В конных путешествиях кумыс – напиток неоценимый, сытный и бодрящий. Кожаный мешок (турсук) с кумысом, привязанный к седлу с той стороны, где на него не попадает яркий солнечный свет, обеспечит путника едой и питьем на несколько дней, а чем больше кумыс болтается в турсуке у седла, тем он лучше и вкуснее. Правда, нужно только привыкнуть к привкусу кожи и дыма, который появляется у кумыса от соприкосновения с невыделанной кожей турсука.

Айран – кислое молоко, размешанное с водой, – является единственной пищей для бедных киргизов, владеющих небольшим стадом; тем не менее его держат в любом, даже очень богатом доме в качестве напитка для прислуги, детей и женщин, на которых лежит весь груз домашних забот. Мужчины целыми днями сидят на корточках у входа в юрту и беседуют с соседями. Молодежь пасет стада в горах, нередко в нескольких километрах от аула, охраняя животных от нападения волков и других хищников. Пастухи передвигаются верхом, да и вообще киргиз обходиться без лошади не может и ходить пешком не любит. Рядом с юртой любого более-менее зажиточного киргиза всегда стоит конь, оседланный и привязанный к вбитому в землю колышку. Бедный коняга беспомощно переминается на месте, так как специальным образом прикрепленные к седлу поводья не дают ему ни лечь, ни нагнуться к траве.

Аулы, относящиеся к одному киргизскому роду, кочуют в пределах одной местности и совместными усилиями защищаются от нападений воров и разбойников. У каждого рода есть свой знак (тавро), выкованный из железа, с помощью которого на шкурах животных варварским способом выжигаются несводимые знаки. Эти тавро помогают в разрешении споров, возникающих из-за смешения стад на общих бескрайних пастбищах, а также позволяют опознать принадлежность украденного животного, обнаруженного где-нибудь на далеком ферганском рынке. Лошадь можно перекрасить, но выжженное тавро замаскировать невозможно.

Праздный образ жизни киргизских мужчин приводит к тому, что они непрерывно навещают друг друга и сплетничают. Новости в этих широчайших степях распространяются с той же скоростью, с какой у нас их разносит еврейская «башмачная почта». Киргиз, даже если он очень спешит по важному делу, при встрече с другим киргизом непременно остановится, и за несколько минут они обменяются всеми новостями из своих краев.

Киргизы вообще отличаются гостеприимством: я не помню случая, чтобы кто-нибудь из них отказал мне в ночлеге или хотя бы не напоил кумысом либо айраном, не имея возможности заколоть барана или козу. А способность киргизов хранить верность своему слову вошла в поговорку. Работая в местной администрации и рассматривая сотни споров, я неоднократно наблюдал, как дети или внуки возвращали долги своих отцов или дедов, взятые только под честное слово. Киргизы с особым пиететом чтут память предков. Помимо поминок во время похорон, которые всегда грозят наследникам разорением, самый старший представитель рода в годовщину смерти обязательно устраивает туй^[56], продолжающийся не менее трех дней и собирающий не только представителей данного рода, но и вообще всех желающих. А так как для киргиза расстояние не является препятствием, то он садится на коня, привязывает к седлу турсук с кумысом или айраном и едет 100–200 км, чтобы побеседовать с другими киргизами из разных краев, принять участие в байге или посмотреть на скачки.

Байга – это традиционное национальное развлечение киргизов; суть его в том, чтобы на скаку подхватить лежащую на земле тушу козла, умчаться с ней от других участников состязания и подальше от сидящих где-нибудь на пригорке на ковре судей, а затем неожиданно для всех прискакать галопом прямо к пригорку и бросить козла судьям к ногам. За проявленную ловкость победитель тут же награждается нарядным халатом, который он немедленно надевает на себя поверх одежды, чтобы все собравшиеся увидели, что именно он одержал победу, и разнесли эту весть по степи. Тем временем тушу козла подхватывает очередной наездник, шальная погоня по камням и рытвинам начинается вновь, и через мгновение уже другие участники вырывают козлиную тушу друг у друга.

Скачки у киргизов проводятся только на большие дистанции, обычно 40 км (5 таш^[57]). Как правило, их устраивают по случаю свадьбы, смерти или обрезания в очень зажиточных семьях, поскольку обходятся они недешево. В надлежащее время – чаще всего осенью, когда скакуны находятся в наилучшей форме, – устроители оповещают о предстоящих скачках всех представителей своего рода, а также родственников из тех родов, откуда были взяты жены или куда отданы дочери. В назначенный срок съезжаются все участники скачек с подготовленными лошадьми. Лошади эти невысокие, тощие, с обвязанными бечевкой ногами и хвостами. Сажают на них мальчиков 12–14 лет. В самый день скачек, в которых участвуют несколько десятков лошадей, их выводят на предназначенное для старта место, записывают, и забег начинается. На протяжении всего маршрута невдалеке друг от друга дежурят представители того киргизского рода, который устраивает байгу, а также тех родов, кто принимает участие в скачках; они следят за тем, чтобы кто-нибудь не присоединился к наездникам в пути или не заменил уставшую лошадь. Рядом со стартом установлена юрта, в которой сидят судьи и, попивая чай, ожидают возвращения ездоков. Длительность скачек никак не ограничивается, ибо часов ни у кого нет, да и пользоваться ими никто не умеет. Киргизы живут «по солнцу», а дневной распорядок регулируется ежедневными молитвами (намазами), предписанными религией. Около судейской юрты и дальше по дороге собираются толпы наездников, ожидающих скачки. Поодаль на окрестных холмах располагаются женщины из близлежащих и дальних аулов; они приходят пешком или приезжают с мужьями и братьями и, не смешиваясь с толпой, занимают места на возвышениях. Наконец доносятся крики, слышен конский топот, и вот появляется первый конь: копыта его заплетаются, он весь в крови, а на спине – едва живой мальчик-наездник. Очень часто этого коня тянут за поводья от уздечки два других наездника, что допускается правилами. Победитель получает первый приз – это 9 видов наград по 9 штук каждая. Итак: 9 халатов (один из золотой парчи, один из серебряной, один из бархата, три из сукна, три из шелка), 9 верблюдов, 9 лошадей, 9 коров и 45 овец. Лошади, занявшие второе и третье места, приносят своим хозяевам не 81 приз (9 по 9 равняется 81), а только 9 призов: по одному халату, верблюду, лошади, коню, волу или корове и 5 баранов. Владельцы следующих шести лошадей получают только по одному коню, верблюду или корове. Остальные не получают ничего.

Организация скачек и праздничного угощения в первую годовщину смерти отца нередко приводит к разорению наследников. Я знал одного киргиза из рода Чум-Багыш по имени Мирза-Паяс, человека весьма солидного, которому его отец Джаркен-Бай-датха (датха – «генерал») оставил 10 тыс. баранов, 200 лошадей, 60 верблюдов, 120 коров и т. д. После поминок, размах которых соответствовал высокому положению отца, сын остался гол, как турецкий святой.