Проснулась она ближе к обеду. Стояла тёплая солнечная погода, но гулять ей не хотелось. Она сначала позвонила Марку, чтобы спросить, как он пережил вчерашнее и что он думает по поводу их рейда в заброшенный дом. Марка не было дома. Где его носит, подумала Синтия. Про Родни она совершенно забыла.

Но Родни сам напомнил о себе. И не позвонил – приехал. Синтия внезапно поняла, что рада его видеть. Их теперь связывал некий секрет, они вместе прошли через что-то неведомое, о чём забыли! Но Синти прекрасно помнила, как Родни смело кинулся её защищать против того бомжа под белой простынёй, который там ходил. Входя в дом, парень мягко улыбнулся, и от этой улыбки Синтия растаяла, решив, что пока Родни рядом, всё будет хорошо.

– Проходи! Хочешь чаю?

– Нет, спасибо, я приехал, чтобы убедиться, что ты в порядке, – нежно говорил ей бывший друг.

Хотя, почему бывший? Они же договорились остаться друзьями! Просто сразу после этого Родни уехал, целый год его не было, вот и всё. Он стоял так близко, нависая над ней. Синти в который раз про себя ахнула, какой он высокий и сильный, разглядывала его, запрокинув голову. И подумала, что тогда зря отвергла его предложение строить более близкие отношения. Девушка почувствовала, что тонет в его бездонных тёмно-серых глазах, и голова её закружилась – он так смотрел, так улыбался! Родни, словно подхватывая в мыслях её настрой, мягко обнял её и притянул к себе.

– Мне так тебя не хватало, я очень скучал, – прошептал он.

Синти несмело ответила на объятия, путаясь в своих чувствах. Нет, она не планировала влюбляться сейчас в Родни, ведь вроде как у неё есть уже парень – Марк! И Родни она тогда отказала. Родни просто классный друг!

И тут – всего лишь объятия. После долгой разлуки. Ведь вчера не представилось случая обняться. Да и вообще, раньше они никогда не обнимались. Родни даже практически никогда не касался её, кроме того дня, когда решил заявить ей о своём желании, чтобы построить с ней романтические отношения. Синтия почувствовала, как Родни прижал её к себе крепче, и ей это понравилось. Она и Марк тоже никогда не обнимались до сих пор, она только позволяла Марку держать себя за ручку!

– Мне тебя тоже, – ответила Синтия.

– Начнём всё заново? – спросил Родни, слегка отстранив её и лукаво заглянув ей в глаза.

Девушка смутилась:

– В каком смысле?

– В прямом. Как будто мы не знали друг друга. Мы ведь по-настоящему не знали друг друга совсем. Те, которыми мы были, уже умерли.

– В таком случае, приятно познакомиться, Родни Дамор! – улыбнулась Синтия.

– И мне особенно приятно, Синтия Грасс.

Синтия увидела, что Родни взаправду вернулся другим. Ещё более загадочным и ещё более зрелым и взрослым, хотя ему всего восемнадцать. Он словно узнал тайны, которые дали ему власть. И это будоражило. Ещё в нежных глубоких глазах Родни, куда Синтия падала как на дно океана, пряталось нечто опасное. Сильно скрытое, но опасное. Это возбуждало любительницу экстрима Синти Грасс ещё больше.

– Пойдём, расскажешь, как ты прожила этот год, что в твоей жизни было, – предложил он, отпуская её. – И да, я передумал, давай выпьем чаю.

Это звучало как приглашение к исповеди. Но Синти готова. Старый друг приехал к ней. Друг, которого ей, возможно, и не хватало всё это время.

Молодые люди расположились на диване в гостиной. Родни уже не выпускал Синтию из объятий. Он тихо задавал наводящие вопросы, давая подруге возможность выговориться. Сама того не желая, Синтия рассказала ему про Марка. Как они познакомились на крыше, как развлекались, и даже упомянула, как они позавчера ходили на кладбище. Родни совсем не проявлял признаки ревности, напротив, он заинтересованно расспрашивал девушку обо всём. И Синтия успокоилась: конечно же, Родни можно рассказать всё! Это же её друг!

