В связи с глобализацией и экстропии (кибернетизация, биотехнологизация, аватаризация) человечество переживает время социально-политического, технологического, экономического, экологического, гуманитарного кризисов. Во времена их действия, человеческое сообщество, как правило, подчиняются закону «позитивной и негативной поляризации». Согласно этой закономерности люди ведут себя неоднозначно, занимая негативный или позитивный полюса: одна часть общества становится более склонной к социальной аномии (негативный полюс), а другая – к моральному совершенствованию и религиозности (позитивный полюс). Человечество и каждый отдельный человек стоят перед экзистенциальным выбором. В зависимости от типа личности, превалирования в ее поведении биологического или социального начала, индивиды тяготеют либо к одному полюсу, либо к другому. В политике этот процесс сказывается в распространении всевозможных тиранических диктатур и в постепенно набирающих силу народных движениях, участки которых выступают за создание компетентного, честного, морально ответственного правительства из народа, волей народа и ради народа. Примерами «негативной поляризации» может быть рост эгоизма и самоубийств, ожесточения, тупая покорность судьбе, криминальные деяния и т.д. «Позитивная поляризация», по П.И.Сорокину, проявляется в росте творческих усилий и альтруизма, в жизни по моральным заповедям, возникновении и развитии пацифистских и ненасильственных ассоциаций, во взаимном проникновении и интеграции разных мировоззренческих ориентации. Результат «эпохальной борьбы» между силами «позитивной» и «негативной поляризации», никто не в состоянии предсказать с уверенностью. Однако тенденция, по мнению ученого, оптимистическая: силы позитивной поляризации обнаруживают способность для сдерживания и уменьшения гибельных действий сил «нерелигиозности и деморализации». Какая из этих альтернатив осуществится – зависит от каждого человека.

Одним из демонстративных примеров социальной заразительности может послужить банальные аплодисменты, которых можно наблюдать при торжественных собраниях практически во всех сферах общества. Причем, качество представления или выступления докладчика не всегда является главным фактором в интенсивности и продолжительности аплодисментов зала. Можно наблюдать, что аплодисменты являются заразительными, а продолжительность их зависит от поведения присутствующих в зале. На самом деле, каждый может в этом убедится, когда несколько людей начинают аплодировать, их подхватывают все больше и больше людей, аплодисменты переходят в овацию и если при этом встает хотя бы один человек весь зал встает и продолжает хлопать в ладоши уже стоя. Итак, очень часто стимулом служит уровень и сила аплодисментов, а также поведение всего нескольких людей. Под манипулированию этих людей попадает весь присутствующий народ. Причем, аплодисменты могут не прекращаться, пока сам выступающий не подает сигнал, чтобы люди успокоились. Аплодисменты являются разновидностью «социальной инфекции», когда есть агент пародирования, механизм его развития, апогея и завершения. Такую природу имеют и ряд эмоциональных реакций, а также ментальных проявлений (поступки, поведения): смех, тревога, сомнения, страх, фобия, насилие.

Академик П.И.Сидоров (2014) как автор теории ментальной экологии и создатель пилотной модели системного мониторинга и службы ментального здоровья в РФ впервые четко выделил факторы и тенденции изменения ментальной экологии современного мира, приводящие к расширенному и неконтролируемому воспроизводству социальных недугов и зависимых расстройств, создающих угрозу национальной безопасности в виде социальных эпидемий. Согласно определения автора, социальные эпидемии – это генерализованное, расширенное и неконтролируемое воспроизводство социальных недугов, начиная от алкоголизма и наркомании, завершая, национализмом, «цветными революциями», гражданской войной, геноцидом и пр. Причем, механизмами развития социальных эпидемий являются: во-первых, рост уплотнения информационной среды; во-вторых, нарастание некомпетентности и психологической неграмотности населения; в-третьих, глобализация агрессии и терроризма; в-четвертых, поточная массовая культура и культурная дезориентация; в-пятых, нарастание дегуманизации и деэтизации общественного сознания; в-шестых, рост маргинальности и криминальной субкультуры; в-седьмых, доступность и распространенность психотехнологий; в-восьмых, рост отчуждения и психического насилия на фоне психологической неграмотности населения; в-девятых, истеродемонический ренессанс (экстрасенсы, маги, колдуны, парапсихологи).

