– Никто, не принято как-то в Испании снимки тёщи с собой таскать! Так «Мерседес» и уехал с футбольного поля, с бантиком. Весь стадион зубами от злости скрипел! Зато на следующий матч половина болельщиков с собой фото всех родственников притащила – правда, зря. Спонсоры почему-то подумали, что второй раз такой прикол не прокатит!

– А я слышал, – «юрист» решил поддержать тему и блеснул информированностью, – что подобная история в Тбилиси была, в 1990 году, перед самым чемпионатом мира по футболу в Италии, Там, в рекламных целях решили «разыграть» на стадионе аж 10 штук «Fiat Tipo». В Грузии тоже, видимо, по примеру испанцев, решили сделать рекламный ход! Объявили, что у кого на стадионе, при себе есть фотография тёщи, тот получит машину. Никто, конечно, не ожидал победителя! И тут смотрят, как с трибун несётся какой-то лохматый мужик, орёт, и размахивает снимком. Все просто обалдели! Самое смешное – как оказалось, фото у него присутствовало абсолютно случайно – тёща померла 9 дней назад, и он носил её карточку для заказа на надгробный памятник.

– Смешно, – согласно хохотнул я, но потом снова нахмурился. – А в чём дело-то вообще? Я тут причём? Вы, вообще, кто? Из «Конторы Глубокого Бурения»*?

Осторожно! Содержание этой сноски является государственной тайной! После прочтения сжечь! Пепел съесть! Автор.

Контора глубокого бурения* Клуб «Голубой Бабуин», Клуб Гробовщиков Бонда, Казарма Губных Балалаечников, Клуб Городских Бродяг и т.д. – разг. название КГБ во времена СССР.

– О, нет, я к органам отношения не имею – скорее к финансам!

– Ну, хорошо, – я был рад вернуться к более интересной для меня теме. – Я так понял, что эти деньги мне?

– Пока нет, – наглый еврейчик хитро сощурился. – Надо бы сначала тест пройти.

– Какой ещё тест? – я удивился и, снова спросил про главное. – Вы, конкретнее не могли бы описать свою мотивацию и функции?

– Я – твой добрый «джин», – он резко перешёл на «ты», и закрыл портфель, лишив меня приятного зрелища. – Эту «мелочь» ты сможешь использовать, только если пройдёшь тест на Цай.

– Какой тест? – снова переспросил я.

– Попросту говоря, тест на везучесть.

Тут «юрист» огорошил меня окончательно, достав из того же «дипломата» десять колод качественных, пластиковых карт.

– Тест простой, – он распечатал колоды и принялся профессионально, как фокусник, месить их по очереди. Мешал очень долго и качественно – пальцы так и мелькали передо мной, сделав штук двадцать «бабочек»* и дриблов*, затем сложил размешанные колоды вместе в одну толстую стопку.

Бабочка, дрибл* способы размешивания игральных карт в казино.

– Тест такой. Вот, берёшь из этой пачки карту, и, не переворачивая, говоришь её цвет. Красная (черви и буби), или чёрная (пики и крести). Затем открываешь, и, если угадал – кладёшь направо. Если ошибся – налево.

– И всё? А в чём прикол?

– Это стандартный тест на везучесть – а что, какие-то проблемы?

– Да нет, просто не слышал никогда про такой тест. А деньги?

– Деньги получишь, если твоя везучесть подтвердится и справа будет больше 350 карт.

– А если – нет? Бить будете? – неуклюже пошутил я.

– Если я не ошибаюсь, то тебя бить бесполезно.

– Почему? – продолжал охреневать я, безуспешно пытаясь вникнуть в ситуацию.

– Потом скажу, – пообещал «джин», и показал на карты.

– Больше 350 карт – это что? – относительно быстро подсчитал я, – 60% удачи?

– Нет, всего-то – 58, – почему-то очень серьёзно ответил «джин».

Ну, что делать – ладошки чесались – денег хотелось всё сильнее. Ведь только с деньгами мужчина чувствует себя мужчиной, а женщина – человеком! Я, как любой бизнесмен с советским прошлым, во всём искал скрытый подвох или «кидалово». Но в этой странной ситуации было всё очень необычно, и на камуфлет* пока не похоже. В конце – концов, что я теряю? Ничего! А моё неуёмное любопытство было на пределе!

Камуфлет* При осадах крепостные минёры использовали подземные взрывы для разрушения подземных ходов, которые противник старался подвести под бастионы. Такие подземные контр-взрывы назывались камуфлеты. От франц. Camouflet. В переносном смысле камуфлет – неожиданная неприятность, подвох, неудача.

