– Ты опять за старое? – взвилась Лина. – Женя, ты же держалась!

– Он очень просил! – повысила голос Евгения. – Я поговорю с ним, и Юра отвезёт меня домой. Кстати, мы с родителями выезжаем в пять утра, я могу выйти пораньше, встретимся и попрощаемся.

– Встретимся, попрощаемся, и я тебя укушу за то, что ты опять повелась на его уловки! – проговорила Соня.

Женя не успела ничего ответить, потому что у меня опять зазвонил телефон.

– Да ты прям нарасхват, – улыбнулась Соня.

На этот раз мне звонил Вадим – один из моих друзей. Вадим был старше нас на два года, был робким и застенчивым. Он давно и безнадёжно влюблён в девушку, быть с которой у него не было шансов (она ему несколько раз прямо об этом говорила), а ещё Вадим хорошо дружил с человеком, которого я считала своей первой (не совсем удачной) любовью, и часто напоминал мне о нём.

– Вы у Сони?

– Да, – подтвердила я, удивляясь, откуда он узнал.

– Можно я к вам приду?

Вызов стоял на громкой связи, поэтому Соня всё слышала и утвердительно кивнула головой.

– Ну приходи. А зачем?

Мой вопрос он проигнорировал, ответив:

– Сейчас буду. А какая квартира?

Спустя пятнадцать минут он пришёл. Весь наш женский коллектив почувствовал себя слегка смущённо.

– Ну и что вы делаете? – с порога спросил он.

– Ничего, – ответила Лина, – думали посмотреть фильм и пойти гулять.

– Я немного посижу и уйду.

В этот момент Вадим соврал. Он просидел с нами всю ночь и ушёл только в семь утра.

Первые пару часов без сна прошли трудновато – всем хотелось спать, но виду никто не подавал. Мы болтали, смеялись, пили кофе и смотрели кино. Часам к трём внезапно пришло странное чувство бодрости. Наверное, давал о себе знать кофе. Неожиданно Соня нашла шахматы, и Вадим решил научить нас, трёх неумех, играть.

Самой первой обучилась Соня – она сходу уловила правила и уже со второго раза обыграла Вадима-учителя. Потом обыграть Соню удалось Каролине, и она позвала играть меня. Я всё это время продолжала смотреть фильм и любовалась друзьями – они очень мило спорили, кто будет играть чёрными, а кто – белыми, злились, если проигрывали, радовались, если одерживали победу, и, я видела по глазам, страшно хотели спать. Я тоже хотела спать, но ради друзей держалась.

Я спустилась с кресла на пол, Каролина быстро объяснила мне правила, и мы стали играть. Но то ли я плохо поняла правила, то ли давали о себе знать почти сутки без сна – я раз за разом проигрывала.

Вскоре проигрывать мне надоело, и я вышла на балкон. Соня пошла за мной. Мы стояли и смотрели на наш городок, который ещё спал. Неожиданно Соня крикнула:

– Лариса! Привет!

Я посмотрела вниз и увидела девушку Глеба, полную, тёмненькую, с карими глазами, из-за который мы, собственно, и перестали дружить. Она шла в розовом костюме, пошатываясь, и я поняла, что сегодня они отмечали выпускной (наш был на неделю раньше). Лариса в ответ помахала рукой, увидела меня и поспешила скрыться. Она совсем меня не любила. С Глебом мы общались давно, с пятого класса, хорошо дружили. Я всегда считала его лучшим другом, многое рассказывала из своей жизни, помогала ему с девушками. Но с этой девушкой изначально всё пошло не так.

Можно считать, что познакомились они благодаря мне, точнее, моей непунктуальности. Мы должны были с Линой и Глебом пойти в кино, но я страшно опаздывала. Они ждали меня и встретили Соню с Ларисой. Каролина с Соней пошли поторапливать меня, оставив их с Глебом наедине. Они познакомились, стали общаться. Узнала я об этом спустя несколько месяцев, и не от Глеба, а от Риты, которая в то время хорошо дружила с Ларисой и была в курсе всех событий. Рита рассказала мне, что Глебу Лара очень нравилась, но девушка не испытывала ответных чувств, общалась с ним просто так, от скуки.

