. Раз ты читал письмо жены зенитчика, то наверно багаж с собой привёз?

Я тяжело вздохнул: – Игорь, ты уезжал сюда на Кубу из Союза был бардак на железной дороге, так он и остался. Багаж то я собрал, три здоровенных ящика с обувью и одеждой. Ношенное, но приличное. Так, блин, за неделю до Одессы не дошло. Вроде бы с начальником пересылки договорился, что он получит и отправит сюда. Но, честно говоря, не знаю. Вот такая хератень…

– Да…, хреново. Но не трагично, если багаж и не придёт сюда. Тоже бедствовать не будешь, если крутиться будешь. Смотри на чём тут можно неплохо жить. Здесь ты будешь получать 25 песо. Даже по кубинским меркам – это нищета. Так…, несколько кружек пива и пару порций мороженного. Но в нашем городке есть магазин для офицеров и прапорщиков. Там тоже не особо богатый ассортимент, но цены копеечные. Там в основном покупают одеколон «Шипр» и «Тройной». Кубинцы от этого одеколона прямо балдеют. Он там стоит совсем мизер, а кубинцы у тебя его покупают за 15 песо. Это почти два с половиной доллара. 6 песо – 1 доллар. Потом если у тебя жена шьёт…

– Шьёт, шьёт. Мы машинку с собой привезли.

– Ооо.., это нормально. Так в магазине можно закупить по дешёвке материала и шить юбки, трусы. Тоже хорошо расходятся. Ты куришь?

– Нет.

– Ничего, будешь как курящий получать сигареты и продавать их. Тоже неплохой навар получается.

– Слушай, слушай, Игорь, погоди… Ты всё говоришь – продашь, продашь… Это как? Что я, офицер, должен куда-то идти и сдавать или продавать? Как это?

Игорь рассмеялся: – Ты сегодня не успел увидеть, а вот завтра всё и увидишь. Никуда не надо идти. Кубаши сами придут к тебе в касу и всё скупят. Вот тебя переодели в Одессе в гражданку, так завтра её и продай всю. На эти деньги в валютном магазине ещё лучше и моднее купишь. А через год тебе опять выдадут гражданку и её тоже продавай. То что ты привёз кондишен – молодец. Продавай его, а с местной комендатуры, мы её «Проблемой» называем, тебе обязаны выдать кондиционер.

– А что за комендатура такая?

– Там, у нас в городке, есть кубинская комендатура. По сути дела это военное квартирно-эксплуатационная служба. Ну.., а у кубинцев называется комендатура. Они ведают твоими бытовыми условиями. Выдают телевизоры, холодильники, кондиционеры и другое. Это же ремонтируют, если поломается.

– Дальше. Офицерам и прапорщикам выдают тропический паёк – это очень усиленная пайка. Мяса столько дают, что даже не успеваешь съесть его за месяц, я уж не говорю за крупы и консервы. Половину пайка смело можно продавать. И самый основной источник дохода это ленточки.

– Что за ленточки?

– Шёлковые ленточки, какие девочки заплетают себе в косички. Здесь их нет и не производятся. А косички заплетать надо. Одна ленточка стоит 7-8 песо, это в зависимости от цвета. Скупают разом и всё. Два метра проглаженной утюгом ленточки, почти незаметно лежит в почтовом конверте. И в день по почте получают от семи до пятнадцати, а у кого больше, конвертов с ленточками. Рекордсмен у нас тут замполит. Он получает по сорок конвертов в день и на почту приходит с портфелем. Почта работает четыре дня. Вот и считай – сколько можно заработать на ленточках? Простой подсчёт говорит, что замполит на ленточках в месяц имеет 750 долларов. Это только на ленточках. У него жена… Блин, красивенная баба – ещё та спекулянтка. Торгуееееет…. И кликуха у неё такая же – «Купи-продай». Так что всё нормально, прорвёшься. В остальном сам разберёшься.

В таком разрезе мы ещё общались и дальше, не забывая прикладываться к спиртному, и когда я уходил от заменщика, то был очень хорошо «под шафе».

Я брёл по улице, слегка покачиваясь, но при этом не переставал любоваться экзотикой, которая от выпитого воспринималась ещё ярче и цветистее. Я балдел, щенячье восхищаясь и крутя головой, как ребёнок радовался каждому светляку, пролетающего мимо ярким фонариком. За одним погнался, нелепо и бестолково махая руками, сумел его всё-таки словить и попытался разглядеть – Что ж там у него в жопе так ярко светит?

Но мои увлекательные исследования были грубо прерваны ядовито-язвительным смехом. Увлёкшись поимкой светляка, не заметил как оказался около своего дома и стоял перед террасой, где сидела в качалке жена. Закончив саркастически смеяться, она обвинительным жестом ткнула в мою сторону пальцем: – Даааа…, прошло всего несколько часов, как ты приехал в деревню. Нет и суток как мы на этом острове. Денег нет, знакомых и друзей тоже нет – но вот как ты и где нажрался…? Вот это непонятно. Волей неволей начинаешь гордится русскими мужиками. Вот ни один иностранец в таких условиях не смог бы в такие рекордные сроки найти водяру.

