Женя Нефедова
– Систер, здорово! Принимай тару, – запыхавшийся Максим ввалился в коридор, неся коробку с банками разного калибра. – На, тут мать тебе еще пояс из собачьей шерсти передала. Радикулит, что ли?
– Да поясницу тянет, – Юля поморщилась от тупой боли.
– Стопудово, остеохондроз. Сидишь в своем банке круглосуточно. Турник тебе прикрутить надо. Есть дай! – Макс сложил руки, как в молитве, и сделал жалобное лицо.
Только сейчас девушка заметила, что за спиной брата топчется молодой человек с коробкой капусты в руках.
– Да вы издеваетесь, – взвыла Юля.
– Все вопросы к маман. Это она у нас организатор семейного досуга, – захохотал Максим. – Кстати, это Данил. Его б тоже покормить.
Юля на мгновение засмотрелась на парня: «Неужели бывают такие синие глаза? А он очень даже… вполне себе такой».
– Вы тоже «танкист»? – обратилась девушка к новому знакомому. – Или «летчик»? Я просто не знаю, за какие виртуальные войска сейчас сражается мой брат.
– Нет, – засмеялся Данил. – Я просто снимаю квартиру рядом с Максом, на одной площадке.
– Тогда проходите за стол, сосед. Надеюсь, вы не против борща и голубцов?
Максим энергично работал ложкой, поедая привычно вкусный суп, а Данил весь обед вслух удивлялся, что такие хозяйственные девушки еще существуют на белом свете. После ухода парней Юля принялась за работу.
Сентябрь каждый год наполнял ее квартиру запахами. Здесь благоухали яблоки, которые она добавляла в острую аджику, сводили с ума печеные перцы и баклажаны, превращавшиеся в овощную икру, а сладкий аромат варенья и компотов заставлял чувствовать радость даже в самую ненастную погоду.
В Юлину однушку родителями и братом в диких количествах свозились дары огорода с ботвой и хвостиками, а вывозились банки с безумной вкуснятиной. Вот и сейчас она резала, натирала и постоянно помешивала, вспоминая синие глаза.
Даже на работе спина не давала долго спокойно сидеть на месте, и Юля постоянно ерзала на стуле, пытаясь принять удобное положение.
– Это ты точно по-женски застудилась, – донеслось авторитетное мнение оператора Светланы, сидевшей за соседним столом. – У меня бабушка знаешь, как лечила? Кладешь кирпич на конфорку, потом его в ведро, а сама – сверху. Сидишь, сериал смотришь и носки вяжешь пока кирпич не остынет.
– Мракобесие какое-то, – хохотнула Юля. – Пойду, отпрошусь у Марины Викторовны.
Свободный прием был сегодня только у какого-то Лосева. Девушка поежилась, предвкушая перспективу попасть на прием к гинекологу-мужчине, но терпеть уже не было сил. В кабинете ей сразу бросилась в глаза медсестра с бюстом, выпирающим из декольте розовой медицинской формы. На этом роскошном бюсте почти потерялся бейдж с именем «Айгуль». У нее были бесконечные ресницы, густо-накрашенные пухлые губы и неестественные брови, нарисованные, как у куклы. Напротив сидел доктор, лицо которого было закрыто маской по самые глаза.
Стоп! Только не это! Синие глаза…
Юля забормотала слова извинения и попятилась спиной к выходу.
– Подожди! – почти закричал Данил и потянулся к телефону. – Лариса Николаевна, могу я попросить о личной услуге?
Ожидая коллегу, доктор что-то писал, а «кукла» залезла в телефон играть разгадывать кроссворды.
– Автор строчки «Что же будет с родиной и с нами?», шесть букв. Ну-ка, Е-С-Е-Н-И-Н. Подходит.
– Шевчук! – синхронно воскликнули Данил и Юля, которая тут же уловила восхищенный взгляд врача.
В этот момент в кабинет вплыла Лариса Николаевна и скомандовала: «Ну-с, голубушка, прошу на трон!»
– Позвольте, сколько же вам лет, милое создание?
– Двадцать пять, – опустила глаза Юля.