Я посчитала своим долгом всё рассказать Глебу, на что он ответил, что у него тоже нет чувств к Ларисе и что он тоже общается с ней от скуки. Но в его глазах я увидела, что ему это было слышать больно и обидно. Меня тоже задел тот факт, что он мне совсем ничего не рассказал, но виду я не подала. Всё прошлое лето мы общались как раньше: играли вместе в футбол, ходили гулять, общались ночи напролёт. Когда я уехала в отпуск, он написал мне, что они с Ларисой стали встречаться. Я ответила ему, что рада за него, и спросила, не повлияет ли это на нашу с ним дружбу. Он ответил, мол, конечно, нет, ты моя лучшая подруга, и я сам буду решать, с кем мне общаться.

Но когда мы пошли в девятый класс, прям с сентября месяца наша с ним дружба стала трещать по швам. Он стал обижаться на меня по пустякам, не разговаривать со мной неделями, и даже, помнится, не поздравил меня с днём рождения. Я догадывалась, что Лариса ревнует и так на него влияет в отношении меня, но говорить с ним на эту тему мне не хотелось, ведь если бы это оказалось правдой, то мне было бы очень больно.

Конец всей дружбе пришёл в ноябре. Мы стояли на перемене все вместе: я, Глеб, Лара, Лина и Рита. Меня отозвала классная руководительница, я ушла и до конца перемены была у неё в кабинете. Когда я пришла на урок, Лина с Ритой в один голос, перебивая друг друга, стали рассказывать мне, что когда я ушла, Глеб начал говорить про меня всяческие некрасивые вещи. Несколько из них: я поменялась в худшую сторону, стала ужасным человеком и плохим другом.

Лично поговорить с ним об этом я не рискнула, зная себя, боялась разреветься, поэтому написала ему в социальной сети. Он не стал скрывать, что говорил это. Мы поругались и пришли к выводу, что пора заканчивать наше общение.

Несколько раз потом я пыталась помириться с ним, я писала ему, когда мне было плохо и он был мне нужен, но всякий раз он чётко давал понять, что я для него больше никто.

Позже, в апреле, когда мы возвращались со дня рождения общего друга и он вызвался проводить меня домой, мы обо всём с ним поговорили. Но я всё равно скучала по нему как по другу и не упускала момента поговорить о ерунде.

***

В полпятого мы вышли от Сони. Вадим не захотел никуда идти, его пришлось оставить одного. Оделись мы странно: я надела большие красные пижамные штаны Сони, заправив в них розовую футболку, надела сверху тонкую кожаную куртку, Каролина осталась в своей ночнушке, но надела старые ярко-малиновые резиновые сапоги Софьи, которые почему-то оказались ей как раз, сама же Соня, недолго думая, просто укуталась в плед и решила пойти так. Когда мы вышли на улицу, мы почувствовали, что сегодняшний день будет тёплым. Сейчас, в полпятого утра, уже несильно припекало солнышко, и мы договорились весь сегодняшний день гулять (но весь тот день мы все дружно проспали). Лениво из стороны в сторону качались ветки деревьев, в лужах отражалось высокое голубое небо, было слышно щебетание птиц.

Мы направились в сторону дома, где жила Женя. Спустя десять минут мы ждали её около подъезда. Мы позвонили ей, и вскоре сонная, но со счастливыми глазами она вышла к нам. Мы бросились обниматься. И стояли мы вчетвером, обнимались и думали о том, что понимаем, что такое дружба. А дружба в нашем понимании было вместо сна, такого драгоценного для Жени в ту ночь, стоять и обниматься с нами. Эта возможность попрощаться была важной для каждой из нас. Мы разъезжались и уже начинали скучать друг по другу.

– Ай! – вдруг крикнула Женя.

Это Соня, как и обещала, укусила Женю за встречу с Пашей. Мы засмеялись.

– Не прогуляешься с нами? – спросила Лина. – Мы на качели собирались.

Женя тяжело вздохнула.

– Наверное, нет. Я ещё сумку свою не до конца собрала, буду сейчас этим заниматься.

Мы ещё раз обнялись, и Женя пошла обратно домой. Мы двинулись в сторону качелей.

