В 12 часов ночи, убедившись, что больше ни каких сложных ситуаций не будет, с чистой совестью пошёл спать. В два часа Ксения меня разбудила, и остаток ночи прошёл спокойно. Так же и утро. Но вот перед приходом начальства прозвучал звонок с одного из офисов, снятых из-под охраны пять минут назад.
Я поднял трубку: – А у нас ночью украли сетевой блок….
– Как украли? – Я тупо уставился на трубку.
– Окно разбито и с подоконника исчез сетевой блок…
– Хорошо. Сейчас, в течение пяти минут, к вам подъедет наша группа и будем разбираться.
Отдал необходимые указание ГБР по радиостанции и с молчаливым вопросом повернулся к помощнице, которая выглядела явно растерянной.
– Борис Геннадьевич, был сигнал, но я его посчитала ложным и не послала группу…
Я и сам уже знал, да из рассказов остальных, что бывают сигналы и ложные. Их было не так уж и много, но они были и искусство, и опыт оперативного дежурного и помощника, как раз и заключались в том, чтобы разобраться – ложный он или идёт сработка от проникновения на объект. Хотя радиосигнал он и есть радиосигнал и как тут определишь чисто интуитивно? Но уже потом, когда имел опыт, знал многих клиентов по голосу, знал оперативную обстановку, знал индивидуальную историю особенностей многих объектов – вот тогда, можно почти безошибочно определить. Ложный сигнал или нет. Но всё равно – оперативный дежурный или его помощник обязан был отправить группу, что она не сделала. Приехавшая на объект по моему приказу группа, подтвердила – окно разбито и с подоконника исчез блок, о чём свидетельствуют пыльный след от блока.
Быстро провели расследование. Компьютеры зафиксировали сработку, видеокамера, регистрирующая действия смены дежурного и запись всех переговоров показали, что сработка произошла во время дежурства Ксении и она приняла сигнал, но не предприняла никаких действий. Даже не доложила мне, когда разбудила. Был прокол и со стороны пострадавшего офиса: по инструкции, они не должны были ничего хранить на подоконниках – ценные вещи, аппаратуру, да и вообще ничего там не должно было быть, чтобы самой мысли не появилось у потенциального вора. Чтобы не произошло именно такого «Хапка» – разбил окно, схватил и убежал. Но, основная вина была, конечно, наша и тут хоть как ни крути, но отъехать от ущерба не получалось. Хоть и здесь не было, так сказать, прямой моей вины, но чувствовал я себя очень виноватым.
Следующее дежурство я взял уже всё на себя и чётко определил Ксении – за что она отвечает и как действует. Думал, что будет очень много возмущённого фырканья, но она покорно и молча согласилась со всеми моими требованиями.
Это было последнее моё дежурство с ней и я начал ходить по переменке то с Катей, то с Леной, которые оказались нормальными и общительными женщинами и с ними было легко и приятно работать.
Я набирался опытом и уже довольно уверенно проводил свои смены. Если здесь, в офисе, я постепенно зарабатывал авторитет, то вот с группами быстрого реагирования – не получалось. Им не нравилось, что новичок, хоть и из военных, но с самого начала работы, без раскачки, ставил задачи категорично, требовал их выполнения именно так, как была поставлена задача.
Лидером в группах был Юра Булатов. Среднего роста, жилистый, лет тридцати, немногословный, жестковатый и именно из тех мужиков, которых видишь на улице и моментально понимаешь – с ним лучше не связываться. А если попробуешь, то биться придётся до конца…. Или ты его или он тебя. Был он у директора фирмы на особом счету, иной раз выполняя его отдельные хитрые указания. Под стать ему был и его напарник Пётр, здоровяк, с приличным брюшком, что впрочем не мешало ему в постоянных стычках, которые довольно частенько случались в ходе несения службы и на выездах на сработку. Что самое интересное, в прошлом он был шеф-поваром в ресторане «Тбилиси». И считался неплохим шеф-поваром. Но вот нашёл себя именно здесь, получая от этой работы изрядную долю адреналина, которого ему явно не хватало в прошлой деятельности.
Володя Абрамов, молодой парень под метр девяносто, более покладистый и адекватный в сравнении с Булатовым и Петром. Занимается спортом, рукопашкой и вроде с ним у меня наладились неплохие отношения. Но иной раз, правда очень редко, его клинило и тогда он становился опасен. Напарником у него был тоже высокий и крепкий парень, но был он несколько неуверенный в себе, тушевался в обществе остальных крутых парней нашей охраны и те частенько над ним насмехались и довольно грубо, психологически загоняя того в своей неуверенности на более низкий психологический уровень.
