– Вы только об этом никому ни словом, а то слухи и так ходят по садоводству, а слухи нехорошие и странные. Речь идёт о бабе Лире. Насколько вам известно, она слывёт знахаркой и травницей. В дом к себе никого не пускает, не водит. Её дом – единственный старый, сохранившийся с тех времён. С виду он выглядит, как многие дома здешних престарелых дачников. Но вы приглядитесь повнимательнее – и увидите его вековой возраст! А то и двухвековой!

Лира не так проста. На самом деле она не просто травки на своей полянке собирает, а занимается вещами пострашнее. Сложилось тогда, что я был молодой, тоже любил и на охоту ходить, и по грибы-по ягоды. Забрёл в эти леса, заблудился, смотрю – поляна какая. Я думаю – вышел я к деревне Модуин, ведь эта деревня тоже старая, испокон веков тут стояла. Но Модуин-то деревня обитаемая, там постоянно кто-то живёт, куры, овцы, сельские хозяйства всякие. Дачи-то, что здесь, всего лишь лет десять-пятнадцать назад появились!

Но отвлёкся я. Иду, смотрю – поляна. А уже вечереет. На поляне дома. Приглядываюсь – на Модуин вроде не похоже. Тут из одного из домов выходит бабулька. А надо сказать, тридцать лет назад Лира уже была седой бабулькой! Мне в ту пору было самому лет тридцать, ну, я смотрю, старуха какая-то. А она, старуха эта, возьми, да и пригласи меня к себе заночевать. Я с ней разговорился, понял, что отклонился от Модуина, Модуин километрах в трёх-четырёх к северо-востоку, во-о-он там. Да вы и сами видали, вчера утром автобус вас туда привёз. Я хотел, было, отказаться, думаю – раз километра три – то за полчаса всего дойду до Модуина, там и гостевой дом есть, где заночевать. А Лира говорит – "Нет уж, милок, уже поздно, ты заночуй, и я тебе буду благодарна". То есть намекала, что типа ей тут страшно в такую ночь. А что за ночь – спрашиваю. Она говорит – тревожная ночь, полнолуние, а она тут одна, все дела.

Ну, я плечами пожал, и зашёл. Молод был, глуп. Мне бы бежать оттудова! Лира меня чайком с травками попотчевала, да положила меня почивать на верхний этаж, сама ушла куда-то. Я заснул как ни в чём не бывало – умаялся за день, пока ходил, грибы собирал, плутал.

И тут вдруг посреди ночи будит меня кто-то! Ох, дальше страсти такие пошли, вы не поверите, девочки. Открыл я глаза – и увидал, как на меня в упор сова смотрит! А ведь я, когда вошёл в дом к Лире, увидел чучело этой совы у неё на стуле. Ещё спросить хотел её, что за таксидермист талантливый такое чучело ладное сделал, и ещё так удачно на спинку стула посадил. И вдруг это чучело – в моей горнице, на втором этаже, и смотрит на меня!

И, прежде чем успел я опомниться, сова вдруг человеческим голосом ко мне обращается! Ух, и натерпелся я тогда страху! Сова эта мне сказала насмешливенько так: «Зря ты сюда пришёл, добрый молодец, бежать надо было, а уже поздно».

Оказалось – то только начало было, дальше – пуще! Я глаза протёр, думаю – чудится мне всё, снится. Решил по дому пройтись, хозяйку поискать, поспрошать про сову ейную. Спустился я вниз, на первый этаж, и вдруг вижу – Лира там стоит, перед ней огроменный котёл, от котла дым столбом валит! Лира какие-то травы в котёл этот кидает, и чудеса там – кинула одну травку – дым серый, вторую – он сразу зелёный… Третью травку кинула – в дыму том звери всякие стали появляться. Волки зубастые, козлы рогастые…

Лира тогда обернулась ко мне, ласково на меня посмотрела, я оторопел. Передо мной не старуха была, а дева молодая! И краси-и-ивая – спасу нет! И говорит она мне, что мол нарочно меня пригласила, чтобы показать, кто она такая. Что она травы пособирала, чтобы меня зачаровать, а себя подготовить к шабашу. "Я тебя, – говорит, – на шабаш со мной возьму. В качестве моего раба. Выживешь – в лес вернёшься сюда обратно. Не выживешь – значит, не выживешь". Тут я потерял совсем разум. И страшно, и боязно, и любопытно, и радостно. Радостно – это от того что уж больно красавица передо мной была. Точёная фигура, губки алые, а ножки… ах, ножки-то, ножки! Я думал – я заплачу. А вокруг книги какие-то мудрёные, метла стоит, шар хрустальный даже… Натуральная ведьма! Я в тот момент много мыслей передумал лихорадочно, и всё в один присест. Думаю – и бежать надо, и с ведьмой на шабаш тоже хочу, и смерти боюсь, и в объятиях такой ведьмы-то и умереть не жалко!