– Данил Александрович, предупреждать же надо! Вы в своем уме? Я же чуть в атаку с зеркалом не ринулась.
– Я… я не знал, – молодой доктор начал краснеть и заикаться.
– По нашей части вроде порядок. Через пару дней наступит следующая фаза цикла и спина отпустит. Но мой вам совет: с мужиками не затягивайте, – женщина подмигнула Юле. – Вот на таких жениться надо, а не на…
Лариса Николаевна обменялась с Айгуль презрительными взглядами и удалилась.
Как всегда, в конце рабочего дня Юля перебирала бумаги и мечтала скорее оказаться дома, под одеялом. Вдруг ее мечты прервались глухим стуком о рабочий стол.
– Мама всегда учила, что нужно возвращать банки, – улыбаясь, сказал синеглазый парень. – Помидоры, кстати, были просто шикарные!
Улица, казалось, сегодня по-особенному приятно шумела и была радостно-яркой. По тротуарам бежали цветные зонты и куртки, раскрашивая собой пасмурный осенний вечер. Девушка в зеленом шарфе осторожно ступала по усыпанной мокрой листвой дорожке, не чувствуя недавней усталости. Рядом с ней шел парень и нервно болтал пакетом с банкой. Изредка, будто случайно, он касался руки своей спутницы. Перед знакомым ему домом она вдруг взяла его за руку, и, не говоря друг другу ни слова, они вместе зашли в подъезд.
– Макс, открывай скорей! Сколько можно стучать? Я сейчас уроню же, – сестра еле держала тяжеленные пакеты с волшебными баночками.
– Иду! О, ничего себе! Как ты все это дотащила? У тебя же радикулит. Или почки. Что там у тебя?
– У меня все хорошо! Даже слишком! Ты просто не представляешь, насколько! – Юля не могла скрыть улыбку, застывшую на ее лице со вчерашнего вечера.
– Я вижу, сестренка. И безумно этому рад. Посмотри, не слишком тесный пиджак? – Максим вертелся у зеркала, надувая и втягивая живот.
– В самый раз, красавчик! Куда наряжаешься?
– На, посмотри сама, – Макс протянул сестре синий конверт. – Данил принес сегодня утром.
Юля открыла конверт и достала тисненую карточку:
«Максим, приглашаем Вас на церемонию нашего бракосочетания, которая состоится… Данил и Айгуль».
Irina Caby
Стою, дура дурой, в купальнике цвета опавшей листвы, со спичками в руках около театра. Продрогла до костей, все-таки уже сентябрь. Очень хочется курить. На голове венок из синтетических листьев. Я типа девочка-осень. И это типа мой первый рабочий день в фирме «Cюрприз».
А я, между прочим, человек с двумя высшими образованиями! Ну почти с двумя. Юридический на третьем курсе был успешно оставлен ради театрального. Устроилась на эту работу по великому блату. Да, такова правда жизни.
Меня заказала сама хозяйка этого суперзаведения. Пришла эта богиня шоу-бизнеса на мой отчетный спектакль «Горе от ума», посмотрела, пошепталась с ректором, ослепила всех своими бриллиантами в не-знаю-сколько карат, подсластила все это голливудской улыбкой и удалилась.
После спектакля ректор со словами восхищения в адрес юного дарования (дарование – это я) сунул мне визитку.
– Это твоя путевка в большое и дорогое театральное будущее. Сзади не номер телефона, а зарплата. Не в год, а в месяц, между прочим.
– И кого я должна убить за такие деньги?
– Типун тебе на язык!
– Если убивать никого не надо, то придется играть голой. Больше я не знаю случая, чтобы актеру платили такие деньжищи. О, надо в паспорт посмотреть. Может быть, моя фамилия уже не Кукушкина, а Джоли?
Вот так я и стала блатной заказной девочкой, отрекомендованной самим ректором в светлое безбедное актерское будущее.
– Эй, Осень! Заканчивай играть в поджигателя! Всех собирают в зале для вводного инструктажа. Я пошуршала ко входу по засыпанному опавшими листьями асфальту.
