Если великое государство могучего Махмуда не имело силы справиться с турецкими разбойниками, то мелкие государства Персии и Ирака, половина которых уже сделалась легкой добычей Махмуда, вовсе не были в состоянии сопротивляться набегам дикой турецкой конницы. Настолько велико было разложение Ирака и Персии Бундов, что даже в виду такой неминуемой опасности не было сделано попытки сплотить воедино силы этих областей для совместной защиты. Напротив того, с тех пор как Бунды Персии, так же как и в Багдаде и Басре, вследствие их никогда не кончающихся семейных раздоров и войн с домом Газневидов все более и более ослабевали, беспрерывный разлад царил не только между султанами и эмирами, но даже можно сказать, что враждовали друг с другом все военачальники, владевшие какой-нибудь крепостью, вожди курдов или шейхи бедуинов. А чтобы дорисовать и без того ужасную картину, по всей Мидии и по ту сторону Тигра толпы тузов неслись без удержу, разбойничая и убивая, причем они часто не щадили даже ни детей, ни женщин. Кроме разрывающих сердце повествование историков, имеется еще описание областей ислама того времени, принадлежащее перу известного поэта и путешественника Насери Хосрау, который побывал в 437–444 (1045–1052) гг. в большей части Средней Азии. Путь его лежал из Мерва через Серахс, Нишапур, Рей, Хамадан, Казвин, Тебриз, Эрзерум; Мейяфарикин, Амид (Диярбекир), Харран, Халеб, Хаму, Триполи в Сирии, Бейрут, Тир, Акку, Цезарею и Рамлу в Иерусалим, оттуда через Аскалон в Каир, потом через Суэц в Медину и Мекку для доведения до конца предпринятого паломничества. Когда поэт исполнил эту религиозную обязанность – побывал в Мекке, – он снова отправился в Каир. Затем, после годового пребывания здесь, поднялся вверх по Нилу в Ассуан, оттуда направился через пустыню в Айзаб, на берег Красного моря, и морем в Джедду и еще раз в Мекку, и потом, по весьма опасной дороге через Таиф и ненадежную, вследствие рыскающих по ней бедуинов, пустыню к карматам в Лахсу. После того вторично через пустыню в Басру, а оттуда через Казерун, Исфахан и всю персидскую соляную степь в Табес, Серахс и Балх, где, наконец, наш путешественник, после семилетнего странствования и всяких лишений, впервые опять отдохнул. И вот на всем этом пути Насери Хосрау, по собственным его словам, видел только в четырех местах порядок и исправное правосудие: в Деште^[57], при управлении Лешкер-хана, в Дейлеме, при эмире аль-умара Джестан ибн Ибрахиме, в Египте при Мустансире и в Табесе при эмире Абуль Хасане Киликии. Что Египет, несмотря на раздоры, происходившие перед тем при Хакиме, пользовался до 450 (1058) г. спокойствием и благосостоянием, имеются, кроме сведений, сообщаемых Насери, и другие еще сообщения. Остальные же названные три местности представляют собой, как мы видим, крохотные области в горных странах или же в пустыне, и вследствие этого своего благоприятного местоположения они были избавлены от нашествия Бундов, тузов и сельджуков. Но тот же Насери Хосрау в 444 (1052) г., когда Тогриль и Чакыр-бек более десяти лет уже владели беспрекословно Хорасаном, жалуется на ненадежность и небезопасность дорог в этой области^[58]. Город Басра, так же как и другие города, путешественник наш нашел по большей части в развалинах, хотя бесподобное местоположение этого первого порта Востока и тогда уже упрочивало ему оживленную торговлю. И Мекка, уже вследствие войны с карматами бывшая тоже в довольно плачевном состоянии, к тому же как раз еще вынесшая голод, не имела в 442 (1050) г. более 2500 человек мужского населения, и здания ее носили также следы явного разрушения. Если здесь, в заколдованном кругу, карматами и бедуинами почти неприступно отделенной от остального мира Аравии – в дела которой даже и египетские халифы едва еще дерзали вмешиваться – не могло быть пока и речи об улучшении вещей, то тем более в Ираке и в Персии предстояла истинно геркулесова работа тому, кто вздумал бы положить конец тамошней злосчастной путанице. Нельзя отнять у братьев Тогриль и Чакыр-беков ту их заслугу, что они, эти пять лет тому назад лишь неизвестные предводители небольшой горсточки кочующих, не имеющих родины турок, сумели сделать столь разумное употребление из неслыханного счастья и из удач, выпавших им на долю с 431 (1040) г., чего нельзя было ожидать от людей их происхождения и их прошлого. Они удивительно скоро поняли, что суть дела теперь не в том, чтобы жечь, грабить и убивать, а в том, чтобы из всех этих ужасов опустошения создать нечто новое. Уже очень рано оба брата, постольку, поскольку это не противоречило личным их интересам, старались не только строго сдерживать разнузданность собственных солдат, но и надевать узду и на предшественников своих – тузов. Правда, вначале в большинстве областей всего этого не делалось, так как еще не считалось нужным, ввиду того, что в особенности Тогриль-бек не был одержим сентиментальными наклонностями; походы сельджуков, охватившие теперь с величайшей быстротой всю переднюю часть Азии, в течение ближайших 20 лет даже еще увеличили значительные страдания несчастного населения. Когда же наконец был введен в некотором роде порядок и под управлением двух могучих султанов исламские владения от Хорезма и до Малой Азии вздохнули свободнее, семейные распри, проявившие свое гибельное влияние в этой новой династии, привели к раздроблению на мелкие государства только что сплоченное воедино могучее исламское царство. Прежние беды и горе возобновились, пока вторая волна великого переселения народов не довершила окончательно и навсегда разгром ислама Передней Азии.

После того как Тогриль и Чакыр-бек взяли верх над единственным государством, представлявшим в то время между Оксусом и Евфратом настоящую силу, является вполне естественным, что дальнейшие удачи их зависели исключительно от собственной энергии. Средств расширить свои завоевания в ту или другую сторону, почти по желанию, было у них вдоволь; надежда на войну и добычу должна была, чуть ли не ежедневно, привлекать к ним новые толпы турецких племен, которые переправлялись через Оксус, и без того уже направляясь на запад. Мы не ошибемся, если скажем, что несколько тысяч человек, во главе которых братья Тогриль и Чакыр-бек вступили в 426 (1035) г. в Хорасан, увеличились в 431 (1040) г. более чем в десять раз.

Во всяком случае, обширные их завоевания в ближайшие 20 лет заставляют предположить у них весьма значительные военные силы, и масса турок, которую мы встречаем вскоре затем в Азербайджане, в Месопотамии и в Малой Азии, оправдывает, даже если допустить необычайно быстрое размножение, высказанное нами еще раньше мнение, что тут мы имеем дело уже с настоящим переселением народов. Сделаем вкратце перечень всем удачам и победам двух братьев, которым столь сильно благоприятствовали обстоятельства. Уже в 433 (1041) г. у Зиярида Ануширвана, повелителя Джурджана и Табаристана, была отнята ими часть его владений, и сам он, для сохранения остатка своих земель, вынужден признать над собой сюзеренство Тогриль-бека, между тем как одновременно Чакыр-бек овладел городом и округом Балха. В 437 (1045) г. оба брата вместе отняли у незаконного владетеля Хорезм, и Тогриль осадил еще в том же году Рей, откуда он и его брат Ибрахим Яннал проникли далее в Хамадан и Исфахан. Последние Бунды, для дейлемитов, для которых теперь, по отношению к туркам, речь шла уже чисто о существовании, дрались храбро; в 439 (1047) г. был заключен мирный договор с властителем Бирмана под условием признания им сюзеренства сельджуков, и только в начале 443 (1051) г. после храброй защиты, наконец вынужденный к тому голодом, сдался и Исфахан.

В названных областях действовали исключительно Тогриль и Яннал, а Чакыр-бек остался в Хорасане, в завоевании которого и укреплении в нем; ему помогал сын его Альп Арслан. Оба они выполнили свою задачу более миролюбиво и согласно, чем два брата Чакыра на западе. Ибрахим Яннал, который предшествовал всюду Тогриль-беку, пробивая ему путь, предпринял уже в 440 (1048) г. победный набег в византийскую Армению. Опьяненный своею удачею, он стал прямо сопротивляться брату, когда последний хотел было взять себе некоторые части занятой его войсками Мидии. Дело дошло до открытого боя, в котором Ибрахим был разбит (441 = 1049/50 г.) и должен был сдаться, после чего между братьями произошло официальное примирение. Но эти события были все же дурным предзнаменованием для дальнейшего развития отношений между различными членами этой семьи, мир и согласие которых могли бы одни надолго упрочить сделанные завоевания. Затем, в течение ближайших годов, сражались большей частью в Фарсе и Хузистане, где Буид, багдадский эмир аль-умара Хосрау Фируз, прозванный аль-Мелик ар-Рахим («сострадательный король»), защищался с величайшим упорством и, много раз изгнанный, возвращался до 447 (1055) г. все с новыми силами. Тогриль-бек, которому это наконец надоело, решил иным образом окончить дело. В 446 (1054) г. он отправился в Азербайджан, подчинил себе местных мелких князей, проник глубоко в византийскую область и, обезопасив себе таким образом фланг, в 447 (1055) г. направился прямо на Багдад, чтобы отнять у Мелика Рахима главную его опору, после падения которой Хузистан и Персия, конечно, не могли бы уже продержаться. Благоприятствующим обстоятельством для достижения его цели явилось следующее: вражда, существовавшая между министром халифа Кайма и предводителем войск Мелика Рахима аль-Басасирием, постоянные распри суннитов с шиитами в Багдаде и, наконец, нескончаемые набеги арабских бедуинских князей Ирака, доходившие чуть ли не до самых ворот столицы, для отпора которых ежеминутно требовались имевшиеся в распоряжении Басасирия военные силы.

На халифа падает подозрение, что он сам призвал правоверного турецкого султана, чтобы, по крайней мере, избавиться от еретика Бунда; верно это подозрение или нет, но нам уже известно, что в указанном году Тогриль-бек действительно положил конец царствованию Мелик-Рахима. Сам Мелик был вскоре, вопреки данному ему обещанию, лишен свободы и так и умер в 450 (1058) г. в плену. Еще за десять лет до того, в 440 (1048) г. умер государь Кирмана и после смерти его принадлежавшие ему области были, само собой разумеется, тоже захвачены сельджуками. После того несколько младших членов из дома Бундов снова пытаются играть роль, что им, однако, не удается. Последний из них, о котором сохранились сведения, некий Кей-Хосрау жил в 487 (1094) г. в небольшом персидском местечке, которое султаны отдали ему в собственность. Таким образом угасла династия Бундов, искупив в некотором роде значительные свои ошибки и недостатки храбрым сопротивлением против восставшего на нее с разных сторон враждебного превосходства сил.

От сельджуков, принявших наследство Бундов без предшествующего исторического опыта, нельзя было и ожидать, чтобы судьба дейлемитских их противников послужила им уроком. Напротив того, они сразу устроили семейные свои отношения по образцу Бундов: в то время когда в конце 448 и в начале 449 (1056) г. Тогриль-бек подчинил себе Месопотамию, особенно Мосул, и частию сам, частик) через своих военачальников дал необходимую для них встрепку арабским мелким князьям и Басасирию, искавшему у них убежища, Ибрахиму Янналу показалось, что его снова обошли. Передают, будто бы измаильтянское влияние и тайные послы Басасирия много способствовали усилению его недовольства Тогриль-беком и подкрепили его в его мечте о возможности вступить ему самому на султанский престол. Так или иначе, но он внезапно, со своими приверженцами, в 450 (1058) г., в то время, когда еще шла битва в Месопотамии, бросил без позволения брата войско его и отправился в Мидию, где находились лично ему преданные военные отряды, и вместе с этим переманил к себе также и большую часть войска Тогриля.