– Ну, Валя, ну чего ты…, – примиряющее начал тянуть я, – я ж тебя будил и говорил, что заменщик к себе зовёт. Ты не хотела идти, вот я у него и усугубил немного. Так что….

– Будить лучше меня надо было. Пошли спать.

Утро началось с небольшого трагикомического происшествия и с последующей суматохой. Как говорил Вася Беспалько, он рано утром уехал на подъём и с ним уехала Галя, по своим делам. Поэтому утром мы были полноправными хозяевами в доме. Взяв принадлежности для бритья, зубную щётку, я вышел на мойку и стал чистить зубы. Пока елозил щёткой по зубам, мой взгляд блуждал по мойке и, подняв его выше, остановился на обрезанной железной трубе, торчавшей из стены на уровне двух метров. На обрезе трубы, обхватив лапками с перепонками, сидела небольшая зелёная лягушка, с любопытством наблюдая за русским.

– Про эту что ли, лягушку, вещал медик? Русская лягушка по стене вряд ли туда могла забраться. Значит эта с присосками….

Только ушёл с мойки, как туда ушла жена умываться и чистить зубы. Не прошло и тридцати секунд, как оттуда донёсся истошный визг. В несколько прыжков выскочил на мойку, даже не предполагая, что там могло случиться. Белая как стенка, жена, бросив щётку с пастой на землю, стояла, подняв руки на уровень груди, и в ужасе визжала. Выходила она на мойку в лёгком халатике на голое тело и только она слегка наклонилась к мойке, как до этого спокойно сидевшая лягушка, скаканула с трубы прямо в широкое декольте на голую грудь. От такого визга, лягушка должна была упасть в обморок и отлепиться, но тварь от испуга ещё больше прилипла к телу. Я засуетился вокруг, продолжавшей работать «циркулярной пилы», но вспомнив, что лягушку надо посыпать солью, метнулся обратно на кухню и попытался с ходу найти соль. Незнакомая кухня и где чего там лежало, дало понять что соль так просто найти не смогу. Кинулся обратно на мойку, сдёрнул с жены халатик и ухватился за лягушку, которая спокойно, на удивление, отлепилась и тут же отправилась в долгий и длинный полёт по очень высокой траектории, который мог закончиться для неё только размазыванием по асфальту, куда она мокрым шлепком и упала. А жена даже не заметила, что стоит на мойке голая и причина её испуга уже благополучно перекочевала в мир иной. Через три минуты визг прекратился и ещё минут десять я её успокаивал. И только ещё минут через пять она злобно спросила – Где эта ТВАРЬЬЬЬЬЬ????? Узнав, что её больше нет…., она обессилено упала на постель, провалившись от потрясения в тяжёлый сон.

Поэтому в восемь часов я не поехал в Учебный центр, а поехал через час, когда жена проснулась окончательно успокоившись. Все, прибывшие вчера, сосредоточились около вещевого склада, где в течение трёх часов получили летнее и зимнее обмундирование. Оно отличалось друг от друга только тем, что летние рубашки были с коротким рукавом, а зимние рубашки с длинным рукавом. Да ещё давали стёганную зимнюю куртку, на которую я посмотрел с сомнением – Когда её носить то? Было 22 ноября, на улице стояла жара в плюс тридцать семь градусов и я, и все остальные прибывшие были уже в поту. Прошедшая ночь тоже была далеко даже не прохладная – где-то около двадцати семи градусов тепла. Выдали ещё и советскую полевую тропическую форму. Вещевик сказал, что она проходит здесь уже полгода испытание и в мае должны приехать с Союза тыловики за результатами. С огромным узлом форменной одежды и обуви, я добрёл до автобуса, загрузился и уехал домой, где в течение двух часов оборудовал форму. Всё перемерял и остаток дня обустраивался на месте, хотя чего там обустраиваться. После обеда с семьёй погуляли по окрестностям, а вечером уже вдвоём с женой сходили к заменщику.

С утра припозднился и в автобус ПАЗик ввалился чуть ли не последний. Все места кроме переднего были заняты и я сразу плюхнулся туда. В автобусе повисла удивлённая тишина, на которую особо не обратил внимания. А ещё через полминуты в салон ввалился здоровенный прапорщик и сразу же громко возмутился: – Это чего это соловьи занимают чужие места?

Поняв, что это и есть прапорщик Ламтев – Дед Карибского бассейна, и также мгновенно вспомнил о существующих кубинских традициях в наших офицерских кругах, о которых мне вчера толковал Игорь Цикрович. Если у нас в войсках принято молодого солдата называть салагой, то в кубинской армии таких называли – Соловьями. Вторая традиция говорила – раз ты Соловей, то в автобусе должен ездить на задних сиденьях, а старослужащие офицеры и прапорщики на передних. И вот так я, соловей, невзначай нарушил традицию, сев на самое удобное место Деда Карибского бассейна. Если говорить по-честному, то в общественном транспорте я любил ездить как раз на задних местах. И спина всегда прикрыта и весь салон на виду и под контролем. Поэтому, несмотря на такую дебильную традицию, ничего не видел оскорбительного для себя в езде на задних местах и сейчас. Но тут меня уже «заело».

