3. На пути к войне

Вторую половину тридцатых годов я застал уже в отроческом возрасте и хорошо помню владевшие людьми в нашей стране стойкие антифашистские чувства и взгляды. О том, что фашисты, стоящие у власти в Германии и Италии, являются «поджигателями войны и злейшими врагами всех трудящихся», говорилось даже в цитировавшемся уже мною школьном учебнике истории СССР для младших и средних классов.

Помню, с каким братским участием следили мы за гражданской войной в Испании между республиканцами и мятежниками генерала Франко. На слуху у нас, школьников, были испанские города Гвадалахара, Уэска, Сарагоса и, конечно, столица Мадрид, где шли ожесточенные бои, и каждый знал испанский боевой лозунг-заклинание

«No passaran!» («Они не пройдут!») – фашисты не пройдут… Но «они» прошли – с военной помощью Гитлера и Муссолини. Хотя наши военные – летчики, танкисты, командиры-советники – тоже были посланы туда, на подмогу республиканцам. (Однако официально это почему– то не признавалось и говорилось об этом с многозначительным умолчанием, полушепотом.) Помню затем, с какой теплотой, сердечностью встречали мы, как героев, испанских детей, вывезенных нашими пароходами из Барселоны и Валенсии по Средиземному морю, какой заботой окружали их в наших пионерских лагерях, в детских домах.

Еще помню, как отец взял меня с собой в наш ленинградский Дом писателя на выступление немецкого певца-антифашиста Эрнста Буша, вырвавшегося, как было объявлено, из гитлеровских застенков. На сцене стоял широкоплечий мужественный человек в берете с поднятым на уровень головы сжатым кулаком и пел четким суровым баритоном свои зовущие на борьбу песни. До сих пор в памяти сохранились две строчки из припева к его знаменитой песне-маршу:

Ты войдешь в наш единый рабочий фронт,

Потому что рабочий ты сам!

Все тогда знали немецкие слова – «Рот фронт», «Роте фане»…

А потом запомнилось недоумение, даже растерянность на лицах взрослых людей, не позволявших себе сомневаться в правильности политики своих выдающихся руководителей во главе с великим товарищем Сталиным. И уклончивые взгляды, шепот между собой близких друзей, кратко, скрытно обсуждавших заключенные с Германией договоры.

Договоров было два: «Пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией», подписанный в Москве 23 августа 1939 года, и «Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией», заключенный 28 сентября 1939 года также в Москве всего через месяц и пять дней после пакта. Этот второй договор – «о дружбе» – впоследствии всячески замалчивался, даже отрицался, как будто бы вовсе не существовавший, тем более что там открыто речь шла и о новой «границе», возникшей между договаривающимися сторонами в результате военного раздела ими Польши. Раздел Польши был произведен после нападения на нее Гитлера, которое и вызвало неотвратимое начало Второй мировой войны. Таким образом, СССР сделался тогда прямым союзником фашистской Германии. Что и зафиксировал данный договор. Понятно, эту страницу истории властям хотелось изъять.

К моменту заключения первого договора – пакта – с СССР Гитлер уже присоединил к Германии Австрию, захватил Чехословакию, частично поделив ее с Польшей и Венгрией, оккупировал в Литве порт Клайпеду, ставшей сразу Мемелем. (Моему поколению с отрочества запомнились бывшие тогда в ходу термины «аншлюс» и «польский коридор», географические названия «Данциг», «Мемель», «Судеты».) Эти захваты были пока бескровными: Гитлер мотивировал свои требования подавляющим преобладанием там немецкого населения и достигал цели, применяя ультиматумы, шантаж, провокации, демагогию. Но и на этой начальной стадии его бандитские методы, агрессивность, наглость, размах действий, проявились со всей определенностью. Однако Англия и Франция вели по отношению к нему политику уступок, апофеозом которой стал так называемый Мюнхенский сговор.

