На следующий день, до обеда провёл интенсивные занятия по нормативам, потом по правильному заполнению и оформлению рабочих документов на НП батареи. Проверил то, что они должны были изучить, вчера после обеда. Если практические вопросы бойцы отрабатывали с удовольствием и в общем в нормативы вкладывались, то вот с теоретической составляющей было гораздо хуже. Лень было напрягать мозги. В середине занятий приехал начальник артиллерии, проверил, как идут занятия и остался доволен. Единственно выразил неудовольствие отсутствием начальника разведки дивизиона, но я его отмазал, типа: основная нагрузка на того ляжет после обеда. Но всё равно начарт недовольно пробормотал: – Здесь он должен быть…, на занятиях, а не балду гонять.

Видя, что он собирается уезжать, я обратился к нему с предложением: – Товарищ подполковник, у меня завтра по плану два часа занятий по Военной топографии. Разрешите, я до обеда полностью время посвящу Военной топографии.

– Почему? – Начарт собрался садиться в машину, но повернулся ко мне.

– Хочу получить карту окрестностей и по ней, вместе с обучаемыми, проложить маршрут к Сантьяго де Лас Вегас, пройти туда, практически показывая как надо пользоваться картой, как ориентировать её на местности. В городе зайти на кладбище и в центр города.

– А туда то зачем? – Удивился подполковник.

– А хочу проверить и бойцам показать, как надо ориентироваться по церквям и старым кладбищам. Таким образом, у них лучше и на всю жизнь отложится в мозгах информация хотя бы по этому занятию.

– Ну-ка, ну-ка, интересно. Напомни мне, я сейчас буду мимо проезжать и тоже зайду на кладбище.

– Вот какая у меня информация по кладбищам и церквям. Тем более что костёл в Сантьяго постройки восемнадцатого века и кладбище у них тоже старое, когда соблюдались все правила. Могилы что у нас, что у католиков ориентируются с запада на восток. И крест у нас ставится в ногах, на востоке могилы. А у католиков крест и надгробие в голове, то есть на западном краю. У католиков алтарь в костёле располагается на западном краю здания, значит вход в костёл на востоке и перекладины креста соответственно должны север-юг.

– Давай…, давай…, разрешаю данное занятие и сам сейчас обязательно заеду.

После обеда Андрей занимался с разведчиками, а я получил в секретке листы и склеил карту. После чего вышел за пределы дивизиона и три часа потратил на разбивку маршрута протяжённостью в пять километров. В последний день сборов у нас будет так сказать зачётное занятие – Движение по азимуту.

Занятие по Военной топографии прошли на «Ура». Несмотря на то, что нужно было по жаре пройти десять километров туда и десять обратно, бойцы с живостью интересовались всеми моментами ориентирования и работы с картой. На кладбище, когда убедились, что всё совпадает и могилы расположены согласно канонам, я распустил разведчиков и дал полчаса времени походить по кладбищу и посмотреть захоронения. А посмотреть было что. Это не наши неухоженные кладбища с заброшенными могилами. Каменные, мощные склепы с ажурными металлическими решётками на входе, такие же каменные и мраморные надгробия со статуями и скульптурными группами. Кругом чистые, посыпанные песком дорожки… и солдаты ходили по кладбищу с разинутыми ртами. Вышли к центру города к костёлу. Достали компасы и все убедились – вход находился на востоке. Решили проверить – А правда, что напротив входа, то есть на западной стороне, расположен алтарь?

Когда мы чинно вошли в костёл, то просто «убили» этим посещением священнослужителей. Как? В костёле советские солдаты? Зачем? В чём дело?

Заполошено примчался падре, оказавшийся римским священником и, заикаясь, глотая от волнения слова что-то тараторил…. Слава Богу, нашелся среди местных прислуживающих знающий русский язык и их успокоил, объяснив наш визит, проведением занятия по Топографии и что мы хотели посмотреть. Падре мигом успокоился, заулыбался и неожиданно предложил через переводчика: – Если это занятия и русским солдатам будет интересно, то он готов показать и сокровищницу костёла, где несколько столетий хранятся местные реликвии.

Конечно, нам это было интересно. Он завёл нас в красиво оформленный пристрой и около часа интересно рассказывал и показывал реликвии, а потом провёл занимательную экскурсию по всему костёлу. Бойцы были в восторге и когда мы вернулись на обед в Торренс, пристали ко мне: – Товарищ старший лейтенант, давайте завтра ещё куда-нибудь сходим. – Я согласился и на следующий день, проложил по карте маршрут в сторону Сан Антонио. Дал бойцам карту и они по ней и пошли. Я не вмешивался и солдаты вполне толково прошли по начерченному маршруту. В костёл мы там не ходили, а кладбище посетили.

