– Это документы на ношение оружия и чтобы всё это было вообще по закону, вы, батя, и ты Тимофей, зачислены рядовыми полицейскими. Вас это ни к чему не обязывает, это лишь чтобы с оружием было всё в порядке. Да и паёк вам тоже не помешает. Пока так, а потом всех будем фотографировать и вас тоже. Ну, а теперь пойдёмте и постреляем.

Что мы с удовольствием и сделали, а настрелявшись, вернулись снова к нашему столику и, навернув по стаканчику, отец внимательно посмотрел на меня.

– Теперь, Тимофей, о тебе разговор пойдёт. Дохтур наш тут уехал по своим делам и будет только через две недели. Но мы и без него видим, что ты здоров и заскучал, так что пора тебя к делу приставлять. Братья твои всю власть в районе взяли в свои руки, теперь нам надо и наш тыл крепить, поэтому я не зря мотался каждый день в город. И собрали мы, с разрешения немецких властей, брошенную Советами по лесам технику, но её надо приводить в порядок. Часть уйдёт к полиции, а часть заберём себе в хозяйство. Нам машина грузовая и трактор совершенно не помешают, да и нашим хуторским кое что достанется. Так что будешь трудиться на нас и на общество. Ты ж в своём техническом училище машины изучал ведь…!? Вот и давай…. Пора уже, Отдохнул.

Я действительно уже начал скучать, поэтому с охотой откликнулся на предложение отца, порадовав его желанием, прямо завтра и отправиться в районный центр, но отец охладил: – Вот хорошо отдохнём и за работу…

Чёрт. Отдыхали мы довольно бурно три дня и два приходили в себя. Как они так пьют, да мы, с той жизни, по сравнению с ними вообще пацаны…..

Часть вторая

Глава первая

Бодро подпрыгивая на ухабах, глухо гремя деревянным кузовом и подымая лёгкую, светлую пыль, полуторка весело мчалась по лесной грунтовке. Мчалась, конечно, сильно сказано, но всё равно удовольствие от даже такой езды получал огромное.

Оказывается, братья когда мотались по району не только ставили полицию в сёлах, но и примечали, где и какая техника осталась или была брошена Красной армией. А потом, потихоньку, на лошадях, всё это стаскивалось в Стаховец, на территорию заброшенных по военному времени мастерских. Всего они стащили туда пять полуторок, одну двухтонку и два колёсных трактора середины 20х годов и один мощный тридцатых, где на капоте с двух сторон бронзовело название трактора – Сталинец.

И всё это богатство показали мне: – Что скажешь? – Подняв высоко брови, спросил отец.

Под ревнивым взглядом родственников, сюда прискакал и Кондрат, я не спеша обошёл технику, разглядывая железные жертвы войны и скептически похмыкивая, отчего они слегка помрачнели. Прострелянные кузова и кабины, сами машины, похилившиеся в разные стороны на пробитых и спущенных скатах, следы ржавчины, грязи, пыли, распахнутые фанерные двери… Печальное зрелище. Я молчал и своим молчанием всё больше вгонял в тоску отца и старшего брата, посчитавших сейчас напрасной тратой времени сбор этого автомобильного хлама, а также умершей надежды заиметь в своём хозяйстве такую нужную технику.

– Что, совсем что ли ничего нельзя сделать? – Уныло спросил Кондрат и отец молча поддержал его вопрос.

Выдержав томительную для них паузу, неожиданно широко улыбнулся, а потом весело рассмеялся: – Батя, Кондрат, да вы чего носы повесили? Всё сделаем, приведём в порядок, покрасим и ещё послужит нам верой и правдой, – и сгрёб их обоих в охапку. И те тоже облегчённо засмеялись шутливо ругая.

– Чертяка…, шалопай… Страху нагнал… Мы то ничего в технике не понимаем и уж подумали, что напрасный труд сделали…. Денег сколько ухлопали, чтобы только сюда притащить… Да ещё сторожей наняли за свой счёт, а то тут шарились разные. Так что давай, принимай под своё командование всё хозяйство, что тут здесь и работай. И думай что тебе надо.