– Удивительная штука – дружба, – вдруг заговорила я, – вот ведь мы с вами, девочки, почти не ссоримся, а если и ссоримся, то миримся, а не перестаём общаться…

– Ты о Глебе думаешь? – перебила меня Соня.

– Да, – подтвердила я, – вот почему он после ссоры не помирился со мной, а перестал общаться?

– Так ведь и ты не помирилась, – улыбнулась Лина.

– Вообще-то я пыталась! И это он меня обидел, – напомнила я.

Лина вздохнула.

– Ты пыталась помириться уже спустя несколько месяцев после ссоры. А сразу после ссоры он наверняка думал, как и ты: «не буду мириться, ведь это она меня обидела».

– А некоторая дружба вообще перерастает в любовь, – философски заметила Соня, – мы же с Кириллом перед отношениями долго дружили. Да и с Денисом тоже. Перед тем как он стал мне нравиться, мы дружили пять или шесть лет.

Я подумала, что Игорь с Линой тоже дружили пять или шесть лет перед тем, как начать нравиться друг другу, но вслух ничего не сказала.

Когда мы вернулись к Соне, часы показывали шесть. Мы ещё несколько раз сыграли в шахматы, потом я, видимо, уже от усталости сказала Каролине что-то обидное, из-за чего мы с ней поругались, и она ушла в комнату Сони. Когда спустя пятнадцать минут я пришла к ней извиниться, то увидела, что Лина сладко уснула. Я вернулась обратно в гостиную и легла на диван.

– Лина уснула, – сказала я Соне и Вадиму.

– Хочешь, так и ты поспи, – предложила Соня.

Идея показалась более чем заманчивой.

– Было бы неплохо, но мне нужно домой к девяти, а если я сейчас усну, то проснусь не раньше трёх часов дня, и вы меня не разбудите.

В семь часов Вадим ушёл домой, Соня легла рядом со мной на диван. Я смотрела в одну точку и чувствовала, как засыпаю. Не уснуть мне помогла Соня. Она отвлекла меня разговором, и до девяти утра мы болтали. В девять Соня встала с дивана и сказала:

– Я приготовлю кофе, а ты иди буди Лину.

Каролина вставать не хотела, пришлось приложить некоторые усилия, чтобы поднять её с кровати. Мы выпили кофе и разошлись по домам.

Я вышла из подъезда Сони, попрощалась с Линой, почувствовала, что у меня сильно кружится голова, и не спеша пошла домой. На улице дул сильный ветер, что показалось мне странным, ведь пять часов назад его не было, и погода была замечательной. В голове был туман, я пыталась мыслить ясно, но это получалось у меня плохо. Когда я зашла домой, мама с укором спросила:

– Ну что, не спали всю ночь?

Я удивилась:

– Как ты узнала?

– Да у тебя же по глазам видно.

В десять часов родители уехали по делам, а я легла спать и проспала весь день.

Вскоре мы все разъехались, но всё это время я продолжала думать о вещах, сказанных подругами мне. В какой-то момент все мы начинаем переосмысливать простые вещи, что окружают нас. Мы представляем свою жизнь без этих вещей, думаем, анализируем. Я пыталась понять, почему мне было так тяжело без вещи, которую ещё год назад я не воспринимала как ценную? Я думала о дружбе с Глебом, да и обо всей дружбе в целом. Мы принимаем друзей за должное. Мы считаем, что они должны быть рядом с нами, помогать нам, поддерживать, защищать. Но ведь это не так. Обычно, когда мы понимаем, что это не так, оказывается слишком поздно. Но и тут мы не торопимся ничего сделать. Мы считаем, что найти дружбу легко. И только когда понимаем, что дружба даётся не всем и не всегда, мы начинаем её ценить и бороться за неё. Но нужна ли нам дружба, за которую приходится бороться? Чем больше я думала об этом, тем больше приходила к одному и тому же вопросу: а что такое дружба?

И пусть леденящий ветер,

Живущий на выселках, в поле,

Заставил тебя встретить

Свою судьбу поневоле.

И пусть этот майский холод

Морозит первые маки,

Ты ещё слишком молод,

Ты не веришь ещё в знаки.

И не нужно тебе золота,

Ты и так утопаешь в грехах.

И нет страшнее холода,

Чем холод в твоих глазах.