Господи, чем бы прикрыться? Хотя не знаю, кому сейчас хуже: мне в купальнике или вон тому, в скафандре, с кораблем в руках. Режиссер в шарфе а-ля Шерлок и в кепке а-ля Ватсон с энтузиазмом начал вещать:
– Завтра, коллеги, мы выступаем у очень важного человека.
Кто бы сомневался!
– Этот очень важный человек отмечает свой развод.
Вот так поворот событий. Хорошо, что не похороны.
– Бывшая жена этого очень важного человека пригласила на праздник группу ДДТ.
Красиво разводятся. Но лучше бы Леди Гагу.
– А что, и шампанское с устрицами будут?
– Кукушкина, не переживай, голодной не останешься.
Хотелось бы верить.
– Шевчук будет исполнять песню «Что такое осень». В нашу задачу входит точно и красиво инсценировать слова. С юмором, жизнерадостно, квалифицированно.
От неожиданности спички из моих рук брякнулись на пол и рассыпались по старому паркету.
– Кукушкина, реквизит не теряем! – режиссер гаркнул так, будто у меня не спички, а купальник упал.
И началась театральная вакханалия. По-другому это не назовешь. Заиграла фонограмма. На первых словах «что такое осень – это небо, плачущее небо под ногами» на сцену в голубом балдахине-накидке выплыл Вася Галкин. В гриме грустного мима. На словах «под ногами» Васек неожиданно рухнул на пол, раскинув в стороны свои конечности. Так он, значит, «играет» плачущее небо! От неожиданности я снова выронила спички.
– Кукушкина! У тебя что, в руках мухи трапезничают?! – гаркнул Шерлок-Ватсон, – Галкин, падай потише! А то, не ровен час, сделаешь дырку в полу!
«В лужах разлетаются птицы с облаками» – хрипели колонки голосом Шевчука, а по сцене носилась толпа актеров в черных костюмах и махала руками, изображая испуганных ворон.
«Осень я давно с тобою не был…»
– Кукушкина, брось ты эти спички! Твой выход. Плыви по сцене, как жар-птица с томным взглядом. Грудь не прячь. Это не утренник в детском саду, пусть все видят красоту нашей осени! Ты можешь красивее плыть? Попу назад, грудь вперед, глаза в небо. Да не в то небо, которое под ногами!
Боже, это все наяву со мной происходит? Ущипните меня кто-нибудь для осознания, что все это – не сон. Пока я рассуждала о смысле жизни, на сцене продолжало твориться что-то неимоверное. Актер в скафандре из последних сил тужился, чтобы правдоподобно изобразить, как он несется прочь от земли, перепрыгивая через других актеров, которые прикинулись кто камнями, кто – верностью над чернеющей Невою.
– Кукушкина! Жги!
– Чего?
– Корабль жги! Да не по-настоящему! – орал режиссер, как слабоумный, – по настоящему завтра! У нас всего один корабль. Имитируй. И улыбайся. Зазывно, красиво, а не скалься. И грудь не закрывай!
– А как же я спички буду зажигать? Тут или грудь или спички, – пыталась я донести здравость моих рассуждений до режиссера-Шерлока.
– Ты актриса! Вот и делай, что тебе говорят. Прояви фантазию и ловкость.
Наконец, репетиция закончилась. Я посмотрела в конвертик, который мне вручили перед уходом. Ого! И это только за репетицию?! Да за такие деньжищи я точно смогу и грудь вперед, и спичкой чиркнуть, и спалить целую эскадру, если понадобится!
Что, в принципе, я и сделала на самом торжестве. Все шло гладко, как на репетиции. Правда, антураж был не бутафорский. На столах у гостей омары с шампанским (устрицы, оказывается, уже не в моде). Шевчук с его группой – настоящие, не поддельные, и пели они без фонограммы. Я, как полагается настоящей русской осени, носилась по сцене очень бодро. Грудь вперед, попа назад, глаза в небо. Так как прощание с женатой жизнью происходило под открытым осенним небом, а из одежды на мне были только купальник и синтетический венок, то осень, в смысле я, покрылась мелкими противными пупырышками.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке