Тем временем на другом конце света Япония c помощью флота и армии занималась изменением облика Азии. В начале 1937 года китайцы недальновидно спровоцировали Японию[10], и в последовавших за этим боях китайцы терпели унизительные поражения, кульминацией которых стала печально известная Нанкинская резня, во время которой было убито 300 000 китайских гражданских лиц. «Китайское лобби» в Соединенных Штатах было потрясено и разгневано, а Франклин Делано Рузвельт (ФДР) в своей речи в Чикаго приравнял Японию к нацистам.
Задолго до Перл-Харбора японская агрессия распространилась на юг, и к лету 1942 года Япония контролировала богатейшие страны Юго-Восточной Азии (в главе 7 мы поговорим об этом более подробно). Япония не только получила контроль над огромными запасами природных ресурсов Азии, которые были необходимы для войны, но разгромив и унизив колониальные державы, она навсегда положила конец старой эре западного империализма, дипломатии канонерок, и развенчала миф о превосходстве белого человека. Идея великой восточноазиатской сферы сопроцветания вызвала живой отклик, и во многих регионах японские армии поначалу были встречены местным населением как освободители от колониальных властей.
В долгосрочной перспективе суровая, неоправданно жестокая японская оккупация и ее эксплуататорский характер развеяли эту дружелюбную реакцию и в итоге вызвали ненависть, но в 1942 году это еще не было очевидно. Более того, в Гонконге и Сингапуре, а также в тех странах, которые впоследствии стали Индонезией, Малайзией, Филиппинами и Таиландом, но прежде всего в Индии, нарастало глубинное напряжение и появилось сильное стремление к независимости. Эпоха строительства империй действительно закончилась.
США был нанесен тяжелый удар в Перл-Харборе; они потеряли все свои азиатские владения, за исключением ключевой островной базы Мидуэй в центре Тихого океана. Американская военная некомпетентность была в порядке вещей. К весне 1942 года пали и Филиппины, а 65 000 человек были взяты в плен в битве при Коррегидоре. Сокрушительные морские потери понесли союзники в Сингапурском проливе, в Индийском океане и в битве в Яванском море. Гонконг был взят за несколько дней, Малайзия была разгромлена, а великая крепость – Сингапур – была полностью окружена и бесславно капитулировала. Австралия и Новая Зеландия были в смертельной опасности, и их премьер-министры во всеуслышание выражали недовольство Черчиллем.
Начало 1940-х годов было временем, когда большая часть Европы смотрела в будущее с отчаянием и откровенно голодала. Немецкие оккупанты либо отправляли домой огромное количество продовольствия, либо потребляли его на месте. По всей Европе производительность сельского хозяйства упала, так как население в оккупированных странах стало преимущественно женским. Например, одна только Франция, помимо жертв войны, потеряла 2 600 000 мужчин, которые были отправлены в Германию в качестве пленных на принудительные работы. Большая часть Европы верила, что немцы будут у власти в течение многих поколений, и поэтому молчала и сотрудничала. В конце концов, наказанием за сопротивление было или попадание в ласковые руки гестапо, или смерть. К весне 1942 года фамилия «Квислинг» стала нарицательной (и означала коллаборациониста и предателя), концентрационные лагеря стали местом, где бесследно пропадали люди, а гестапо наводило ужас на всю Европу.
Это было время, когда многие якобы мудрые и здравомыслящие мужчины и женщины были убеждены, что союзники уже побеждены как в Европе, так и в Азии, что Германия не только выиграла войну, но и оказалась достойна этой победы. Они задавались вопросами о будущем и говорили о «бездне новой темной эпохи», которая, как предупреждал Черчилль, «может стать еще более ужасной и, возможно, затянется надолго усилиями извращенной науки». Капитализм и демократия потерпели крах, и именно немецкая и японская модель национального социализма, а не коммунизм, может стать приемлемой альтернативой. В конце концов, экономика большей части западного мира все еще находилась в порочном круге депрессии, спада, растущей безработицы и социальных волнений, которые капитализм, казалось, был не в состоянии исцелить. Пессимисты утверждали, что демократия оказалась неэффективной и бессильной формой правления, и ей недостает силы лидерства, эффективности и свежести национал-социализма.
Британская империя распадалась. Ее жемчужина, Индия, была мятежна и неспокойна, она жаждала «свободы в полночь». Ганди угрожал договориться о безопасном проходе японских войск через Индию, чтобы дать им возможность координировать свои действия с Гитлером в обмен на независимость Индии. Черчилль опасался японского вторжения в Индию. Даже в Соединенных Штатах Америки во многих кругах уже не было сочувствия к империи. В начале 1942 года в письме к британскому народу Life (в то время доминирующий американский журнал) предупредил: «Одна вещь, за которую мы точно не боремся, – это сохранение Британской империи».