Через несколько минут, успокоившись, я изложил им своё видение дальнейшего, широко обведя рукой вокруг себя: – Сегодня целый день уйдёт на ревизию всего, что тут находиться и тщательный осмотр машин. Насчёт тракторов пока ничего не говорю, а машины восстановим. А вот эта…

Подвёл их крайней машине: – Она пойдёт на разборку. Вон, глядите…, – ткнул в небольшую круглую дырку на двигателе, – мотор прострелен. Пойдёт на запчасти для других. И начну….

Обошёл машины, следом послушно и заинтересовано шли отец с Кондратом и остановились около выбранной мною полуторки. Я хлопнул рукой по капоту: – Вот с неё и начну. Благо на ней все целые колёса, – подошёл к баку и постучал костяшкой пальца несколько раз, – и горючки полбака есть. Всё записываю и вечером скажу, что мне надо и сколько каких людей. Люди за вами…

Отец озабоченно глянул на Кондрата, а тот беззаботно махнул рукой: – За людей не беспокойся. Будут тебе люди. У нас ещё ведь машины есть. Правда, они стоят в тридцати верстах отсюда. Там целая машина с бочками и там горючка ещё есть. Как первую машину сделаешь, так сгоняем туда.

Кондрат с отцом побыли здесь ещё с полчаса, вместе обошли и бегло осмотрели мастерские, огороженные высоким забором, потом они ушли, а я остался со сторожем. Впрочем, тот сам минут через десять ушёл в свою будку у закрытых ворот. Я сначала решил вытащить всё ненужное из машин и до обеда осмотреть их, чтобы определить порядок работ. Залазил в кузов и всё выкидывал оттуда, сортируя и раскладывая перед машиной только нужные вещи, инструменты или запчасти. Всё остальное барахло безжалостно скидывал в одну кучу. Точно также прошмонал и кабины. Те оказались богаче на водительские инструменты и мелкие личные вещи пропавших водителей. Особенно понравилась найденная самодельная зажигалка из большого, латунного винтовочного патрона и действующая. Но самая ценная и неожиданная находка оказалась в кабине машины, которую определил под разборку. Глубоко сунул руку за водительское сидение, где всё пространство было забито тряпками, наверняка предназначенными для мытья автомобиля. Кстати, он оказался самым чистым и ухоженным из всех. И вот там, нащупал какой-то свёрток. Вытащил, развернул и радостно выдохнул – наган. Воровато огляделся, не видит ли меня сейчас тот же сторож? И успокоившись, стал разбираться с находкой. Наган ухоженный, смазанный, в барабане 7 патронов. Засунул ещё раз руку пошурудил там и стал выкидывать из-за спинки остальное тряпьё и через минуту держал в руках тяжёленький кисет, где было ещё четырнадцать патронов к нагану. Отличная находка. Ещё раз оглядевшись, пошёл искать место, куда можно спрятать найденное. Вскоре такое место обнаружилось, ещё раз полюбовался и спрятал. Пусть у меня будет тайный, запасной ствол, а как машину первую налажу, сгоняю в лес и стрельну несколько раз, чтоб приноровиться.

Оставшееся время до вечера прошло у меня в ревизии самой мастерской, где нашлось много чего нужного для ремонта, в том числе и пара двухсот литровых бочек с бензином. Определился и с людьми и даже успел завести одну машину и тут же её заглушил. Рано ей ещё тарахтеть. Вдруг там масло мало. Завтра всё остальное сделаю.

Вечером за мной заехал отец на пролётке и мы поехали в недалёкую полицию, которую я попросил показать. Крепкое одноэтажное здание на высоком фундаменте, построенное год назад советской властью под школу, просторное и высокое крыльцо с деревянным навесом, большой палисадник перед зданием с невысоким аккуратным заборчиком. Сзади обширный двор, а по противоположному краю двора стояла три новеньких двухквартирных дома для учителей, которые приехали из центральной России. С началом войны они эвакуироваться просто не успели. Стаховец был занят без боя, уже в первый же час, так их теперь оттуда выселили, а там расположили полицейские службы. Один дом отвели под тюрьму. Активно строилась конюшня и всё это пространство огораживалось высоким и крепким забором. Над этим трудились человек десять в красноармейской форме без ремней, под охраной одного полицая.

– А это кто такие? – Кивнул в ту сторону.

– Ааа…, пленные, – безразлично дёрнул головой Кондрат, проводивший экскурсию.