– И я вообще ничего не помню! Мы пришли на это кладбище, бродили там… А потом раз, и утро! И мы оказались на поляне, рядом. То есть ночевали всю ночь в лесу, как бомжи! И мне потом захотелось залезть на эту виллу! Кстати, я там тоже ничего не помню! Что было между тем, как ты принялся бегать за человеком в белой простыне, и тем, как мы заснули?

– Увы, я тоже этого не помню. Но это не важно. Проснулись-то мы живые, – усмехнулся Родни.

– Но я хочу вспомнить! У-у-х, больше я туда ни ногой. Что же там случилось с нами? Марк тоже не помнит…

– Расскажи-ка мне ещё про Марка. Говоришь, он любит азартные игры? Карты, покер, блэк-джек, игровые автоматы?

Родни стал играть волосами Синтии, накручивая их на палец, поглаживая. И тут он, сам того не ведая, неожиданно натолкнул девушку на ассоциативный поток мыслей.

– Марк, да, он любит играть. Оставь в покое мои волосы! Я их только недавно вымыла и причесала.

– У тебя обалденные волосы, это самое любимое в тебе, что я люблю трогать! Если бы ты состояла из одних волос, я бы присосался к тебе как рыба-прилипала к акуле!

Синти привыкла уже к чудаковатым шуткам Родни. Но сейчас он сказал это таким проникновенным страстным голосом, что её пронзила волна дрожи. Смеси неведомого ужаса с восторгом. Ужаса от того, что Родни всё-таки чем-то продолжал пугать её. Восторг – от того, что её возбуждало то, что её пугало. Родни в тот миг, словно издеваясь над ней, запустил полностью ладонь ей в шевелюру и начал со смаком перебирать и тискать причёску. Второй рукой он тесно прижимал её к себе, чтобы она не убежала.

– О, волосы, волосы, а-а-ах!

– Ты ненормальный. О, мои волосы и не такое переживут. Давай, продолжай, мне даже нравится! Сделай мне массаж головы.

– Волосы, – прошептал Родни. – Твои волосы, о-о-о-о! Где ножницы, я хочу их! Все! Чтобы они всегда были при мне! Я пойду за ножницами.

Он внезапно отстранил Синтию от себя, усаживая на диван и встал, угрожающе улыбаясь ей.

– Да, давай, иди. Пострижём друг друга. У тебя тоже причесон ништяк, – высказала девушка, глядя на довольно густую копну светлых волос Дамора.

Год назад его волосы были значительно короче. Но теперешняя их длина ему идёт! Родни шутил про ножницы, он просто отошёл в туалет. Девушка откинулась на спинку дивана и подумала, что вот, Родни ушёл, а он был такой тёплый, теперь без него сразу стало как-то грустно. И тут… Её поразила молнией мысль.

Волосы!!!

Отрезанные волосы…

Девушка быстро вскочила и метнулась к ветровке, в которой была вчера на вилле. Она запустила руку в карман и тут же её отдёрнула как от удара электрическим током. И мигом вспомнила!

Они там. Отрезанные волосы молодой женщины, вот уже второй день преследующей Синтию в кошмарах и наяву…

***

Я знала множество поверий и предрассудков про кладбища. Знала и множество шуток в стиле кладбищенского юмора. Знала перечень всех типичных мистических событий, которые могли происходить на кладбищах в разных частях мира. Знала правила поведения на кладбищах. Нельзя громко разговаривать, бегать, махать руками и портить чужие могилы. Потому что то неприлично, то неуважение к памяти наших предков и предков окружающих.

Мне приходилось контактировать с призраками, быть свидетельницей актов некромантии и посещать кладбища в ходе расследований, в те дни, когда там ничего аномального вроде бы не случалось. Но ещё ни разу я не посещала кладбища в компании с Рикардо Кэпчуком. Человек мрачный, непроницаемый, он словно связан с мертвецами секретным договором. О том, что мертвецы поведывают ему свои секреты, а он помогает упокоить их души. Нет, Рикардо не экзорцист, не спирит. Он работает в морге под прикрытием. Иначе, говорит он, работай я химиком, я настолько гениален, что мною бы тут же заинтересовались. А тут – я ничем не примечательный санитар-водитель катафалков и сотрудник крематория на полставки, с меня и спросу нет. Да, примерно такие байки он травил. Прикалывался, естественно.