На зачётное занятие приехал начарт с капитаном Худяковым. На старт вытащили стол, стулья. Разбил разведчиков на несколько групп и раздал кроки маршрутов. Запускали каждую группу через пять минут и маршрут заканчивался опять у стола, делая круг вокруг Торренского гарнизона. Зачётное занятие уложилось в два часа и на этом сборы закончились. Я уехал в бригаду на машине довольного сборами начальника артиллерии, а Андрей на машине арт. дивизиона повёз остальных разведчиков в бригаду.

Думал, что субботу и воскресенье отдохну, но не тут то было. Только появился в дивизионе, как меня выловил начальник штаба: – Во…, отлично… Дуй, Цеханович, к начальнику штаба бригады Шкуматову он тебе задачу поставит.

– Что за задача? Я ведь ещё на сборах числюсь.

– Не знаю. Вот там и узнаешь. Сказали начальника разведки.

– Так я ж не начальник разведки, пусть Худяков идёт.

– Цеханович, я что буду объяснять подполковнику Шкуматову что Цеханович начальник разведки, но не начальник, а командир взвода. А начальник разведки, вообще другой офицер. Тем более что вы с ним однобарочники. Иди…, иди…, вперёд.

Я боялся, что сейчас нарежут какую-нибудь жуткую задачу и проплюхаюсь с ней все выходные дни, но ничего. Задача была простенькой. Завтра с утра я со своими солдатами, в полевой форме, с оружием и боеприпасами выдвигаюсь на международный аэропорт имени «Хосе Марти» и охраняю самолёт члена Политбюро КПСС, прилетевшего на переговоры. Охраняю столько сколько нужно. Но, по всей видимости, до вечера.

В восемь утра меня уже ждали в аэропорту кубинцы, отвечающие за охрану. Сопроводили мой ГАЗ-66 на дальний конец аэропорта, а через сорок минут туда подрулил красавец ИЛ-62 с членом на борту. Я думал, что встреча будет с организована с оркестром и со всеми ритуалами. Но визит наверно был чисто рабочий, а может даже секретный. Только самолёт заглушил двигатели на стоянке, как мы оцепили лайнер. Подъехало несколько машин с затемнёнными стёклами, откуда вышли встречающие лица, но в основном это были русские и наверно среди них был и посол, но в рожу я его не знал. Высыпало из самолёта несколько крепеньких человек охраны и оттеснили моих бойцов к хвосту. После чего уставились на меня, решая – Кто я? Кубинец или хрен с горы, которого можно и под жопу пнуть. Если бы я был в нормальной форме, может быть меня и шуганули, но тут они встали в тупик. Я, как на грех, на это задание одел ЮАРовскую камуфлированную форму, раскрашенную серо-тёмно-коричневыми полосами под скалу. Но фишка в форме была в том, что брюки имели достаточно широкие галифе, отчего я офигенно смахивал на немца Второй мировой войны. Ещё дурацкая, камуфлированная кепка на башке – вот они и гадали в нерешительности. Я подошёл, представился и они расслабились.

– Ну ты, старлей, и вырядился….

Член Политбюро уехал, я выставил на охрану парный пост, установил маршрут движения вокруг самолёта. Остальных расположил в тени ГАЗ-66, а сам отправился на самолёт посмотреть в каких условиях летает высшее руководство государства.

Далеко меня не пустили, но дали возможность заглянуть в дверь, в салон или как они сказали – рабочий кабинет. Ну что ж – не хило. Но больше всего мне понравились стюардессы. Как на подбор высокие, стройные, сисястые…. Интересно…. Что уж там говорить, нашим членам под восемьдесят и как у них у самих с членами? Тем более при таком обслуживающем персонале.

Через час всё наскучило и я уже бесцельно, убивая время, бродил по всем соседним стоянкам. Ещё через час уже не знал, куда мне деваться от жары. По кубинским меркам, несмотря на палящее солнце и раскалённый аэродромный бетон, день считался очень прохладным. Был ещё и небольшой ветерок, который несколько снижал струящейся жар от бетона, а кубинцы ползающие на стоянках в тёплых куртках, ещё больше запахивались от, как они ощущали, пронзительно холодного ветра. Вскоре я не выдержал.

– Никифоров, сходи к стюардессам и попроси пару вёдер воды, а то мы тут скоро совсем умоемся потом…

Со стуком поставив полные вёдра на бетон, Никифоров похвастался: – Товарищ старший лейтенант, девки сказали – если ещё надо, подходите.

Разделся по пояс, нагнулся и с наслаждением стал мыться под прохладной струёй воды из ведра, фыркая от удовольствия и ощущая, как энергия, отнятая жарой, вновь возвращается в тело. В этот момент мимо проходили кубинские лётчики в застёгнутых меховых фирменных куртках, с поднятыми воротниками от небольшого ветерка и засунутыми «по локоть» в карманы руками. Им было холодно, но увидев радостно плескающегося под струёй воды советского офицера, они сжались под куртками ещё больше и у двоих с содроганием в голосе вырвалось: – Оооо…., руссоооо….. мариконесссс….

Что они там сказали, конечно, я не понял и не пытался понять, а лишь с превосходством рассмеялся над тем, что от увиденного им стало ещё холоднее. И судя по интонации возгласа здесь одновременно присутствовало восхищение, матерная изощрённость, осуждение и вновь восхищение. Передёрнув в зябком ознобе телом, они ещё больше зарылись в свои куртки и ускорили шаг, чтобы не видеть этого издевательства над телом.

Нам повезло, уже после обеда, к самолёту не спеша подъехали легковые автомобили с затемнёнными стёклами, нас опять оттеснили к хвосту самолёта, не давая разглядеть – Кто хоть прилетал из членов Политбюро? Трап убрали и самолёт улетел в Союз, а мы к себе в бригаду.

Сдав оружие, я направился в кабинет начальника штаба бригады. Доложил о выполненном задании и уехал домой, где от соседа по касе узнал, что с понедельника начинаются сборы командиров взводов и они будут проходить на учебном центре Алькисар. ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!!

В понедельник мы с час маялись на плацу бригады. Строевой смотр командиров взводов проводил полковник Затынайко, где его одним из «любимых» занятий было смотр носков. То есть снимаешь по команде правый или левый ботинок и являешь на обозрение комбригу и окружающих носок. Все об этом знали, но как всегда и сейчас нашлось двое, у которых из дыры в носке вызывающе торчал палец большой ноги. Затынайко, вообще то, был мужик со здоровым армейским юмором и под весёлый смех командиров взводов и присутствующих начальников отодрал позорников. Потом очередь дошла до командирских сумок и здесь традиционно отличались мотострелки, танкисты и другие специалисты. Поэтому, обгрызанные и ополовиненные обломки карандашей, помятые дешёвые тетради, причудливо поломанные офицерские линейки и другой командирский хлам очень скоро образовали живописную кучку на сером асфальте плаца. В положительную сторону тут как всегда отличились артиллеристы. Не сказать, чтобы у всех командирские сумки были укомплектованы полностью, но подавляющее большинство артиллеристов, при минимальнейших замечаниях, сумело «отстреляться». Но особо умилился полковник Затынайко, когда командир второго взвода первой реактивной батареи старший лейтенант Лычиц достал из сумки самодельный, из ватмана сделанный, блокнот командира огневого взвода. Колю Лычица я знал ещё по совместной службе в арт. полку в Свердловске и поэтому мог смело и объективно судить о нём. Как командир взвода, именно в работе с личным составом, он был слабоват и особо авторитетом у них не пользовался. А вот как артиллерийский офицер, как специалист он был грамотный и был выше нас на целую голову. А может даже на две. Дотошный и скрупулёзный во всех вопросах, он этим своим качеством доводил своих подчинённых солдат до истерик, а офицеров, особенно когда он заступал в наряд до ругани и бешенства. Вот он ещё в Свердловске и сделал себе толстенный блокнот командира огневого взвода и заносил туда каллиграфическим почерком всё, что касалось артиллерии, а также свои, не лишённые изящества, артиллерийские решения. В этом плане он был Умница. Над своим блокнотом он прямо «трясся» и говорил – ЭТО мой УМ… ЭТО мои МОЗГИ. И если я его потеряю….!? Вот этим «УМОМ» он и умилил комбрига. Вывел его из строя, раскрыл его сумку и показал остро заточенные карандаши, блестящий никелированный циркуль-измеритель и всё что положено иметь в командирской сумке. После чего провозгласил, показывая рукой на Колю – Равняйтесь СЫНКИ!