– Откуда они? Тут же боёв не было и красноармейцы, а не пограничники…

– Да это отделение сапёров. Они свои работы у пограничников на границе делали. Так отделением и попали к нам. Смирные…

Обойдя территорию полиции, мы пришли в кабинет Кондрата с простенькой обстановкой. Большой двух тумбовый стол, буквой Т приставлен стол поменьше. Четыре стула к нему и вдоль стенок десять разнокалиберных стульев. Внушительный железный сейф, наверно ещё с царских времён и явно оставшийся не от школы. Огромный дубовый шкаф, ещё пустой и большой поясной портрет Гитлера в фуражке на стене в профиль. Чёрт побери, хотя я уже и не только психологически слился с этим временем, но глядя на портрет Гитлера, вдруг показалось, что я внутри кино про войну и сейчас откроется дверь, засунется лохматая голова ассистента режиссёра и хриплым, недовольным голосом спросит: – Ну что, готовы?

Но ничего этого не произошло, вместо этого мы расселись за столом и я начал докладывать, что сделано за день и что мне ещё нужно. Естественно, про наган умолчал. Не хер им знать про ствол, не стал говорить, что завёл уже одну машину и может быть завтра после обеда сделаю контрольный пробег. Рано ещё. Озвучил, кто мне нужен из людей и сколько.

– Найдём…, – уверенно пообещал Кондрат, – но только послезавтра. Пока один поработай…

На следующий день я особо не заморачивался. Сразу проверил готовую машину, долил масла, бензина, в течение часа проверил весь крепёж, энергично крутанул пару раз кривым стартером и двигатель громко взревел. Молодец прежний водитель – хорошо следил и содержал машину. Мне только и осталось заскочить в кабину и утопить рычажок, прикрыв воздушную заслонку, отчего двигатель послушно и довольно заурчал, а ещё через пару минут стабильно и ровно работал, радуя мою душу и сердце. Не стал откладывать, как планировал вчера контрольный пробег на после обеда, сходил и достал из тайника наган и через открытые сторожем ворота выехал на узкую окраинную улицу. Не спеша проехал по ней, выскочил на поле и бодро почесал к близкой опушке леса. Занырнул в лес и помчался на максимальной скорости по укатанной лесной дороге. Конечно, слово «помчался» в данном случае было неуместным и по сравнению с машинами той жизни, мы просто тихо пилили на скорости 40 километров в час, но всё равно для меня сейчас это было наслаждением даже от такой езды и характерного звука двигателя с узнаваемыми нотками подвывания из далёкого детства.

Я уже проехал по лесу километров десять и стал поглядывать по сторонам, прикидывая, где можно было свернуть с дороги в лес, чтобы спокойно пострелять из нагана. Но своротка, так чтобы можно было завернуть туда на машине не было, зато далеко впереди замаячила встречная конная повозка. Снизил скорость, чтобы разминуться с телегой на неширокой дороге, а оттуда мне замахали рукой. Пришлось остановиться на самом краю, чтобы спокойно разъехаться. Но лошадь остановилась и с телеги соскочил мужик, в котором узнал одного из полицаев. Тоже вылез из кабины и стал ждать, когда тот подойдёт ко мне.

– Оооо, – узнавающе и удивлённо воскликнул пожилой полицай, – здорово, Тимофей. А я то думаю, кто это пылит навстречу. Машины только у немцев, а тут оказывается свои… Машину что ли сделал?

– Здорово, Егор, – поздоровался в ответ и пожал ему руку, внутри поморщившись от неприятия слова «свои», тем более от него. С ним познакомился несколько дней назад, зашёл домой к Ефиму, а тут этот полицай приехал, привёз брату на новый опорный пункт имущества целую телегу. Ефим с ним стал решать свои дела, а я сидел рядом и просто наблюдал и мне он очень не понравился. Так-то вроде свой, русский, тоже из казаков и внешне всё нормально в нём было. Но…., мутный и склизкий какой-то.., внутри… Короче, не глянулся….

Но на вопрос нужно было отвечать, а если он мне не понравился, так что ли сквозь зубы с ним разговаривать? Поживём, поглядим, вот тогда и определимся, как с ним себя вести.

– Ну да… Вот, отремонтировал, – и с превосходством похлопал по двери кабины.

– Фартовые вы ребята, я смотрю, – с неприкрытой завистью протянул Егор, – хотя братовья у тебя хваткие, в батю, ничего из своих рук не упустят. И ты тоже учёный… В Варшаве учился… В машинах понимаешь, не то что мы….

– А ты что тут делаешь сам? – Дежурно спросил полицая, хотя сам помнил, как он отпрашивался у Ефима на несколько дней. Ведь разговор надо было поддерживать.

– На побывке был, у брата, на несколько дней отпрашивался, чтобы ему помочь. Вот еду обратно, – словоохотливо рассыпался словами Егор и тут же спохватился, – да…, я чего тебя остановил!? У тебя огоньку не найдётся? А то я свой где-то обронил или у брата, а курить охота….

– Да счас, посмотрю…, – пообещал ему и полез в кабину, а тот помчался к телеге за кисетом. Я достал найденную зажигалку и пошёл следом.

– Держи…, – протянул Егору.

– Оооо.., занятная вещица, – завистливо восхитился полицай, вертя в заскорузлых пальцах зажигалку, – вот богатым всё само в руки идёт. Ну, да ладно. Слухай, что хочу спросить тебя. Ты всё-таки лучше своих братов знаешь – Как ты думаешь, дадут они мне награду?

Егор уже скрутил самокрутку и сосредоточенно прикуривал от зажигалки.

– Смотря за что, – дождался, когда он сделал первую затяжку и с наслаждением пыхнул сизым дымом.

– Вон оружия везу целый мешок, – хвастливо похлопал по мешку рукой, бугрившемуся острыми углами, а рядом с мешком лежала его винтовка.

Я сморщил лицо в недоумённой гримасе: – Не знаю. А что за оружие?

– Да пацаны с деревни брата, сбегали на разгромленную заставу пограничников и там в окопах накопали, а их староста словил, когда они патроны в костёр бросали….

– Ну…, раз из окопов, так оно ржавое и разбитое… Так что, Егор батькович, не видать тебе награды, – весело ухмыльнулся я, но мой собеседник совсем не расстроился, а наоборот, хитро прищурился, загадочно помотал перед моим лицом указательным пальцем и, понизив голос, заговорил.

– А вот тут, как раз и есть закавыка. Пацаны-то, накопали оружия разного в обрушенных окопах… Патроны там, даже три лимонки. Даже пулемёт… А когда он их словил, уши надрал, они признались, что всё отдали Сёмке… Он им сказал, где это оружие искать. Там…, местный пацан, только старше этих дурачков. Вот староста и пришёл к моему брату, зная что я к нему приехал и какая-никакая а всё-таки власть. Типа, идите обыск делать у Сёмки. Он, когда Советы в 39 году пришли, как бы активистом был на селе, а сейчас по притих. Так вот, пришли к этому Сёмке, ему шестнадцать годов, а оружие у него нету и в отказ пошёл… Мол я – не я… Пришлось более серьёзно его попытать – кулаком. Побили чуток, да больно, вот он и сознался. Оказывается, с той заставы к нему прибился раненый пограничник. Ноги ему перебило и Сёмка его нашёл в лесу и прятал, лечил и оружие отдал пограничнику. Вот и взяли мы и пограничника, и оружие. Тот его в порядок привёл. Так что оружие хорошее. Ещё нам в полиции пригодиться. Тут даже два автомата есть и патронов дюже много. – И полицай снова многозначительно похлопал по мешку.

– А пограничник где? Чего там оставил, а не в полицию везёшь? – Задал вопрос, а сам похолодел от возможного ответа.

Егор, непринуждённо сидя на телеге и слегка побалтывая ногами, громко хмыкнул, как бы удивляясь моему наивному вопросу: – А чего его везти!? Там и оставили его… В могилке. Родители очень за Сёмку просили, так бы и его там закопали. А так, лопату ему в зубы, прикладом по спине, он и могилку мигом выкопал, там стрельнули и закопали краснюка. А Сёмке сказали – Будешь ещё бузить против власти, вот также стрельнем и закопаем. – Всё это Егор рассказывал, с удовольствием посасывая цигарку и весело хихикая.

Меня чуть ли не затрясло от ненависти к этой сволочи и приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не выдать свои чувства. Одно дело убить в бою сильного, вооружённого врага и хвастать вот так потом перед другими, совсем другое просто «стрельнуть» раненого и беспомощного человека. И всё-таки приоткрылся, не сумев сохранить спокойный, безразличный тон разговора и мой вопрос прозвучал довольно агрессивно и нервно: – Так надо было везти его в полицию и здесь его допросить. А ты взял и стрельнул…

– От…, – с издёвкой протянул слегка удивлённый моей реакцией полицай, – вот сразу видно, что ты грамотей и там по Варшавам болтался. Не чета настоящим казакам, как твои братовья и батька. Чего его везти!? Мне там дела с братом надо делать, а не валандаться с увечным. Да и ничего он и не знал. Прибыл на заставу за месяц до немцев. И нечего тут свои прынцыпы выставлять. Мы тут с твоим батькой, Силантием Ивановичем, 20 годков тому назад стольких краснопузых покрошили. А ты тут за одного… Давай вон лучше выпьем и мне веселей домой ехать и ты немного успокоишься. Знатный самогон Брат гонит… Пьётся легко…

Я и сам понял свою ошибку, поэтому раскаянно мотнул головой и примиряюще пробормотал: – Да.., чёрт побери, действительно…, что это я расклеился из-за красного. Ты доставай самогон и закусь, я сейчас кружку из кабины принесу…

– Во…, другое дело! А то – чёво не повёз? Давай тащи, а то без кружки неудобно пить…,

Пока шёл к машине, пока ковырялся в кабине, делая вид, что достаю кружку, которой у меня не было, в голове горячо пульсировала только одна мысль: – Валить эту суку надо… Кончать… Убил раненого и хвастается этим. Парню, этому Сёмке, жизнь сломал…. Валить и Всё!

Достал из-под сиденья наган, откинул барабан и глянул на патроны, уютно сидящие в своих гнёздах и пожалел, что не взял ТТ: – А вдруг осечка? Я же с него ещё ни разу не стрелял. Ведь если что, с ним не справлюсь, слишком он здоровый и сильный. А…, на хер… Всё равно грохну.

– Ну, что ты там долго?

– Счас, иду…, – повернулся и пошёл, заведя правую руку за спину к телеге, где Егор, удобно устроившись, на тряпку, расстеленной на сене, выложил два крупных куска хлеба, зелёные и сочные стрелки лука, тряпицу с солью и чистил свежую луковицу. Мельком глянул на меня, скомандовал, ткнув ножом в сено.

– Там…, сало лежит…, отрежь два куска…, – и продолжил чистить крупную луковицу.

Я вытащил руку с наганом из-за спины, поднял её и взвёл курок. И вроде бы щёлкнуло не громко, тем более на лесной дороге, где всё вокруг нас было заполнено живыми звуками лесной жизни, но полицай услышал и мгновенно насторожившись, поднял голову, увидев чёрный зрачок ствола.

– Ты что это надумал? Брось, брось…, я сказал, не балуй…, – и по его глазам было видно, он понял свой конец. Напружился, готовясь уйти в прыжок из весьма неудобного положения, но сухо и совсем негромко, щёлкнул выстрел и полицай рухнул лицом в сено. Небольшая лошадка, до этого смирно стоявшая на дороге, от неожиданного резкого звука дёрнулась вперёд, но я успел громко скомандовать ей: – Тпрууу…, – и живо ухватил вожжи, сильно натянув их, и лошадь послушно остановилась, продолжив хлестать себя хвостом, отгоняя от крупа мух. Держа ещё наготове револьвер, приложил пальцы к сонной артерии – Готов. Чуть приподнял потяжелевшее тело: – Ага…, в сердце попал…

Дальше действовал быстро, мельком глянул в мешок. Действительно, два ППШ с дисками. Отдельно, лежал мешок, по виду и прощупыванию – патроны. Два карабина, пулемёт Дегтярёва без диска и в самом низу три ребристые Ф-1 с чёрным блином диска к пулемёту. Прихватил винтовку убитого, подсумки с патронами и всё это забросил в кузов. Туда же положил и приличный кусок сала, килограмма два, завёрнутый в чистую тряпку. Потом, немного повозившись, расположил тело, бутыль самогона и тряпку с закуской в телеге так, чтобы у всякого прохожего первая мысль была правильной – Напился мужик и спит теперь до дома счастливо.