В послевоенные уже годы мне не раз приходилось видеть кадры кинохроники (их показывают по ТВ и сейчас в подходящих случаях), запечатлевшие Невилла Чемберлена, премьер-министра Великобритании, только что прилетевшего из Мюнхена, где он и премьер-министр Франции Эдуард Даладье подписали в конце сентября 1938 года соглашение с Гитлером и Муссолини о расчленении Чехословакии. По требованию Гитлера Германии была отдана Судетская область. В тот же день, после заключения этого четырехстороннего соглашения, была еще подписана отдельная декларация Англии и Германии о взаимном ненападении, равносильная пакту. Спустившись по трапу самолета, Чемберлен картинно поднял руку с этим листком бумаги и торжественно произнес: «Я привез вам мир!» И всякий раз, глядя на эту модель английского джентльмена с аккуратно подстриженными усиками и безукоризненно одетого, думалось о том, что произошло в Европе ровно через год после Мюнхена…

Однако почему все-таки западные страны – Англия и Франция – пошли по пути «умиротворения» Гитлера и не решились на союз со Сталиным, чтобы вместе противостоять фашизму в Европе? Очевидно, при всем том, что и Англия и Франция к середине 30-х годов уже видели, что представляет собою Гитлер, он был для них все же, по сравнению со Сталиным, «свой негодяй». Из двух зол Запад отвергал – по своему расчету – наихудшее. И в этом раскладе нет никаких оснований отрицать, что тот же Чемберлен, «умиротворяя» Гитлера, хитроумно рассчитывал направить его агрессию, всю его злодейскую энергию, прежде всего на Восток, против СССР.

Два договорщика

Зная последующий ход истории, становилось также понятным, что у Гитлера, говоря советским партийным языком, было две последовательных программы действий – «минимум» и «максимум». Программа-минимум имела целью сведение счетов с Европой за Версаль, которым окончилась Первая мировая война. Да, Германия пролила много европейской крови, принесла странам континента неимоверные, казалось тогда, беды и страдания, утверждая свои экспансионистские амбиции. Но и Европа, победив, с лихвой отомстила ей.

В моей домашней библиотеке, собранной отцом, сохранился объемистый, крупноформатный том «Все страны» – политический, общественный и экономический справочник 1926 года, зафиксировавший мироустройство на тот момент. Из приложенных там карт, схем, таблиц и текстов действовавших тогда международных договоров и решений различных конференций меня особенно заинтересовал и поразил полный текст Версальского договора.

Версальский договор и предусмотренные по нему плебисциты существенно и болезненно сжали границы Германии. В территориальном ее обрубании приняли участие все страны-победители. Этот геополитический передел нанес нещадный удар по экономике Германии, усиленный еще наложенными на нее огромными репарациями в пользу победивших союзников. Специальный раздел Версальского договора посвящался разоружению Германии.

При всей очевидности вины кайзеровской Германии за развязывание и бесчеловечное ведение войны (с применением отравляющих газов) понесенное ею возмездие обрело едкий привкус мести. И при чтении текста Версальского договора, в названии которого имелось также слово «мирный», возникала мысль о том, что эти итоги Первой мировой войны уже были чреваты Второй, в них закладывалось последующее вожделенное стремление Германии к реваншу. Надобен был лишь приход вождя. И он, фюрер, пришел, став во главе фашистской партии, получившей тогда многозначительное для всех немцев прозвище «тевтоны». (То было название объединенного древнегерманского племени, которое в Тевтобургском лесу в I веке н. э. уничтожило вторгшиеся римские легионы и заставило самого римского императора Августа отказаться от покорения Германии.)

Действия Гитлера, при всей их изощренности, были понятны. Реванш в Европе был ему нужен не только ради реванша, хотя и он сам, и вся нация слишком хорошо запомнили Версальское торжество Антанты. Победы в Европе, над Европой должны были сплотить, вознести немецкую нацию, обкатать, опробовать в бою армию и флот, созданные в явное и демонстративное нарушение наложенных на Германию ограничений, должны были вселить в ее вермахт победный тевтонский дух, напоить славой и уверенностью в своей всесокрушающей силе и всемогуществе. И – подчинить Германии весь экономический потенциал Европы, что было не менее важно, чем воинский дух. Вот только когда становилось возможным от «программы-минимум» переходить к «максимуму».

А «максимум» был – «Drang nach Osten», натиск на Восток, завоевание жизненного пространства со славянскими рабами для Великой Германии, для «тысячелетнего Рейха», который закладывал, утверждал в истории именно он, Гитлер. И воплощал тем самым в действительность десятивековое стремление германцев…

Никакой Чемберлен не мог изменить эту последовательность осуществления захватнических вожделений немецкого фюрера.

Но чтобы успешно, наверняка выполнить свою «программу-минимум» в Западной Европе, Гитлеру было необходимо на этот период обеспечить полную безопасность Германии на Востоке, со стороны той самой России, на просторах которой предстояло затем привести в исполнение его «программу-максимум», главную часть и основную цель всего сатанинского проекта. Той России, которая до сих пор непримиримо относилась к фашизму, к фашистской Германии, к Гитлеру и уже несколько лет прилагала усилия для единения против него с Англией и Францией, а во время фашистского мятежа Франко в Испании, поддержанного Гитлером и Муссолини, оказала военную помощь республиканцам.