В чём особенность этого опыта нахождения на кладбище вместе с коллегой? Коллегу я практически не знала. Но хотела узнать. Узнать ни столько факты его тёмной биографии, о которых он никогда никому не скажет, сколько узнать о его характере.

Всю дорогу до Карридена он молчал. Как я поняла, Рикардо решил ехать в Карриден на катафалке для конспирации. Я сидела рядом и тоже молчала, думая про наше расследование. Доехали в гробовой тишине. Лишь когда подъезжали к одной из развилок дорог, я узнала трассу, ведущую в сторону виллы Рискони. На лице Кэпчука всю поездку было бесстрастное выражение, он следил вроде бы за правилами дорожного движения. Однако, когда я бросала в его сторону случайные взгляды, в его глазах вспыхивало что-то, похожее на хитрость, активную работу мысли и выжидание добычи. В тот момент я сравнила его с акулой, плавающей в водах и высматривающей залётного горе-водолаза на горизонте.

Кладбище близ Карридена встретило нас красивыми витиеватыми кованными воротами, небольшой часовенкой и пожилыми дамами, торгующими цветочками и веночками. Типичный погост. Даже сложно представить, что тут случилось такое паранормальное явление, как гроб, выпроставшийся из-под земли. Впечатления о том, что это – приют усопших, путало ясное солнышко и поющие в соседнем перелеске милые птички. Между оградками и могилами росло много деревьев, и со стороны кладбище напоминало если не парк развлечений, то музей скульптур ангелов под открытым небом!

Катафалк медленно прокрался к стоянке и остановился. Мы вышли. Кэпчук надел на голову шляпу с широкими полями. Ещё на нём длинный плащ, такой же чёрный, как и шляпа. В этом плаще и шляпе мой коллега представлял собой весьма зловещий вид. Пока направлялись к центральному входу, Рикардо задал мне вопрос с поучительной подоплёкой:

– Что для тебя кладбище, Клот?

– Кладбище – это место, куда родственники свезут твоё тело после смерти. Хранилище останков, скелетов. Ещё это может быть местом поклонения, точкой сбора фанатов, если похоронена рок-звезда. Ещё это такая библиотека личностей, известных людей, по которым можно изучать историю. То есть, если в могиле спит известный человек, художник или писатель, или артист, невольно начинаешь вспоминать его произведения, его жизнь, мысль работает ассоциативно, и уже ты как бы расширяешь свой кругозор.

Изрядно сказалось почти двухчасовое молчание в машине! Меня понесло дальше:

– Для кого-то кладбище – это место духовной практики, психотерапия. Связь с предками. Если ты пришёл на могилу к умершим родственникам – ведёшь с ними диалог, поминаешь, советуешься. А для кого-то кладбище – это полигон для экстрима. Например, для всяких любителей острых ощущений. Ну, если про нас, то для нас кладбище – это рабочее место. Офис как бы, где решаются всякие дела. Ведь на некоторых кладбищах что-то происходит. Но если смотреть рационально, кладбище – это груда разлагающихся физических оболочек. Схрон биоматериала. Последняя стадия действия закона сохранения энергии. Мы все состоим из молекул, получаем много чего полезного из воздуха, пищи, а пища эта растёт на земле, и вот мы, умирая, отдаём земле свою дань, удобряем её. Вот эти деревья на кладбище выросли, их сожрут гусеницы, гусениц сожрут птички, птичек ещё кто-то сожрёт, а этого ещё кого-то сожрёт человек. Либо человек напрямую сожрёт этих птичек, если ему станет нечего есть. Едят же голубей иногда.

Я обезоруживающе улыбнулась, ощутив, что мои мысли зашли в дебри. Рикардо одновременно и внимательно слушал меня, и цепким пристальным взглядом рассматривал окрестности. Встреченных людей. Расположение объектов, деревьев, сам забор, ближайшие могилы. Мы вступили на территорию, и Рикардо повёл меня через ряды могил:

– Кладбище – это ни что иное, как школа.

– Тоже верно! Школа – это сама жизнь. Школа – это не только унылое здание, куда дети ходят десять лет подряд. Школой может быть и улица, и магазин, и друзья, и кладбище тоже! – подхватила я. – Для человека, который хочет учится, что-то узнавать новое, школой является вообще всё подряд!

– На кладбище все эти мёртвые господа и леди, что лежат вокруг тебя, учат, что жизнь штука очень короткая и мимолётная, и чаще всего является жалким прочерком между датой рождения и датой смерти. Особенно нелепой кажется смерть в молодом возрасте, когда жизнь должна быть полна начинаний, когда бурлят идеи и мечты, и кто-то безжалостной рукой вырывает их с корнем, повергая душу в пучину небытия. Кладбище учит тому, что скоропостижная смерть конкретного человека не всегда является запланированной Роком. То есть крайне нежелательно, когда кто-то вмешивается в изначальный, замышленный Вселенной, ход вещей. Иной раз и годовалому младенцу предписано умереть от болезни, но если смерть настигла человека от руки убийцы в восемьдесят пять лет, есть большая вероятность, что убиенный не упокоится сразу.

– Может даже вернуться. Нет тех мёртвых, что лежали бы вечно, – проговорила я, замерев.

По моему телу прошла волна мурашек. Я поняла Рикардо. Он намекал на случаи, когда у умершего человека оставались незавершённые дела, и человек становился призраком. Я в волнении спросила:

– Значит, Элизу убили, раз её призрак не упокоился; мы же можем войти в контакт с её призраком и спросить имя убийцы?

– С Элизой не всё так просто. То, что ты сейчас сказала, бывает только в детских мультиках. Ты никогда не узнаешь, как живут мёртвые души, пока сама не отправишься к таковым.

– Что-то не хочется, – призналась я.

– Если не хочется наблюдать процесс изнутри, мы благополучно остаёмся снаружи.

Рикардо ускорил шаг, направляясь в сторону красивого белоснежного памятника молящегося ангела со сложенными крыльями. Ангел венчал свежую могилу, покрытую цветами. Земля вокруг разрыхлена, трава выкорчевана, но уже цивильно притоптана. Рядом с памятником стояла спиной к нам пожилая женщина в красивом элегантном тёмном костюме. Юбка, пиджак; на голове строгая, но стильная шляпка. Я сразу поняла, что мы пришли на могилу Элизы Силлин.

– Добрый день, госпожа Остинс, – поздоровался Рикардо.

Она оглянулась и внимательно посмотрела на него, а потом перевела взгляд голубых глаз на меня. В молодости она была очень красива; сейчас её лицо покрылось морщинами, но сохранило свежесть и обаяние. Она смотрела на меня не более трёх секунд, немного удивлённо, но ничего не стала комментировать, и снова посмотрела на моего коллегу.

– Благодарю вас за содействие. Возвращаю то, что вы мне давали, – Рикардо протянул ей конверт с фотографиями.

Дама приняла его и убрала в сумочку. Её можно принять за сдержанную, чопорную леди, однако когда она заговорила с нами, в голосе чувствовалось волнение:

– Пока ещё не за что благодарить. Это я должна поблагодарить вас. Вам ведь я никто, а вы так любезно предложили ваши услуги. Меня зовут Полина Остинс, – дама обратилась ко мне как к взрослой и протянула руку, искренне и тепло улыбаясь.

Я немного смутилась, представилась, пожимая ей руку.

– Я должна была вам кое-что рассказать, не боясь посторонних ушей. И как раз здесь подходящее место.

Выходит, они с Рикардо договорились об этой встрече. Я открыла все имеющиеся у меня глаза и уши, стараясь не упустить ни одной детали.

– Вы помните, господин Кэпчук, что я настаивала на кремации тела Элизы. Сейчас я вдвойне настаиваю на этом, но меня не слушают. Я имею все основания полагать, что Элиза стала жертвой проклятия, либо сильного сглаза. А если уничтожить её физическое тело и развеять прах по ветру, только так можно помочь её душе освободиться.