Потому что – не понял? А почему прапорщик, причём штабной прапорщик, хоть и Дед Карибского бассейна, должен занимать такое удобное место, а не например офицер – командир взвода или батареи, кои сейчас присутствовали в автобусе? И почему я, начальник разведки учебного центра, старший лейтенант, хоть и соловей – должен уступать ему место?

Я продолжал, молча и спокойно смотреть на продолжавшего бушевать прапорщика, который при этом оценивающим и холодным взглядом смотрел на меня, готовясь к схватке за место. Точно таким же взглядом смотрел и я. Здоровый, сильный бугай и в случае схватки ему будет пожалуй тесновато здесь, а я немного владел приёмами карате и не составляло особо труда нанести ему несколько не хилых ударов, чтобы он успокоился. Остальные офицеры молчали и с любопытством наблюдали за этим поединком. Спасует старлей или нет? Пойдёт на обострение или зассыт? Заломает он в схватке прапорщика или тот выйдет победителем?

– Старлей, ты сидишь на моём месте, – уже открыто и с угрозой прорычал прапорщик.

– Раньше приходить надо, теперь это моё место, – я внешне спокойно смотрел на него, но внутренне сжался, понимая, что звание Деда Карибского бассейна надо поддерживать и может быть Ламтев и ринулся бы в атаку на меня, но сзади его взял под руку крепкий старший лейтенант.

– Коля, не трепыхайся. Садись сюда.

И Коля сел рядом со старшим лейтенантом, продолжая разоряться, чтобы уж совсем не уронить своё Реноме: – Вот блин… Соловьи, не успев приехать, уже порядки свои начинают заводить…

Но ему уже шепнули: – Не лезь… это начальник разведки и ещё «тёмная лошадка», – после такого пояснения Ламтев с любопытством посмотрел на меня и больше не дёргался, а я в свою копилку добавил небольшой плюсик.

На разводе меня представили офицерскому и личному составу, после чего я встал в строй офицеров управления и уже сам с любопытством огляделся. Что ж, уютненько. После развода Цикрович завёл меня в кабинет начальника штаба, где я уже по всей форме представился майору Захарову. Невысокий, с намечающимся животиком Захаров был живчиком и с юмором. Тут же усадив за стол, стал вводить в курс дела и, уточняя на что обратить внимание при приёме дел и должности, одновременно при этом ругаясь с одним из командиров батарей.

– Ну, а как примешь, я тебя более подробно проинструктирую по твоим обязанностям. Всё, Цикрович, забирай заменщика… Идите, вы мне не нужны…, – и тут же стал с азартом рулиться уже с другим офицером.

Сначала Игорь показал штаб и какие где находятся кабинеты. Вышли на небольшой плац и я ещё раз огляделся, слушая объяснения заменщика: – Вот справа три казармы. Это первая, вторая и третья реактивные батареи. Там же живут и взвода. Взвод управления и взвод материального обеспечения дивизиона. Пошли, зайдём в казармы.

Казармы, лёгкие щитовые бараки. Стены снизу у фундамента и вверху под крышей по всему периметру имели широкие щели для устройства сквозняков. А так – неширокий центральный проход, кровати в два яруса и непривычный для моего взгляда атрибут в виде москитной сетки на каждой кровати.

– Что комары достают?

– Есть немного… Только не комары, а москиты. Здесь их мало, а вот когда на полигон в Канделярию поедете, вот их там – море. Особенно летом и особенно ночью.

– А в чём разница между комаром и москитом? – Слегка удивился я.

– Комар он крупнее. И наш комар, прежде чем тебя цапнуть – он приземляется, ходит и ищет место куда вонзиться. А москиты мельче и их тут аж двадцать разновидностей. Злые, агрессивные, он ещё приземлиться не успел, а уже кровь сосёт. Тоже ещё познакомишься… Ну, вот так в принципе и остальные расположения. Ещё москитная сетка зимой опускается и в ней теплее, да ещё напердят и вообще тепло.

– Ночью ведь тепло… Какой холодно?

– Холодно, Боря, холодно. Это ты так оцениваешь, потому что только что прибыл с Союза. Вот тебе и кажется, что жарко. А пробудешь тут год, особенно после лета и тебе плюс 27 градусов ночью тоже будет холодно. Организм в этом плане очень здорово адаптируется. Ты посмотри – на каждой кровати ещё по два одеяла и не просто обычных, солдатских, а из верблюжьей шерсти.

– Ни фига себе…, а я то думал – Зачем мне утеплённую куртку выдали?