Гитлер умело вел свою игру. Его расчеты в это время были целенаправленно точны, дипломатические шаги, как явствует из результатов,      психологически продуманны и реализовывались весьма искусно и напористо. Инициатива договоров с СССР исходила лично от него и адресовалась лично Сталину. И как раз в тот момент, когда Англия и Франция прислали в Москву для продолжения давно тянувшихся переговоров делегацию, состоявшую из второстепенных лиц, не имевших решающих полномочий, и когда Сталин, понятно, был раздражен, уязвлен их маневрированием. А Гитлер еще ловко подбросил дезинформацию, что западные державы начали тайные консультации и переговоры с Германией. Сталин не проявил ни проницательности, ни дальновидности, ни выдержки. Прекращение переговоров между СССР и Англией-Францией последовало незамедлительно. Их место в советских дипломатических исканиях международной устойчивости сразу заняла Германия…

В шестидесятые годы в Советском Союзе (а на Западе гораздо раньше) настойчиво заговорили о том, что к пакту о ненападении имелись секретные протоколы, или соглашения о разграничении германо-советских геополитических интересов и прямых территориальных приобретений. Взявшийся за раскрытие правды о наших договорах с Гитлером и событиях того времени историк А. Некрич подвергся за свою небольшую книгу «1941, 22 июня» преследованиям и был вынужден покинуть страну. Книга его была изъята, причастные к ее изданию лица наказаны. Но мне вместе с моими друзьями удалось тогда, в 1965 году, ее достать и прочесть.

С тех пор начались поиски документов, подтверждающих эти тайные договоренности. Кое-что было найдено, по крайней мере, из косвенных, но неопровержимых доказательств. Однако и безо всяких бумажных улик весь действительный ход событий, происходивших после заключения пакта, достаточно убеждал в наличии тайного сговора (устного или письменного) между Гитлером и Сталиным, Германией и СССР относительно сфер влияния и дележа территорий².

Но Гитлер был не только инициатором пресловутого пакта, но и дирижером этих поворотных событий. Он торопил Сталина, настаивал, требовал принять Риббентропа в Москве для заключения этого договора в назначенное им, Гитлером, число – 23 августа. И 23 августа 1939 года пакт был подписан. А 1 сентября, уже через неделю, Гитлер, уверенный, что война на два фронта ему не угрожает, вторгся в Польшу.

Доведенные к тому моменту до крайнего накала отношения между Германией и Польшей (удовлетворившей по Версальскому договору все свои территориальные требования), были общеизвестны; отлично знал об этом и Сталин. Многие главы европейских государств, а также президент США и папа римский призывали эти враждующие страны немедленно сесть за стол переговоров. Заранее очевидно было и неизбежное следствие военного конфликта между ними. Но Гитлер шел напролом. Ему не нужно было «умиротворение», ему был нужен военный успех. Еще после Мюнхена он заявил, что у него «украли победу»… В ответ на германское вторжение Великобритания и Франция, согласно их договорам с Польшей о взаимопомощи, объявили 3 сентября 1939 года войну Германии. Вторая мировая война началась.

Вслед за вторжением в Польшу 1 сентября 1939 года войск германского вермахта, через семнадцать дней, когда ее неизбежный крах стал реальностью, с востока на территоррию Польши вошла Красная Армия, чтобы, как было сказано в заявлении Молотова, взять «под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Все области этих западных земель в ноябре того же года были официально присоединены к СССР и включены соответственно в Советскую Украину и Советскую Белоруссию.

Да, конечно, Польша, как страна, тогда распалась,      правительство улетело в Лондон (помню, как в наших газетах польского министра обороны маршала Рыдз-Смиглы называли Рыдз-Сбиглы, он бежал в Румынию). Да, население Западной Украины и Западной Белоруссии приветствовало Красную Армию, и вхождение этих земель в братские советские республики происходило как волеизъявление их жителей и было оформлено постановлением Верховного Совета СССР. Но распалась то Польша от совершенной против нее агрессии, под ударами армии Гитлера! И Советский Союз – если оценивать его действия на основе международного права – принял участие в расчленении суверенной страны. А то, что никаких боевых столкновений между частями вермахта и Красной Армии здесь не возникло, что войска обоюдопунктуально останавливались по достижении определенной разделительной линии, фактически доказывало имевшую место предварительную договоренность участников акции.