– Вы полагаете, что из Элизы некто хочет сотворить зомби? – спросил Кэпчук в лоб.

Я вдвойне оторопела от удивления! Вот так он с пылу с жару говорит с обывательницей о сакральных вещах! Обсуждает такое, что у нас в тайных архивах ТДВГ лежит за семью замками. Женщина побледнела, её губы нервно задёргались. Через несколько мгновений она обрела контроль над эмоциями и проговорила:

– Нечто ужасное может случиться, господин Кэпчук. Видите ли, я имела опыт… общения с потусторонними силами, опыт занятий некоторыми мистическими практиками. Я знаю, о чём говорю.

Это она прошептала, убеждённо и конспиративно. Рикардо кивнул:

– Продолжайте. Говорите всё, что хотите сказать.

– Это всё Арона! Это дикая, бешеная ведьма, которая что-то учудила. Мне никто не верит. Только вам я могу говорить такие вещи. Понимаете?

– Что натолкнуло вас на уверенность, что госпожа Нельзи – ведьма? Вы видели воочию аномальные явления, возникшие по её воле?

– Нет. Я видела Элизу за два дня до смерти. Я никогда не хотела иметь ничего общего с её матерью – своей кузиной. Мы не выносим друг друга. Я поклялась себе никогда не переступать порог их дома. Но ради Элизы я пришла. Девочка была до смерти напугана. Она плакала так безутешно, и долго не говорила, в чём дело. А потом в рыданиях, поддаваясь на мои уговоры, она рассказала. Арона совершила над ней насилие, сделала что-то ужасное, что напугало Элизу. Очень напугало! Понимаете?

– Не совсем, – бесстрастно ответил Рикардо, намекая, что ему нужны факты, а не пересказ чужих эмоций.

– Из сбивчивой речи Элизы я услышала, что Арона и ещё две какие-то её подружки насильно увели мою Элизу в страшное место. А там подавляли её волю при помощи каких-то средств и отрезали ей часть её дивных прекрасных волос…

Волосы! Я еле удержалась от того, чтобы не воскликнуть удивлённо. Ведь эти самые волосы я собственными глазами видела вчера, а некая девица Синтия вступила с духом мёртвой девушки в прямой контакт.

– Элиза показала мне это место у себя на голове, сразу его и не увидишь, но там много волос сострижено под корень! Вы представляете? Вы в курсе, как много порчи можно навести на человека, имея часть его тела – волосы, ногти, даже фотографию?! Вы ведь знаете, это один из законов практической магии: обретение власти над человеком, над его душой по его подобию или по его части тела! Я тогда была в таком же ужасе, узнав об этом! Я стала спрашивать – почему Элиза не заявляет в полицию?! И осеклась – ведь Элиза подневольный зависимый от своих деспотичных родителей-самодуров невинный ребёнок! Я предложила самой написать заявление, прижучить эту Арону. Но Элиза пошла на попятную, стала всё отрицать, говорила – "как же так, Арона моя подруга", "я уверена, она мне всё объяснит!". Я пыталась добиться от Элизы, чтоб она назвала место, где это произошло, где Арона с двумя стервами напала на неё. Но Элиза ничего не помнила или категорически не хотела говорить. Она была не в себе, почти в истерике. Тут я услышала, как возвращается её мать на машине, и совершила позорное бегство. Корю себя за малодушие… Останься я с Элизой, она была бы жива!!! Я бы убедила её во всём сознаться и предприняла бы меры…

Бедная Полина Остинс затравленно смотрела в одну точку. Мне стало её жаль. Какие сложные и трагичные отношения у неё были с кузиной, что она даже не смогла поддержать племянницу, и корит себя за своё бессилие!

– Что вы знаете об Ароне? – спросил Рикардо спокойно.

– Ничего. Как это ни парадоксально звучит. Но, сопоставив факты, то, что говорила Элиза – я готова заявить со всей ответственностью что она ведьма, – твердила Полина.

– Вы можете вспомнить, что ещё Элиза рассказывала об Ароне? Какие-нибудь адреса, имена, связанные с госпожой Нельзи?

Полина отрицательно покачала головой, медленно поднимая взгляд на моего старшего коллегу.