Вдруг ведьма-то эта ка-а-а-ак закричит! Как птица хищная, как коршуница, которая в сердце когтями впиявляивается! Вокруг всё поплыло, дом словно накренился. Вместо стены и части потолка образовался кусок неба. Девица эта силой недюжинной схватила меня, уселась на метлу и полетела! Вот тогда я отрубился.

А когда пришёл в себя, думал сначала с облегчением – снится мне всё это. Но нет, было ещё хуже! Я увидел нескольких девиц. Ведьмы. Трое или четверо. Они колдовали, вокруг был лес, и простирался лес на много миль во все стороны. Над ними зияла луна. Вокруг – деревья сухие и страшные. Я понял, что на горе мы находимся. На Лысой Горе! Лежал я сам на большом камне-валуне, вроде не связанный, а пошевелиться никак не мог. Ведьмы эти колдовали рядом, в котле что-то всё варили. Одна из них с ножа капли крови чьи-то в это зелье кидала… не мою кровь, нет, я же потом у себя никаких ран и не видел. Но потом случилось самое страшное. Подходит ко мне одна из ведьм, с ножом, заносит нож над грудью.

Тут вспомнил я, что помолиться в таких случаях нужно. Молитва якобы нечистую силу отгоняет. Никогда я не был религиозным, особенно тогда по молодости. Но вот припёрло меня к стенке. И я зашептал все молитвы, какие знал…

Тут вдруг всё заволокло светом, большая такая вспышка была. И я снова вырубился.

А потом проснулся – утро! Я лежал в горнице на втором этаже дома бабы Лиры. Никакой совы. Я спустился вниз, там внизу тоже никакого котла, никаких мётел, книг колдовских, никаких волков и козлов в дыму. Баба Лира хлопотала по хозяйству, предложила мне завтрак – чай, хлеб. Я выпил, на всякий случай оставил денег ей за ночлег, хоть она и не просила, и побежал прочь. До Модуина добежал, а там уже на автобусе потом в город уехал.

А потом так случилось, что по распределению достался мне этот участок. Лет десять назад. Я тогда рассудил, что приснилось мне всё. И не стал думать ни про какие страсти-мордасти. Место тут выгодное, земля хорошая. Да и лес тут добрый – грибной, ягодный. На охоту можно сходить, когда сезон и разрешено. Речка недалеко, там, за Модуином. Вот с тех пор я тут живу. Но бабу Лиру стороной обхожу. И в тот конец дач стараюсь не ходить, где дом её стоит. Тоже обхожу за километр. Вот такая история, девочки. Верить или не верить – вам решать. Но вот общаться с бабой Лирой я бы поостерегся.

Дедушка Нико внимательно и цепко посмотрел на нас с Джейн. Его рассказ был любопытен, походил больше на байку и быличку, нежели чем реальную историю случая из жизни. Но что-то заставило меня напрячься. Бабу Лиру видели мы недавно. Она-то говорила, что Лес опасен. Нико говорит, что Лира опасна. Не знаешь, кому верить! А в чём она опасна-то? Ведьма, колдует? Но ведь мы же с Джейн не давали ей повода проявить на нас гнев?

Потом дядя Нико замкнулся в себе, начал зевать. Мы поняли, что уже перебор с нашим гостеванием. Для вежливости предложили помочь с уборкой, мытьём посуды, но дядюшка Нико отказался. Мы с Джейн пошли к нам на участок и тоже собрались лечь спать.

– Знаешь, что я думаю? – сказала Джейн. – Что дядя Нико говорит правду. То есть что это не сон с ним был. Меня заинтересовала эта баба Лира.

– Баба Лира, судя по рассказу Нико, ведьма. И ты тоже ведьма. Хочешь сразиться с ней ведьмовской дуэли? Или попрактиковаться в магии? – пошутила я.

– Для начала хотя бы просто поговорить. Может быть, она расскажет про того, кто живёт в избушке на курьих ножках.

– Это может быть и монах-отшельник. Здесь недалеко от Модуина – старый монастырь, который уже давно не действует. И рядом там есть заброшенное кладбище.

– Вот это да! – обрадовалась Джейн. – Лес, Лысая гора, шабаши, ведьмы, кладбища – это просто восторг! Обожаю приключения!