Во введении говорилось о том, что в условиях глобализма и экстропии появились ряд социальных инфекций, имеющих потенциал перерасти в эпидемию или даже пандемию. Речь идет о сплошной цифровизации, кибернетизации, виртуализации, аватаризации, которые опасны для всего человечества тем, что они тотализированы, и опасны, по сути, своими глобализированным последствием – тотальная дереализация мира, создание тотального цифрового мира с иллюзией существования самого человека и всего окружающего мира. Человек – это уже не человек, а некий цифровой аватар, Е-существо, транс-человек. Возникает необходимость осветить философские аспекты вышеуказанных видов социальной эндемии, эпидемии, пандемии. Причем, как было сказано во введении нами в плане демонстративности сравнивалась специфика биологической и социальной инфекции.

Что значит эпидемический или пандемический процесс в медицине? Это взаимосвязанный процессе из трех составляющих: во-первых, причина и условия (факторы); во-вторых, механизм развития; в-третьих, проявления. Если в первом оставляющем вскрывается сущность процесса, то во втором – внутренние механизмы развития, а в третьем – форма проявления самой патологии. Аналогично этому процессу развиваются и социальные инфекции. Там и здесь не только соответствующие факторы, агенты, источники, резервуары инфекции, а также определенные механизмы развития и пути передачи инфекции, но и соответствующая восприимчивость организма в одном случае (биологическом) и общества в другом (социальной). Соответственно, такие специфические реакции – иммунитет и резистентность и проявления. Если в первом случае речь идет о реакции организма на инфекционный агент (бактерии, вирусы), а касательно социальной инфекции (идеи, взгляды, суждения и пр.), то во втором – соответственно, защитные возможности организма больного, тогда как в отношении социальной инфекции – устойчивость общества на отрицательные влияния инфекционной патологии. Там и здесь можно наблюдать: во-первых, неравномерность проявлений эпидемического процесса по территории, выделяя местный, региональный и глобальные ареалы инфекции; во-вторых, неравномерность проявлений эпидемического процесса по времени, выделяя цикличность, фазность, сезонность; в-третьих, неравномерность проявлений эпидемического процесса по группам населения, выделяя возрастные, профессиональные, организованные и неорганизованные группы; Согласно социально-экономической концепции, эпидемический процесс представляет собой сложную многоуровневую целостную систему, обеспечивающую существование, воспроизведение и распространение агентов и феноменов в природе и человеческом обществе.

Если в биологическом смысле паразитарная система дискретна, то есть состоит из отдельных особей в популяции хозяина, в организме каждого из которых развивается инфекционный процесс в виде клинически выраженных заболеваний или носительства, то в социальном смысле также существует дискретная система, когда в той или иной сфере, регионе, социальной группе имеет место включение в иерархию множества инфекционных процессов. Без учёта роли механизма передачи понятие «взаимодействие этих факторов и соответствующих процессов становится реальной, а не сохраняет умозрительную абстрактность. Человечество, как общность людей Земли представляет собой сложное неоднородное образование, которое состоит из множества разных стран и государств, наций, народов, народностей, связанных между собой в единое целое. И, естественно, что социальные инфекции, появляющиеся в каком-то одном сегменте общества, меняют всю конфигурацию системы. Создают другую социальную систему. На сегодня выделяют три группы носителей социальной инфекции: во-первых, групповые и системные социальные болезни; во-вторых, болезни, протекающие длительно (хронические) и кратковременно (острые); в-третьих, болезни старые («исторические») и новые (в XXI веке).

С методологической точки зрения важно выделять следующие разновидности социальных инфекций: во-первых, «социальные проблемы"; во-вторых, «социальные болезни».