Два брата Гильмулиных. Оба старшие групп. Если младший нормальный и адекватный, то старший был непредсказуемый. Абсолютно не понимаешь, как он поступит в следующий момент. Разговаривает вроде спокойно и нормально, а через секунду может накинуться и начинать выкручивать тебе руки или пытаться каким-либо болевым приёмом свалить тебя на пол и при этом по дебильному смеяться. То ли в армии у него были непростые отношения с офицерским составом, то ли ещё что, но у меня иной раз закрадывалась мысль, что таким образом он хотел компенсировать свои мифические жизненные неудачи, и хоть на несколько секунд возвыситься надо мной. Раскусив его эту гниловатую фишку, я старался не допускать таких ситуаций.
Это было ядро Групп Быстрого Реагирования. И, несмотря на своих именных тараканов в голове, они грамотно и добросовестно выполняли свои служебные обязанности и не пасовали в очень рискованных ситуациях, когда дело доходило до стрельбы или когда они сталкивались с другими не менее крутыми. Как говорится – «Смело действовали штыком и прикладом». За пару недель до моего прихода, пришёл сигнал с «тревожной кнопки» одной из саун и одновременно бестолковое сообщение администрации сауны по телефону. Одно было понятно, что гуляет компания пьяных, которые отказывались платить.
Кинули туда ГБР Юры Булатова и старшего Гильмулина. И когда они туда приехали, то выяснилась совсем неприятная картина. Гуляли в сауне «синие», отмечавшие Выход своего подельника с Зоны. Причём, праздновали широко и круто. И было их гораздо больше, чем наших четыре человека. Поэтому те встретили прибытие охранников весело и с хорошим боевым желанием нагнуть «гражданских цириков». Но наши не дрогнули и нагнули их, нагнув жёстко, больно и с активной стрельбой. Поваляли и положили на пол там всех, с руками на затылке, попутно расстреляв вдрызг, весь подвесной потолок….
А вечерами, во время дежурства, они объезжали подконтрольные кафешки с целью профилактики и попить кофейка. Кофе с булочками и колбаской было за счёт заведения, потому что одно только появление этих Рексов в кафе, усмиряло многих забулдыг и любителей покочевряжиться. Даже после их убытия, в кафе практически до закрытия сохранялась нормальная обстановка.
И вот с такими парнями нужно было налаживать контакт, на фоне полупрезрительного отношения к оперативным дежурным. Типа: – Сидят там…, в тепле и ничем не рискуют, а тут крутимся и бьёмся, как сволочи…. – Тем более, что после меня приняли ещё двоих оперативных дежурных. Оба офицеры, уволенные со службы.
Первый: Андрей, здоровяк, под два метра, капитан, бывший лётчик. Вроде бы мужик ничего, но был слабоват на выпивку, вследствие чего был довольно безвольный. Из-за этого его и турнули с армии. Так-то, по виду не скажешь, что он с «сюрпризом»… Тем более – мужик видный, красивый и, что самое важное для женщин – «свободный». И женщины к нему липли как мухи. Но когда выпьет, вот это безволие проявлялось во весь рост.
Второй: Вадим, майор с исправительной системы, с украинской фамилией и сильным хохляцким менталитетом – «Всё к себе…, всё под себя…, моя хата с краю – ничего не знаю»…. И очень «мутный», отчего сразу же не пришёлся «ко двору». И может быть его и турнули бы сразу, но острая нехватка оперативных дежурных сдерживала этот порыв начальства. И Группы Быстрого Реагирования их вообще не воспринимали на нюх. Если со мной хоть и спорили, пытаясь оспорить мои решения, но я настаивал и настойчиво гнул свою линию и они с видимым неудовольствием, но выполняли мои указания, что очень раздражало их. А те пускали на самотёк или спуливали принятие решения на своих помощниц, с которыми у Групп были вполне лояльные отношения. Хотя им тоже приходилось частенько с ними ругаться.
И вот через два месяца я «закусился» с Юрой Булатовым, который дежурил со мной. Отдал приказ по радиостанции выдвинуться к одному из объектов. Может быть я и перегнул с тональностью приказа, может что ещё Булатову послышалось в этой тональности. И он вместо того, чтобы ехать пустился в очередное пререкание по радиостанции. Пришлось проявить жёсткость и они всё-таки выехали, пообещав вернуться и разобраться с «бурым» дежурным.
Со мной стояла Катя и она стала очень переживать после такого многообещающего желания пообщаться, понимая, что Юра Булатов так просто слов на ветер не бросал. А я морально готовился к схватке – как к словесной, так и к горячей фазе.
Драться не боялся. Тоже был не хиляком и не последним бойцом. Даже если и проиграю схватку – обидно не будет, так как прекрасно понимал, что есть миллионы мужиков, которые сильнее меня, умнее и моложе, отчего и реакция лучше. Хотя я думаю у Булатова хватит благоразумия не доводить дело до банальной драки.