И еще одно обстоятельство. Красная Армия перешла границу Польши 17 сентября, когда уже началась Вторая мировая война, когда Англия и Франция объявили войну Германии. Таким образом, Советский Союз, Сталин, действуя согласованно с Германией, оказывался в тот момент на стороне Гитлера. А Гитлер поступал по классической бандитской методе: чтобы накрепко привязать к себе необходимого соучастника, без которого нельзя «пойти на дело», – его «берут в долю», «повязывают кровью»…

Как известно, Англия и Франция не оказали сражавшейся польской армии реальной военной помощи, Польша была разгромлена и оккупирована. Затем в Европе семь месяцев шла «странная война» – союзники не предпринимали против Германии активных боевых действий, что дало возможность Гитлеру окончательно подготовиться к своему ошеломительному блицкригу 1940 года. И в апреле-мае 1940 года немецкие войска оккупировали Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, а потом, через их территорию, в обход знаменитой оборонительной линии Мажино, вторглись в глубь Франции. Перед этим, в конце мая, под натиском немцев, бросив всю технику, эвакуировался из Дюнкерка на свои острова английский экспедиционный корпус. 14 июня германской армией был взят Париж, 22 июня (ровно за год до нападения фашистской Германии на СССР) Франция капитулировала. Гитлер прибыл в Париж и сфотографировался у Триумфальной арки. Затем, уже в апреле 1941 года, Германия захватила Грецию и Югославию. А Болгария еще в марте, как союзник Гитлера, сама дала согласие на ввод в страну немецких войск. Дивизии вермахта находились также в союзных Румынии и Финляндии…

А как в тот же период действовал Советский Союз, Сталин?

Почти одновременно с вводом Красной Армии в Польшу правительство СССР предложило Латвии, Литве и Эстонии заключить договоры о взаимопомощи. И такие договоры были немедленно – в начале октября 1939 года – подписаны. Ни одно из этих прибалтийских государств не сочло тогда возможным уклониться от предложения Советского Союза. По этим договорам в Латвии, Литве и Эстонии были тотчас размещены советские войска – в оперативно согласованных количествах и местах дислокации. Какое еще требовалось подтверждение имевшемуся геополитическому соглашению между Гитлером и Сталиным?!

Затем 30 ноября 1939 года Красная Армия вторглась в Финляндию. Война длилась четыре месяца, к СССР полностью отошел Карельский перешеек с городом Выборгом (Виппури), а граница, проходившая всего в двадцати пяти километрах от Ленинграда, была отодвинута на 150 километров.

Тем временем активно происходили коренные внутренние перемены в прибалтийских государствах, с которыми СССР заключил договоры о взаимопомощи и где разместил свои войска, создавая для себя «фронт безопасности». Там были переизбраны парламенты, вскоре объявившие в один и тот же день – 21 июля 1940 года – свои страны советскими социалистическими республиками. И, чуть погодя, «удовлетворяя просьбу литовского, латышского и эстонского народов», Верховный Совет СССР принял Литву (3 августа), Латвию (5 августа) и Эстонию (6 августа 1940 года) в состав СССР на правах союзных республик.

Наконец, тем же летом была возвращена СССР – мирным путем – Бессарабия, которая с 1918 года находилась под румынской оккупацией. Теперь как по команде Румыния без долгих споров вернула эту территорию, и в августе 1940 года в СССР была образована еще одна союзная республика – Молдавская ССР.

Хочу кое-что добавить о Прибалтике, о Латвии, с которой связана история моей семьи. После заключения с Советским Союзом договоров о взаимопомощи в этих государствах отнеслись к советским воинским частям вполне лояльно, в крупных городах (например, в Риге) даже приветственно – там уже устали от немецкого духа, местных авторитарных правительств, а многие люди, в том числе вполне состоятельные, считали себя социалистами, хотели либеральных перемен. Отрезвление наступило позже (довольно скоро), когда вслед за войсками туда втянулись органы советского НКВД и, опираясь на тамошних «пролетарских» активистов, взялись за проведение классовой политики. И в Сибирь потянулись эшелоны с «капиталистами», владевшими микрозаводиками, мастерскими, прочими подобными частными предприятиями, магазинами и собственными домами, в которых при аресте хозяев под видом обысков производилось все теми же активистами разграбление имущества.