– А что, давайте, попробуем! – я снял первую карту и преувеличенно громко произнёс, – Чёрная!

Перевернул – и правда, «крести»!

– Неплохо, – подумал я. – Может, действительно, что-нибудь получится.

И уже более уверенно стал отгадывать цвет масти у остальных карт. Получалось, вроде бы, хорошо. Когда мы подсчитали результаты – тестирующий ошарашенно посмотрел на меня – 450 «правых» карт!

– Парень, дак у тебя 84% – это же четвёртый Цай! Я надеялся максимум на второй!

– Какой ещё Цай? – я ничего не понимал, но смотреть на его удивлённую еврейскую физиономию было почему-то приятно.

После повторного теста с 86% результатом, «финансист» задумался, а потом снова открыл дипломат с деньгами:

– Хорошо, вот, здесь десять «мультов» – отдашь через неделю.

– Во-первых: – мне десяти миллионов не хватит, – нагло заявил я. – А во вторых: – в чём кайф и мой цимес?* Что я могу сделать с ними за неделю?

Цимес* – десертное блюдо еврейской кухни. В переносном значении: «то, что надо», «самое то», «самый сок».

– Цимес – в полезном совете! – уверенно произнес благодетель, и покровительственно потрепал меня по плечу.

– Ну и какой будет Ваш драгоценный Совет? – ухмыльнулся я с большой долей иронии.

– Купи на них доллары и не позднее, чем завтра, – голос «юриста» был каким-то слишком подозрительно уверенным. – Послезавтра всё поймёшь, обещаю! Кстати, зови меня – «Игорь» или «Мастер».

– Бонд, – я неуверенно попробовал пошутить, – Джеймс Бонд.

– Вот мой телефон, – еврей шутку не поддержал и протянул мне визитку, где, кроме номера, была всего лишь одна строчка – «Игорь Вайсман. Мастер». – Набери меня через три дня. А «четвёрку» бить можно, только если ты – «пятёрка»!

– Какая «пятёрка»? …

– Сенсор с пятым Цаем…

– Ах, да, теперь, конечно, всё понятно! Спасибо… Мастер, – озадаченно произнёс я ему вслед, явно чувствуя себя идиотом.

«Идиот», кстати, в переводе с греческого, означает «идущий своим путём».

Наверное, у меня появился какой-то свой новый путь и, может, мне с ним по пути? Ничего, успокоил я себя – всё будет путём!

Глава 2.

Учителя только открывают двери – дальше вы идёте сами. Древняя китайская пословица.

17 августа 1998 года.

Конечно, нет ничего на свете проще, чем взять и осложнить себе жизнь, но, всё-таки, на завтра, выписавшись из больницы, я решил выполнить Драгоценный Совет, и для начала, купил себе новый крутой телефон. После чего, напрягши своих банковских друзей, обменял рубли из портфеля на баксы, причём, всю сумму – почти по семь-пятьдесят. Дороговато, конечно, но меня торопил совет «джина» – «купить не позднее сегодняшнего дня».

Честно говоря, я не поверил в него – слушая наших «гениальных» экономистов по телевизору, мне, как и многим дельцам в то время, казалось, что в нашей стране, богатой нефтью, лесом и рудами, курс доллара и так слишком завышен. (К сожалению, мы не учитывали безразмерные аппетиты наших вороватых правителей).

Ну, а с другой стороны, будучи в крови бизнесменом, я, «сидя» на чемоданчике с баксами, с нетерпением и трепетом ожидал результаты очередных торгов, Ха, наконец-то! Дождался! Телевизор извергался охренительными новостями! Сегодня, 17 августа 1998 года, этот мудак Кириенко – как потом оказалось, просто «мальчик для битья», объявил о техническом дефолте. Наступил так называемый «чёрный четверг», хотя это был и не четверг вовсе.

Через три дня, когда доллар вырывали из рук уже за двадцать один рубль, я позвонил Мастеру. И тут он опять он меня ошарашил, сказав только одно слово:

– Продавай.

– Как продавай? Он же только расти начал?! – возмутился я, но услышал в трубке отбой.

Мне уже было понятно, что Вайсман просто так шутить не будет – он явно был приближен к какой-то крутой информационной жиле. Поэтому я, запрыгнув в машину, заехал к нашему участковому Степанычу и загрузил его на переднее сиденье.