Вооруженные силы западных демократий казались слабыми, неадекватно оснащенными и плохо руководимыми по сравнению с технологией, дисциплиной, подготовкой и храбростью немецких и японских военных гигантов. В Европе немецкие механизированные дивизии с их танками, бронетранспортерами и моторизованной пехотой просто растоптали и раздавили всяческое сопротивление. В Польше это и вовсе были танки против кавалерии. И немцы, и японцы сразу же установили превосходство в воздухе над любым полем боя, и японцы первыми поняли, что артиллерийские морские бои между кораблями ушли в прошлое и решающим фактором теперь являются авианосцы. Они также поняли, что базирующиеся на авианосцах самолеты могут потопить самые мощные и большие корабли. В конце 1941 года японская авиация потопила у берегов Сингапура гордость Королевского флота, линейный крейсер «Рипалс» и линкор «Принц Уэльский», потеряв лишь несколько торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков. Немецкие и японские стратеги также понимали огромное преимущество внезапности, брони и концентрации сил, и они казались современными, яркими и смелыми тактиками, в то время как союзники и русские выглядели как пожилые пораженцы, думающие только об обороне.
По обе стороны Атлантики было много пессимистов. Даже Черчилль признавал, что и при равном соотношении сил казалось, немцы всегда будут побеждать. К концу 1930-х годов Адольф Гитлер создал самую успешную экономику в Европе. Промышленное производство в Германии росло, а безработица почти исчезла. Это был ложный расцвет, но в то время мало кто это понимал. Гитлер уже привлекал союзников в Центральной Европе, таких как Венгрия, Румыния, а затем и Финляндия. Японцы, благодаря внезапным атакам и хирургически точным захватам, показывали себя изобретательным, жестоким и неумолимым врагом. Муссолини, казалось, реанимировал экономику Италии. Как силы свободы могли одержать победу?
На фоне всех этих мучений Соединенные Штаты выглядели забывчивыми и снисходительными к себе изоляционистами, и многие люди во всем мире считали, что американский народ слишком узколоб, слишком мягок и слаб, чтобы бороться. В 1937 году американская экономика снова обрушилась. В 1938 году безработица выросла с 14 % до более чем 19 %. Рабочие союзы United Auto Workers заставили General Motors прекратить работу с помощью сидячих забастовок, а полиция стреляла в рабочих, вооруженных только рогатками. 1 октября 1937 года, в день, который был назван «черным вторником», случилась паника на фондовых и товарных рынках. Инвестиционные банки были пойманы на больших андеррайтинговых позициях в облигациях Bethlehem Steel и выпуске привилегированных акций Pure Oil, и возникли разговоры о полном закрытии фондовой биржи.
По иронии судьбы, ровно через 50 лет, 19 октября 1987 года, нью-йоркский фондовый рынок снова потерпел крах.
Великий японский адмирал Исокору Ямамото, который учился в Гарварде и был военно-морским атташе посольства в Вашингтоне, округ Колумбия, заметил, что военно-морской флот США – это «клуб для игроков в гольф и бридж». Как они могли допустить, чтобы в Перл-Харборе их линкоры оказались беспомощно выстроены в ряд, словно сидящие утки? Он сомневался, что в открытом море их экипажи смогут грамотно сражаться. Ямамото высоко ценил промышленную мощь Соединенных Штатов, но ставил под сомнение качество американского профессионального офицерского корпуса. Японские планировщики сбрасывали со счетов любую угрозу со стороны подводных лодок, потому что «американцы по своей природе не приспособлены к физическому и умственному напряжению подводной войны».
Американская армия, стоявшая гарнизонами в Азии, тоже не пользовалась хорошей репутацией. Это была «старая армия», в которой были пони для игры в поло, долгие игры в гольф, дешевая домашняя прислуга, мелкое соперничество и интрижки в армейско-морском клубе. Джеймс Джонс в эпическом романе «Отсюда в вечность» описывает эту застойную среду. Во время вторжения на Филиппины американская армия оказалась несопоставима с закаленными в боях, хорошо обученными японцами. Американский командующий, генерал Дуглас Макартур, был красивым, властным мужчиной (вы могли бы называть его Мак – на свой страх и риск), и он тщательно создавал себе образ Великого Американского Героя.
О проекте
О подписке