Выделяют следующие разделительные признаки: во-первых, длительность протекания, когда отличительным признаком социальной болезни является длительность протекания соответствующих феноменов, тогда как социальная проблема может решаться в краткие сроки; во-вторых, легкость или, напротив, сложность разрешения проблем; в-третьих, наличие тех или иных социальных или психологических корней; в-четвертых, "завязанность" на национально-этнические черты или иначе менталитете самого населения. Согласно существующей классификации социальные инфекции можно выделить психологические, социально-политические и экономические. К психологическим социальным инфекциям относят агрессивность, алкоголизм, антисемитизм, аполитичность, авторитаризм, аморальность, домогательство, деморализация, девиантность, доносительство, конфронтация, конфликтность, ксенофобия, маргинализация, отчуждение, наркотизация, национализм. К социально-политическим социальным инфекциям относят аполитичность, бандитизм, бюрократизм, бесправие, дедовщина, запретительство, идеологизация, конфронтация, конфликтность, карьеризм, криминализация, мафиозность, милитаризация, фашизация. К экономическим социальным инфекциям относят нищенство, бедность, безработица, бездомность, беспризорность, коррупция, коммерционализация, "отмывание" (денег), обнищание, олигархизация, рэкет, спекуляция, теневизация, фиктивная занятость, конфронтация, карьеризм, проституция, приписки, воровство, мошенничество, фальсификация, разорение, конкуренция, теневая экономика, тунеядство, "двойная бухгалтерия", семейственность, клановость, хулиганство.

Приступая к обзору социальных инфекций следует отметить, что так называемая социальная девиация при соответствующих условиях может приобрести черты настоящей пандемии. На сегодня, одним из самых демонстративных социальных инфекций, имеющих потенциал пандемии является алкоголизация и пьянство всего населения нашей планеты. Алкоголизация – это тенденция, при котором общество или культура становится все более ориентированным на потребление алкоголя. Причем, независимо от банальной, когда люди употребляют из-за социального давления (бедность и нищета, социальное неравенство, безработица, бесправие) либо культурной, когда алкоголь становится неотъемлемой частью культуры или общественных норм, когда нет ограничении приема алкоголя на общественных мероприятиях, праздниках, торжествах. Между тем, проявления этой социальной инфекции всегда бывает негативными – рост физической и психологической зависимости, дереализация окружающего мира, рост числа преступлений. По данным ВОЗ, в общемировом масштабе такая социальная пандемия алкоголизация обуславливает почти 3 млн смертей ежегодно. По статистическим данным, кыргызстанцы, начиная с 2006 года стали меньше пить, сократилось количество страдающих алкогольной зависимостью. Однако, начиная с 2021 года в нашем обществе начал вновь расти алкоголизация населения. Настораживает то, что в 2022 году на фоне роста алкоголизации населения, число зарегистрированных смертей возросло более чем в 3 раза. Анализ законодательства показывает, что действительно, в последнее десятилетие в Кыргызстане были введены ограничения на рекламу, продажу алкоголя, а акцизы на алкоголь были повышены. В результате объемы продаж алкоголя за последние годы сократились практически в два раза. Несмотря на положительные изменения, алкоголизм остается на первом месте среди зафиксированных наркологических заболеваний – в среднем ежегодно около 8%, взятых на наркологический учет, страдают алкоголизмом, Настораживает и то, что две трети всех новых случаев зарегистрированной алкогольной зависимости пришлось на мужчин зрелого возраста. Доля случаев смерти, связанных с алкоголем, за последние десятилетий составили 4,3 тысячи человек. По мнению экспертов, кыргызстанцы не стали меньше болеть алкогольной зависимостью.

Как реальный механизм заражения нужно признать «кыргызскую» модель алкоголизации, которая отличается от других моделей следующими особенностями: во-первых, люди чаще теряют контроль над количеством выпиваемого; во-вторых, чаще наступает зависимость от алкоголя; в-третьих, чаще бывает конфликтность и различного противоправного поведения. Такой «быстрый» сценарий наступления разрушительных последствий алкоголизации не осознается кыргызским сообществом, им не осознается чрезмерная уязвимость кыргызского народа от алкоголя, представляющую настоящую угрозу его деградации. В отношении их, а также нарастающих темпов роста наркомании и токсикомании все острее ощущается необходимость принятия неотложных мер по активной и эффективной государственной антиалкогольной и антинаркотической политики. Наиболее эффективной государственной политикой является не только стратегия комплексного социального и индивидуального предупреждения и противодействия негативным социальным девиациям, но и ограничение ареалов их распространения, определив зоны и установив барьеры для распространения алкоголизации и наркотизации населения. Такая изоляция инфекций должна быть надежной, иметь системный характер, учитывать сложную природу и сущность, а также закономерности этиологии и механизмов распространения социальных инфекций такой разновидности. То есть меры должны носить самый настоящий противоэпидемический характер и масштаб. Во всем мире, любая зависимость – алкогольная, наркотическая, игровая плохо поддается терапии. Это достаточно специфическое заболевание, поэтому мы никогда не говорим, что пациент вылечился, что он здоров, а говорим о наступлении ремиссии. Прямо как при инфекционном процессе.