На этом строевой смотр был закончен и мы убыли в Алькисар – самое убогое место на Кубе, где в этот момент, на целую неделю, сосредоточили около семидесяти здоровых, жаждущих развлечений молодых мужиков. Учебный центр – кучка щитовых казарм, несколько стрельбищ, танковая директриса. Всё это с двух сторон ограничено болотами, а с дальней стороны топкими берегами моря. Сам убогий Алькисар из нескольких коротеньких улиц, был в четырёх километрах от учебного центра. Единственно, что было положительным – это питьевая вода. На Кубе я впервые столкнулся с такой проблемой как питьевая вода. Вроде бы набираешь её из-под крана в стакан и смотришь – чистая, обыкновенная вода. И её пьёт в сыром виде всё местное адаптированное к ней население. Но оказывается в её составе очень много извести, которой не видно невооружённым взглядом. Если у тебя почки хорошие и здоровые, то ты какое-то количество сырой воды можешь выпить, но если слабые, то с первого же стакана можно скопытится. Поэтому все русские воду кипятят и не просто кипятят, а ставят ведро и кипятят в течение полутора часов. Тогда вся извёстка и все полезные минеральные соли, находящиеся в воде, выпадают в осадок на стенки и дно ведра. После такого кипячения в ведре остаётся, как правило, половина воды и чистая чуть ли не дистиллированная вода. Конечно, это вредно и как говорят старослужащие здесь офицеры и прапорщики в первую очередь из-за отсутствия при таком кипячении Кальция и других минеральных веществ, сыпятся зубы, а потом всё остальное. Но зато, это происходит постепенно и растягивается на очень продолжительный срок. Также кипятят воду и для солдат. В каждом дивизионе, батальоне или отдельном подразделение есть должность – Кипятильщик, на которую подбирают добросовестных и чистоплотных солдат. И он в течение суток должен три раза прокипятить воду для солдат подразделения. Поэтому к употреблению воды у советских военнослужащих относятся очень ответственно.

А здесь в Алькисаре, как рассказывает народная молва, можно пить воду без кипячения. Но ну его на хрен. И потекли унылые будни командирских сборов, которые я никогда не любил. Из этих сборов запомнились только вечерние посиделки за спиртным, да ночные занятия и так бы они и закончились и не остались бы в памяти, но на этих сборах, практически на пустом месте, я схлестнулся с командиром взвода управления начальника артиллерии. У нас было обоюдная не любовь. Но если в пункте постоянной дислокации мы пересекались всего несколько раз и расходились в разные стороны, притушив взгляды. То тут, в куче, Чурбанов стал дерзко наезжать на меня, ища причины к драке. Я тоже был не робкого десятка, не хилый, под стать сопернику, поэтому не пасовал, не уходил в сторону, а наоборот обострял наши отношения. Всё понимаю и понимал, что драка между двумя офицерами – это ЧП. И мне может в этом плане хорошо достаться, как более зрелому и опытному офицеру, по сравнению с Чурбановым. Но вдруг появилось здоровое желание поставить на место зарвавшегося сосунка. Видя, что дело принимает хреновое положение, вмешался Сергей Мельников, который имел среди офицеров авторитет. Он нормально поговорил, отведя в сторону, с Чурбановым. А потом также отвёл в сторону меня.

– Боря, беру сразу «быка за рога» – Ты, что не знаешь – Кто у него дядя? И чего он так буро держится здесь, в бригаде?

– Да мне по хер кто его дядя.

– Тем более, что не знаешь – это чуть не зам министра внутренних дел СССР. Ты понял на кого ты замахиваешься?

– Оооо…, а я то думаю, что это фамилия мне что-то напоминает. Что серьёзно, что ли?

– Да. Поэтому после драки ему ничего не будет, а тебя сожрут. И на хрен это тебе надо?

Я в задумчивости зачесал в башке. Честно сказать, я был настроен на драку, но хотел это организовать так, чтобы не я её первым начал. Хрен с ним, пусть он мне первым в челюсть заедет. Я даже уклоняться не буду. Может быть и не вырубит с первого удара. Зато уж потом я…. Но теперь то понимал, что при любом раскладе буду виноват всё равно я.

– Блин, Сергей, я ведь отступить теперь не могу. Все подумают, что зассал.

– Всё нормально, ты главное не дёргайся, а я всё организую.