Говорили мы тихо, почти шёпотом. Я вдруг увидела впереди два силуэта, вырисовывающихся перед нами в темноте.

– Т-с-с! Смотри, – обратила я внимание Джейн.

Мне не хотелось светиться перед ними, поэтому я сдержала подругу. Джейн поддержала меня и замерла. В темноте нас не успели увидеть, мы совсем остановились, слившись с тенями и темнотой. Теми двумя силуэтами оказались местные Ромео и Джульетта – Хьюго Дерт и Пенелопа Хейчи. Они медленно шли перед нами по центральной улицы, держались за руки. Хьюго говорил тихим, почти что страстным шёпотом:

– Завтра мои уедут наконец-то, и я приглашаю тебя в лес! Мы там повеселимся.

– В лес? Но будет уже поздно, наверное… Темно, страшно, и всё такое, – удивилась и испугалась Пенелопа.

– В этом и вся соль! Когда темно и страшно – интересней и очень заводит! Адреналину больше вырабатывается. Вот, например, прямо сейчас я на взводе! Меня так будоражит эта ночная прогулка с тобой! Хочется… ух, много чего мне сейчас хочется, да я вообще весь на взводе!

Гормоны у тебя вырабатываются, господин кобелина Хьюго. А то, что тебе сейчас хочется и что именно у тебя на взводе – об этом говорить неприлично. Я уже пожалела, что подслушала это: Хьюго хочет во время отсутствия родителей закрутить амуры с Пенелопой по всем статьям. Ночное свидание в лесу… Карамба, а ведь неплохое начало, брависсимо! Ты, Хьюго, будешь изображать из себя доблестного защитника, и вдруг невзначай заключишь её в объятия, крикнув, что что-то заметил, повалишь на траву или мох, сказав, что тебе что-то показалось… Брр! Я вздрогнула от омерзения, представив, как они занимаются чем-то непотребным в этом Лесу… В моём Лесу. Который с детства был для меня святым!

Мы подождали, пока они скроются из виду, я шепнула Джейн:

– Пойдём другой дорогой. Не хочу с ними сталкиваться.

– Я тебя понимаю, Клот, – одобрила подруга. – Похоже, мы подсмотрели сквозь замочную скважину. Всё, теперь гуляя по лесу, я буду бояться на них наткнуться и побеспокоить, когда они будут целоваться взасос и обжиматься.

Мы свернули на тропу, ведущую к нашему участку мимо болотца.

– Клот, смотри, какие светлячки! – Джейн указала в сторону болота. Вокруг царила кромешная темнота, и шли мы практически на ощупь. И ещё было очень тихо. В той стороне, где болото и пруд, ночью всегда опускался туман. И сегодня он там белел. А в тумане плавали бледные светящиеся зеленоватые шарики. Я пригляделась. Явление настолько интересное, что я завороженно стала смотреть за передвижением удивительных огней. Они медленно и чинно летали, словно исполняя танец. Их было семь.

– Это не светлячки.

– А что? – спросила Джейн и вдруг вздрогнула: – Ой! Это же духи! Клот, не хотелось бы к ним приближаться…

– Да, ты права, духов лучше не беспокоить, тем более они не приглашали нас на контакт, – проговорила я и взяла подругу за руку. – Пойдём другой дорогой.

Мы развернулись и шустро ушли прочь от болота. Не хотелось на ночь глядя связываться с какими-то светящимися шариками! Вообще, некоторые дачники и при моей бабушке рассказывали, что видели их раньше.

– Что же в ваших лесах такое светится? – задала вопрос Джейн, когда я запирала на ночь калитку.

– Не знаю.

– Может, узнаем? – в голосе моей подруги – явный азарт.

– Если узнаем – значит, узнаем, но только уже завтра с утра, утро вечера мудренее – улыбнулась я и почувствовала, как меня клонит в сон.

Ещё бы! Такой насыщенный день!

– Это точно, – поддержала Джейн, которая зевнула.

Вдруг… Прям совсем рядом раздалось:

– Кар-р!

Громко! Чётко! Как будто к нам обращался голос с разумной речью. Мы вздрогнули больше от удивления, нежели чем от испуга.

Огромный чёрный ворон сидел в темноте на старой бабушкиной яблоне. Словно приветствовал нас. Джейн с облегчением рассмеялась:

– Какой красавец ночной гость залетел!

– Ты смотри-ка, а! Вот хитрая птица, едва мы за калитку, как он сюда прилетел. Наверняка склевал бабушкины ягоды. Ишь какой воришка!