Степаныч, в своей милицейской форме, с капитанскими погонами и большим животом, весил больше ста двадцати килограмм, да и смотрелся солидно. Вообще-то я и сам был далеко не безобидным ботаником, у меня даже был дан по айкидо, но человек в форме, и с «волыной» на ремне, был в таких делах совсем не лишним. Я частенько использовал его в качестве бодигарда – зарплаты у стражей порядка были маленькие, а дома трое детей по лавкам.

Оставив силовую поддержку в милицейской форме у входа в Главпочтамт, я вошел в прохладный зал. Здесь, и ещё на Центральном рынке, постоянно тусовались пермские валютные перекупщики. Дело в том, что при покупке «баксов» особых проблем не было – мне помогли приятели, которые работали в банках. Сегодня же, при продаже долларов, от них было мало толку – в связи с кризисом ни один банк не работал.

– Привет, Толян! – Я поручкался с одним из самых крутых валютчиков, который неизменно околачивался возле окошка продажи валюты на Главпочтамте. – Что, не работает обменник?

– Не-а, – ухмыльнулся Толик, довольный как слон. – Дефолт! Банки ничего не меняют. Весь обмен здесь тока через меня. Что, Артурчик, ещё решил «бакинских» приобресть? Ты же на днях у всех в городе всё сгрёб, везунчик! У тебя, что, ещё рублики остались?

– А почём сегодня «бакс» идёт?

– Беру по 20, сдаю по 21 – ну, для тебя, сброшу 20 копеек, – покровительственно изрёк «валютный банкир».

– Спасибо, не надо 20 копеек. Скажи лучше, сколько сможешь «зелёных» принять?

– Да я всё возьму, не боись, Артурчик, доллар по двадцати одному улетает влёт! – легкомысленно заявил подпольный меняла. – Хоть десять тысяч!

– Не может быть! – искусственно удивился я, и презрительно хмыкнул.

– Вон, гляди, у меня очередь! – он махнул головой на семейную парочку очкастых интеллигентов, нетерпеливо мнущихся в другом конце зала.

– А побольше?

– Больше 10.000 баксов? Да ладно? – Сразу заволновался Толик. – Тысяч двадцать смогу принять прямо щас. Ну и ещё пятьдесят попозже – только за ними надо домой сгонять.

– А ещё больше? – Всего в заветном «дипломате» лежала нескромная сумма в миллион триста с мелочью американских рублей.       Понятно, что весь размер наличности я решил Толику не озвучивать, хотя знал его давно. Уж больно соблазнительной была цифра. – Ещё штук сто хотя бы.

– Мужикам звонить надо, – Толян уважительно посмотрел на меня.       – Ты же так можешь весь курс в городе уронить!

– Ронять не надо, это же никому не выгодно, – я дождался, чтобы Толик согласно кивнул, и завершил мысль. – Звони, но только тихонько, без фанатизма.

Через две минуты «валютная акула» уже звонила своим коллегам из «долларовой мафии», стоя в сторонке, чтобы я, не дай бог, не услышал интимных подробностей сделки. По его воодушевлению и горящим глазам, я понял, что Толик сегодня поднимется по-крупному. Ну, не жалко – у меня другие проблемы – мне сегодня надо было всё сдать, а это оказалось довольно непросто. Договорились встретиться через час здесь же, на Главпочтамте. Пока Толик собирал деньги, я решил пообедать. После обеда в армянском кафе мы, со Степанычем, заехали на почтамт и всё сделали без заморочек.

Если на почтамте всё произошло спокойно, без эксцессов – всё-таки там была и охрана, и камеры – на рынке всё могло быть гораздо сложнее, поэтому я сдал чемоданище с деньжищами в камеру хранения и, со своим секьюрити в образе Степаныча, отправился на Центральный рынок.

Пока я закрывал машину, мой капитан пошёл вперёд, а ко мне подскочил какой-то хлыщ из этих, которые из канадской компании. Этот поц вцепился в меня, как тузик в грелку:

– Мы дарим вам отличный швейцарский нож с девятью лезвиями, которые…, – на ходу захлёбывался продавец, уже предвкушая в кармане солидный бакшиш.

Я решил поразвлечься, потому как достали! Ножик взял, сунул в карман и тут же благодарно провозгласил:

– Спасибо, я принимаю Ваш подарок!

И пошёл дальше. «Канадец» засеменил рядом:

– Но подождите, подарок в том, что он продается в три раза дешевле, чем в магазинах, я не успел рассказать вам все условия, предлагаемые нашей канадской фирмой…

А я спокойно и юридически грамотно ему объясняю:

– Договор дарения – реальная сделка, заключенная в момент её исполнения. Вне зависимости от суммы, этот договор может быть заключен в устной форме, поскольку исполняется в момент заключения. Ваша фирма в Вашем лице сделала мне оферту, я её акцептовал и принял подарок. Право собственности на передаваемую по договору вещь, если о ином не договаривались, или иное не предусмотрено законом, переходит в момент фактической передачи вещи. То есть нож – уже моя собственность, мне больше ничего не надо ни от Вашей фирмы и ни от Вас лично. Я Вам очень благодарен. Ни о каких условиях договора не могло и речи идти, поскольку договор дарения не может быть заключен под условием, о чём прямо указано в гражданском кодексе.

– Если Вы считаете, что я незаконно отнял у Вас вещь, мы можем обратиться в милицию, – я показал рукой на подошедшего Степаныча. – И проследовав с представителем власти в ближайшее отделение, составить там заявление с указанием всех подробностей происшествия.

– Если же органы ничем Вам не помогут, – продолжил я познавательную лекцию, а незаметно ухмыляющийся Степаныч, с серьёзным лицом отрицательно помотал головой. – То Ваша фирма сможет обратиться в суд с иском ко мне об истребовании подарка обратно…

Растерянный поц открывал рот как рыба, вытащенная на берег, и мысленно уже прощался со своим замечательным товаром.

– Артур, – наконец не выдержал капитан милиции. – Если ты уже достаточно нарезвился, верни товарищу холодное оружие и пошли на толкучку. У меня времени – в обрез!

– «В обрез» – это интимное. Хорошо, что ты не еврей, Степаныч.

В самом центре пермского вещевого рынка, среди толп покупателей, как острова среди океана, гордо высились мощные Миха и Димон, презрительно оглядывая суетящихся и торопливо шарахающихся по торговым рядам человеков. На грудях у «валютных королей» скромно белели бумажки с международным знаком «$». Состав «королей» был строго регламентирован – всего шесть человек – они работали по трое через день. Посторонним валютчикам на этом рынке, естественно, появляться было совсем не надо – проще говоря, немножко опасно. Неподалёку муслякал огромную пачку денег Эдик по кличке «Лох». В общем, вся сегодняшняя бригада была в сборе.

Кличка у Эдика твёрдо прилипла к нему после известного случая с его женой. Эдик, бывший доцент по истории искусств, хотя и был конкретный подкаблучник, очень любил баб. Его любимая фразой была такая: «мужчины гуляют не из-за того, что кобели и сволочи, а потому, что все женщины ласковы и прекрасны!».

Но перед тем как гульнуть, он всегда снимал обручальное кольцо. Продолжалось это до тех пор, пока жене не надоели его похождения. Она, дождалась, когда муж пришёл домой в усмерть пьяный, после очередной пьянки-гулянки, причём с обручальным кольцом в кармане. Проконсультировавшись со специалистом, она, с помощью иголки и школьных чернил, сделала ему на ЭТОМ САМОМ МЕСТЕ татуировку в виде надписи: "лох".

Нет, не на том, о котором вы подумали, пошляки! На безымянном пальце правой руки, именно там, где должно быть обручальное кольцо. И теперь, если он снимал кольцо, все видели, кто он на самом деле. И поэтому Эдик кольцо снимать перестал, да и к «погонялу» постепенно привык.

Я неторопливо подошёл к Михе и Димону и «сделал книксен», поручкавшись с «зелёными королями».

– Ну что, Михалыч, как дела?

– О, привет, Артурчик, а я слышал – твой дом рухнул, а ты, типа, в больнице, немножко при смерти?

– Да нет, всё нормально, здоров, как видишь!

– Ну и отлично – если ты здоров – хорошо, если я – еще лучше! – громко пошутил Миха.

– Во, Артурчик, ты же у нас умный, – вмешался в беседу Димон, помахав газетой. – Помоги задачку решить: – "Сидит девушка. Вы не можете сесть на её место, даже если она встанет и уйдёт. Где она сидит?"

– Вот Миха думает, что она сидит на женской зоне.

– Да нет, Миха, это же старая советская загадка! – улыбнулся я. – Правильный ответ: «Она сидит у вас на коленях!».

– А, точно! Понял! – обрадовался Димон. – А ты, Миха, опять какую-то уркаганскую пургу несёшь – зона, зона!