Булатов ворвался в комнату оперативного дежурного и остановился, вперив тяжёлый взгляд в меня. Но я не дрогнул и не стал оправдываться, что он логично ожидал и ему пришлось самому переходить в наступление.
Выслушав гневливо возмущение с вполне конкретными обещаниями физического воздействия, я спокойно предложил.
– Юра, если у тебя есть желание расставить все точки над «I», то давай не будем этого делать здесь. Здесь просто места нет, а спустимся в вашу комнату и там, без лишних свидетелей, обсудим все вопросы и со всех сторон. Может быть и с обоюдным удовольствием поваляем друг друга… Если, конечно, возникнет такое желание… Мне вот этого…. пока не хочется. Но если хочется тебе…? Ну…, давай…
– Хочется…, – буркнул Булатов и, круто повернувшись, исчез из дежурки.
– Борис Геннадьевич, не ходи, – всполошилась Катя.
– Аааа…, – махнул рукой в ответ, – рано или поздно это должно было случиться. Так пусть это будет сейчас. Пока я в боевом настроении…. Но я, Катя, как опытный командир, возьму сейчас паузу в минут десять. Так что не переживай – либо он «перегорит» за это время, либо… Всё-таки я надеюсь он «перегорит».
В комнате охраны к моему удивлению была не только Группа Булатова, но и сидел Вовка Абрамов со своим напарником, которые в это время должны были быть на базе Группы на другом конце города. И все они явно ждали меня и явно не для мирного разговора, что меня неприятно удивило. Но марку надо было держать и первым делом я наехал на Абрамова.
– Я не понял – А что ты здесь делаешь? У тебя район брошен и не прикрыт…
Володя окинул меня недружелюбным взглядом, но ответил спокойно: – Вот сейчас с тобой разберёмся и поедем к себе в район. Ничего с ним не случится…
– Хорошо, только я пришёл сюда выяснять отношения с этой Группой, а не с твоей… Или у вас тоже есть какие-то претензии к выполнению мною обязанностей оперативного дежурного?
Вот тут-то Булатова прорвало и он разразился площадной бранью в мой адрес и я настороженно сделал шаг назад, чтобы прикрыть спину. А когда он замолк, чтобы набрать новую порцию воздуха в лёгкие, опередил его.
– Булатов, я не понял…?! А других слов кроме матерных, что ли нет? Вроде бы не с деревни приехал…
Булатов открыл рот и закрыл его, яростно сверля меня взглядом, но потом разом обмяк и перешёл на нормальный язык.
– Так…., Цеханович, нам не нравиться, как ты работаешь….
– Стоп…, Стоп, Юра. Оценку моей работы может дать только начальник охраны Виктор Николаевич и директор. Если тебе не нравится что-то в моей работе… Вон…, подымись в офис и изложи…
– Я не стукач и мы тут сами разберёмся без всякого начальства.
– Хорошо…, – я тоже с ходу вошёл в раж, – хорошо. Так что тебе больше не нравится – я лично или как я отдаю приказы? Но сразу хочу сказать – сюсюкаться не собираюсь. Не в бирюльки играем и за нашими спинами не копейки, а очень приличные деньги…. Так что не нравиться? Конкретно…?
Но Булатов молчал. Скорее всего он пытался сходу сформулировать претензию и у него не получалось, а пауза неприлично затягивалась. Надо было что-то говорить и гнать дальше «свою пургу». Булатов попробовал, но ошибся с тональностью. А может быть, видя, что я не испугался, не дрогнул, решил сгладить остроту ситуации.
– Значит так. Зайдём с другой стороны. Ты тут ещё только новичок, а мы работаем здесь уже несколько лет и заработали достаточный вес и авторитет. Я уже не говорю про опыт. Поэтому не нравится, что ты начинаешь нас гонять по мелочёвке. Ты там на верху сам разруливай эти свои ситуации… Да и насчёт тональности… Мы тебе тут не солдаты срочники и свой голос подымай на другие группы, если они тебе это позволят….
На этом, в принципе, всё и закончилось. Вернее, не получилось поставить на место. Во-первых: он перегорел и потерял инициативу. Во-вторых: что немало важно – они не увидели, что я их испугался… И всё сошло на обыкновенный «Пшик», хотя мы ещё по инерции минут пятнадцать мерялись «членами».
После этих выяснений отношений, где каждый остался при своём мнении, что-то стронулось с места в мою сторону. Постепенно выравнивались отношение с Булатовым и другими старшими Групп. Да…, конечно, они продолжали иной раз спорить в некоторых неоднозначных ситуациях, но это уже проходило в деловом русле и без обид. Но окончательно поднялся и утвердился мой авторитет после нелепого случая. И чем больше я отнекивался о своём участие в этом, тем больше народ утверждался – это сделал Цеханович.
Лётчик, Андрей, пару месяцев работал оперативным дежурным нормально и его склонность к злоупотреблению «зелёным змием» не кидалась в глаза. Красовался в нашем офисном здании и успел охомутать несколько женщин с других организаций, с других этажей и стал частенько перебирать. А как нарежется, его всегда тянуло на работу. Первое время мы это воспринимали со здоровым смехом, но потом смеяться расхотелось. Андрюха приходил, вёл пьяные разговоры или нудно рассказывал свои обиды на жизнь и на каких-то совершенно незнакомых людей, мешая и отвлекая. Или же просто падал на диван, где мы отдыхали и хрен его стащишь оттуда такую махину. Через раз приходил на смену с хорошей пьянки, за что имел неприятные беседы с начальством.
И вот однажды, поздно вечером, заявился в моё дежурство пьянущий в дымину.
– Андрюха…, – выразил я законное возмущение, – ты же пьяный, и завтра меня меняешь. Иди домой… Проспись, утром чаю покрепче и душик похолоднее…
Но Андрей равнодушно и вяло отмахнул мои предложения и плотно уселся на диван, знакомо заведя свою волынку о безнадёжно испорченной жизни. Типа: – Подумаешь, выпивал на службе…, но ведь летал-то трезвым и неплохо летал, в отличие от других…. А его выгнали и теперь он – лётчик…, должен ошиваться на земле….
Через пять минут всё это мне надоело и я уже решительно, едва сдерживая злость, и в повышенном тоне предложил ему удалиться. Тогда на дежурстве со мной стояла новенькая девочка Эльвира и она очень здорово переполошилась, потому что в воздухе запахло хорошей потасовкой. Меня понесло вразнос от самой мысли, что пол ночи я буду вынужден выслушивать пьяный бред и решил его просто выкинуть с офиса, несмотря на то что он был выше меня почти на голову, моложе и весовая разница тоже не скидывалась со счёта.
– Так, Андрей… Встал и вышел отсюда. Ты мешаешь. – С вызовом бросил ему.
Андрей поднял на меня мутный взгляд и несколько секунд до него доходило, что его практически посылают на фуй…, отчего он пьяно и моментально «завёлся».
– Боря, ты что подраться хочешь? Так ведь я тебя уделаю на раз-два….
– Вот и пошли на лестничную площадку, там и попробуешь меня уделать.
Его пьяно-боевого задора хватило ровно на то, чтобы пройти через весь офис и оказаться на небольшой лестничной площадке последнего нашего этажа. И тут его силы оставили и он рухнул задницей на каменный подоконник.
– Ладно, Боря… Чего мы будем драться? Действительно, наверно я вам буду мешать. Я тут немножко посижу и пойду домой, – примирительно пробурчал Андрей, что меня полностью устраивало. Я вернулся в офис, закрыл за собой дверь на ключ и прошёл в дежурку. На немой вопрос Эльвиры, коротко и возбуждённо ответил.
– Всё нормально… Он ушёл домой…
А через десять минут на меня снизу вышел Булатов: – Цеханович, ни фига ты своего коллегу отметелил? Ну.., дал бы по роже разочек, а так вся рожа разбита, да ещё голова… Зря…, ведь завтра по трезвянке он с тобой разберётся….
– Не понял?
– Чего не понял? Хорош прикидываться… Да он мимо нас сейчас резво, весь в кровище прошмыгнул и умчался на улицу.
Я выглянул на пустую лестничную площадку, которая была вся забрызгана кровью и сам лестничный пролёт до промежуточной площадки тоже был в крови.
Вернулся обратно и вызвал Булатова: – Так это он, Юра, на лестнице наверняка поскользнулся и видать скатился вниз….
– Ну да…, ну да…, – ехидно засмеялся Булатов, – только такое впечатление, что он там кувыркался несколько этажей…
На следующее утро Андрей заявился на смену с хаааарошим перегарищем, весь в синяках и с перевязанной головой. Виктор Николаевич уже провёл быстрое расследование и тоже уверовал – что это сделал я. Тут ещё немаловажную роль сыграло и весьма эмоциональное объяснение ночных событий новенькой Эльвиры. И сколько я не опровергал – ничего не помогало, а только работало наоборот. А когда Андрей честно признался, что был пьяный и его сильно шатнуло на площадке и что Цеханович здесь ни причём – это совсем всех убедило в моей причастности.
Андрея тут же уволили, а ко мне с лёгкой руки Булатова приклеилась кликуха «Гарнизон», которая стала и моим позывным. А мне что? Она мне нравилась.
Больше со мной никто не спорил, да и я набрался опыта и теперь весьма уверенно рулил на дежурстве. Довольно моей работой было руководство фирмы и начали среди персонала гулять разговоры, что меня вполне можно ставить заместителем Виктора Николаевича, когда полностью укомплектуется смена оперативных дежурных.
О проекте
О подписке