Я хотела согнать ворона, но он, словно поняв, что воровать чужие ягоды нехорошо взлетел и направился в сторону леса. Мы же зашли в дом и легли спать.

Я была уверена, что засну крепко, без сновидений, потому что впечатления дня были очень бурными и насыщенными, и сам по себе день из-за обилия этих приключений показался особенно длинным. Но что-то заставило меня проснуться. Как я позже поняла, это скорее всего был сон.

Я открыла глаза, была вроде бы всё ещё ночь и всё ещё далеко до рассвета. Но комнату мою заливал мягкий зелёный свет. Он струился из окна. Как будто в окно светил луч зелёного прожектора. Это меня озадачило, я встала с постели, открыла занавеску. И вдруг я увидела, что вокруг меня – лес, деревья, они тёмные, и между ними просвечивается зелёное сияние. Я успокоилась, поняв, что вижу сон, то есть осознанный сон.

Меня заинтересовало свечение, я пошла в ту сторону и увидела болото. Над болотом было много зелёных светящихся огоньков, от них и исходили зелёные лучи, как оказалось. А ещё эти огоньки или светлячки подсвечивали туман над болотом.

Вглядываясь в туман, я увидела, что из него ко мне кто-то выходит: стройная ладная девушка в зелёном платье. Волосы её длинные, тёмные… Тёмно-зелёные, как мне показалось. И кожа у неё зелёная, светлая, при этом лицо очень милое, симпатичное. Зелёные глаза светят яркими изумрудами. Девушка эта невероятно красива. Она улыбалась тепло, приветственно и вместе с тем грустно. Кто же она? Лесная фея, дриада?

Вдруг я поняла, что это – Кикимора. Знание мне пришло откуда-то извне, словно лес вокруг прошептал, кто она. Я очень удивилась. Обычно при слове "кикимора" возникает нелицеприятный образ страшной замухрышки. А передо мной красавица с внешностью богини!

Но дальше произошло невероятное! Девушка обратилась ко мне – не просто словами – песней! Она пела чистым мелодичным голосом свою песню – Песнь КикимОры.

Я пришла к тебе во сне —

КикимОра имя мне.

Я болотная девица,

Всех лесных существ царица.

Я помочь тебе бы рада,

Но мешает мне ограда:

Чтоб свободу обрести,

Нужно брата мне спасти.

Сторожат ручей семь дев —

Их страшится даже лев:

Батерила и Хайлия,

Робена, Даулария,

Камерея, Этрондика,

А всех младше их Васика.

И погиб от них мой брат —

Одну руку сторожат!

На ручей лесной сходи,

Руку брата забери —

И тогда я стану телом,

Буду вам слугой умелой.

И заклятье упадёт —

Дух мой вырвется с болот.

И правдивым станет сон,

Но пока опасен он.

Когда она допевала эту загадочную песню, я вдруг проснулась уже по-настоящему. Что-то заставило меня встать, включить свет и записать услышанное. Благо, чистые листы бумаги и блокноты всегда лежали в столе. Поразительно, но несмотря на то, что это был сон – я вспомнила каждое слово!

Как только я записала песню, я снова очень сильно захотела спать. Едва я прилегла – сразу же уснула.

***

Ворон бодро подлетел к своему хозяину и другу – человеку в плаще под капюшоном. Хозяин ждал его возле своей хижины, стоя меж огромных елей.

– Что нового, Корвест? – спросил хозяин.

Ворон повествовательно закаркал.

– Ты их видел? И они тебя не узнали?

Ворон подтвердил слегка возмущённо и ворчливо, однако беззлобно:

– Карр! – а потом добавил: – Кар-кар-кар.

Друг усмехнулся:

– Это очень хорошо. А что до их неопытности – это дело поправимое. Я помогу им. Всего один день остался. Приготовься, Корвест, нас ждут большие перемены. Пока сегодня ночью никуда не летай, отдохни. А мне предстоит важное дело: нужно зарядить посох, чтобы всё-таки поставить этого наглого Лаклошера на места. Пойду-ка я на обход: мои деревья накопили много энергии, хотел бы я с ними поговорить и поколдовать.

Человек под капюшоном подошёл к своей хижине, взял прислонённый к стене длинный посох – боевой шест, и углубился с ним в лесную ночную темноту. Ворон бодро закаркал, желая хозяину удачи. Хозяин в знак благодарности помахал рукой умной верной птице.