– Ну ладно тебе со своими загадками, – сконфуженно отмахнулся Миха и перешёл к делу: – Какие проблемы, Артур? Если что, «зелёных» пока нет – всё сметают подчистую!

– Ну и хорошо, почём берёте? По 20?

– Да.

– Сколько сможете взять сегодня?

– Да всё возьмём! У тебя же не мильон баксов! – опрометчиво хохотнул Димон.

История повторялась. Через минуту, заметив, как я многозначительно молчу с серьёзным видом, разглядывая пролетающих птичек, до Михи стало что-то доходить, и он одёрнул без меры развеселившегося дружбана. Оба ошарашенно смотрели на меня.

– Что, правда, миллион? – припухли «короли рынка».

– Ну, не миллион, конечно, но много, где-то около пятисот тышь американских тугриков, – у меня, после сделки с Толиковой бригадой, оставалось чуть больше мульта долларов, но говорить я об этом на рынке, конечно, не стал.

– Эй, Эдик, иди сюда, – засуетился Димон. – Таможня даёт бабло!

Эдик, сразу же засунув деньги в кожаную сумочку на ремне, быстро подошёл к нам, – Привет, Артур! Как дела?

– Нормально, как у тебя, Нина здорова? – Лох был у рыночных валютчиков лидером – всё-таки высшее образование, и кандидатская по позднему Ренессансу. Несмотря на любовь к девочкам, Эдик жену боялся, ценил и, вообще, мог говорить про неё часами.

– Здорова, но у нас новая фича – теперь, как у неё паранойя просыпается, у меня в ящике комода пропадает приличное нижнее бельё, и остаются труселя и майки-алкоголички в таком вот виде, – он расстегнул рубашку и продемонстрировал заштопанную старую майку. – Типа, чтобы стеснялся к любовницам в таком виде ходить!

– Не думаю, чтобы тебя остановили эти «трусы верности», – откровенно хохотнул я.

– Как говорил наш завкафедрой: – жёны, увы, стареют, а студентки третьего курса – никогда! – Эдик мечтательно пошлёпал губами и вернулся на землю. – Что, Артурчик, баксы хочешь сдать? У тебя по 20 с половиной возьмём.

– Эдик, у него пол мульта! – вмешался Миха.

– Что, серьёзно? – удивился Эдик. – Какая-то конкретная инфа?

– Да нет, – я глянул на него почти честными глазами. – Просто решил магазинчик прикупить, небольшой такой, метров на тысячу. А там рубли надо.

– Ну ладно, сволочь, всё равно ведь не скажешь, но тогда только по 20, – недовольно пробурчал валютчик и повернулся к подельникам.       – Спрос на баксы большой – за неделю раскидаем. Сколько у нас «дерева» есть? Эй, господа бонисты*, давайте-ка отойдём для интимности.

Бонист* коллекционер бумажных денег, бонов.

Эдик отвёл своих коллег подальше, и они стали подсчитывать свою наличность и быстро кому-то названивать по сотовым. Минут через пятнадцать они вернулись, по дороге доцент Эдик отчитывал своих малокультурных коллег:

– Отвечая на деловой звонок, говорить "чё", "да" и "какого хрена" очень некультурно. В словаре интеллигентного человека есть нужное слово: "ВНЕМЛЮ".

– Артурчик, у тебя баксы где? – тупанул, как обычно, Димон.

– Может тебе, Дима, ещё и ключ от квартиры отдать, где девки лежат?

– Кстати, Артурчик, про девок я сто раз говорил жене, – вмешался Эдик. – Доцент, который спит с преподавательницами истории, английского и литературы, не бабник, а гуманитарий.

– А ты, Димон, заколебал уже своим тупизмом, – «где баксы, где баксы», – одёрнул Эдик товарища. – В общем, Артур, через час встречаемся в «стометровке», в «золотом» отделе. Заберём у тебя 450 кусков. Больше сегодня нету. Если только завтра.

– Нет, завтра не надо.

Эдик задумался и снова подозрительно посмотрел на меня.

– Ну, тогда только к Андрюше Кузицину, у Толика ведь уже был, – он вопросительно глянул на меня и ехидно ухмыльнулся, зараза. – Тебе же, всяко, больше надо – за пол мульта большой магазин не купить.

Андрей Кузицин сегодня был в Перми, пожалуй, самым крутым бизнесменом – бывший управляющий пермской товарной биржи, да ещё совладелец пермского «Лукойла». Денежки у него, конечно, водились.