Вначале он подошёл к дубу, росшему ближе всех к его домику, потом – к огромнейшей ели в два обхвата, затем к старой берёзе, расщепленной когда-то молнией надвое. Рядом с каждым деревом он останавливался, клал ладони на ствол и погружался в мысленную беседу. Так он поговорил с несколькими деревьями в лесу, продвигаясь по одной известной ему невидимой тропе.

Впереди туда, куда он шёл, хозяин ворона услышал шум возни, и пошёл туда. На небольшой полянке-проплешине между деревьями, где росла единственная ель с волнистыми, словно танцующими ветками, и где были два холмика со спрятанными травой глубокими норами, два лесных существа катались по земле, одолевая друг друга.

Со стороны их можно было принять за больших обезьян, однако вместо покрова шерсти у них была плотная тёмная кожа, а вместо обезьяньих звериных морд – вполне человеческие лица. Однако, эти создания не были людьми. Наоборот, они скрывались от людей в чаще леса и общались только с теми, кто тоже не являлся человеком.

Драка их была с виду остервенелой, казалось, они мутузят друг друга ни на жизнь, а на смерть. Однако, они наносили друг другу всё же тумаки, а не смертельные добивающие удары. И дрались, если приглядеться, не в полную силу. Так обычно дерутся дети из одной семьи или животные одного вида, когда кому-то из них нужно показать силу, а кому-то – уступить. То есть когда нет ни в коем случае цели уничтожить друг друга.

Хозяин ворона с минуту смотрел за дракой, встав на краю полянки. Он широко улыбался – возня этих существ забавляла его. Наконец он обратился к ним, поняв, что они не видят ничего вокруг:

– Бернис и Броня, что вы опять не поделили?

Существа, которых хозяин ворона мысленно называл "лесными троллями", хоть они сами называли себя совсем по-другому, отвлеклись друг от друга и в замешательстве посмотрели на пришельца. Это были мускулистые создания ростом с человека, с длинными руками, толстыми массивными пальцами, увенчанными когтями, а также с выступающими вперёд нижними челюстями. Чем-то костно-мышечное строение их лиц напоминало древних людей, неандертальцев. Однако в тёмных глазах из-под нависших бровей каждого светился ум.

Эти двое очень уважали человека, пришедшего к ним, и признавали его и своим хозяином тоже – и даже хозяином леса. Они вмиг прервали драк, встали в ряд и дружно поклонились, словно никаких разногласий между ними и не было.

Один из них объяснил:

– Броня говорит, что зачарованная лапчатка закончилась. Он сам же её потоптал.

– Не топтал я лапчатку! – возразило второе существо. И посмотрело на хозяина ворона: – Мы знаем, что она нужна тебе, Мастер.

– Да, лапчатка нужна Мастеру, но где она? Почему её нет? Она была тут, росла, а теперь нет! Это ты потоптал! – взбеленился его товарищ.

"Лесные тролли" снова были готовы подраться. Но таинственный хозяин ворона, которого они называли Мастером, спокойно остановил их, подняв руку:

– Зачарованная лапчатка найдётся. Или подрастёт снова – под землёй. На этой поляне она не приживается. И она точно не стоит драк.

– Лапчатку зачарованную подземную мы для тебя из-под земли достанем, Мастер! – горячо заверил Бернис. – Под землёй Броня её точно не затопчет! Но как же наш план – выращивать её здесь, на поляне, чтобы ты смог по-быстрому собрать её?

– Я подумал, что не стоит. Да, я изначально думал выращивать её здесь, чтобы её чары действовали заодно и на окружающий лес, помогая ему. Но это опрометчивый план. Наши враги ведь тоже могут прийти за этим растением. Пусть лапчатка растёт так, как и раньше – под землёй. А вам, в благодарность за ваш эксперимент по выращиванию зачарованной лапчатки на этой полянке, я кое-что принёс.

– Мастер, не надо было так беспокоится! Это мы должны дарить тебе подарки, – застеснялись "лесные тролли".

Однако они с интересом подошли к их товарищу, который доставал из внутреннего кармана плаща два небольших ароматно пахнущих мешочка.

– Это же наш любимый травяной чай! – обрадовались тролли. – Спасибо тебе, Мастер!

– Я зарядил его магией деревьев. Пейте с удовольствием. Знаете, что, держите подземную лапчатку наготове. Она нам совсем скоро понадобится, и я пошлю к вам за ней людей… учеников, – поправился Мастер. И пояснил, глядя на удивлённые морды существ: – Через сутки будет та самая гроза.

– Мы поняли тебя, Мастер. И всё сделаем. Встретим твоих учеников с почестями. Передавай привет Корвесту! – попрощались "лесные тролли".