Вышеуказанная закономерность сохраняется и в отношении любой социальной инфекции, вызывающей аддиктивное поведение – стремление уйти из реальности посредством изменения своего психического состояния. В особенности это касается наркомании и токсикомании – виды социальной инфекции, характеризуемые как смертельные зависимости, а также страшные по последствиям и трудноизлечимые в плане лечения. Если источником инфекции является человек, а «возбудителем» наркомании – наркотик, который по своей природе являются ядом, поражающими все системы человеческого организма, то «возбудителем» токсикомании – ненаркотические вещества. Распространение, развитие этих социальных инфекций в мировом масштабе принимает форму не только эпидемии, но и пандемии. Этому способствовали такие факторы, как расширение сети международных коммуникаций государств, развитие транспорта, открытость границ, международная торговля, функционирование межнациональных наркокартелей, легализация употребления некоторых наркотиков, сокращение расстояний между странами, континентами и народами. Первое место по количеству наркоманов занимают США (6% населения), второе – Эстония, а третье – Беларусь. В первую десятку стран с высокой долей наркоманов входят Монголия, Канада, Гренландия, Россия, Казахстан, ОАЭ, Дания, Польша, Украина, Норвегия. Кыргызстан занимает 23-е место. И если для малоимущих людей наркотики – это способ уйти от окружающей их «грязной» действительности, то в среде богатых и состоятельных имеет место «кайфожорство» тяга к комфорту, покою и удовольствию. Для физического здоровья последствия наркомании и токсикомании, по сути, необратимы (!), так как даже в случае полного излечения от зависимости у человека остаются стойкие нарушения деятельности головного мозга, обуславливающая его он психическую неполноценность. Если нет ремиссии, то происходит выраженная и стремительная социальная и моральная деградация человека, у него наступает дереализация окружающего мира, а далее психоз, слабоумие, инвалидность, самоубийство.

Доказано, что борьба с наркоманией и токсикоманией должна вестись на таких же принципах как и при биологической инфекции: жесткая изоляция, уголовные наказания за производство, перевозку и распространение наркотиков и токсикологических веществ. Комплексные меры включают предупреждение об опасностях этих социальных инфекций, блокирование путей распространения, ограждение людей от употребления наркотических веществ, широкая пропаганда здорового образа жизни, создание у людей негативного отношение к употреблению наркотиков, формирование у людей представление о нормах, ценностях и опасностях жизни, а также критического отношения и осуждения наркотических привычек, отчуждение их от тяги к наркомании и токсикомании. Несмотря на предпринимаемые меры вышеуказанного характера, по данным экспертов, число наркоманов в стране, начиная с 2022 года превышает 20000 человек. Причем, 61% наркоманов используют инъекционный способ, а 30% – курение. Как правило, в большинстве случаев мотивом к потреблению является погоня за удовольствием, любопытство, желание забыться, снять стресс, боль, развлечься, какие-то неблагоприятные жизненные обстоятельства. Что касается путей распространения такой инфекции, то нужно отметить следующее. «Если раньше наркотики выращивали, то сейчас используют синтетические. С каждым годом увеличивается количество лабораторий, которые изготавливают этот вид наркотиков. Распространяют их осуществляется через интернет и другие современные технологии. Эксперты прогнозируют, что если наркоситуация в стране сохранится на этом же уровне, то максимум через 10 лет наше общество столкнется с большими проблемами медицинского, социального, психологического характера.

Одной из социальных инфекций, имеющих потенциал пандемии во всем мире является иллюзионизм. Такой инфекцией, к сожалению, заражена и наша страна. Обобщая опыт наших революций или государственных переворотов можно говорить, что в нашей стране находит свою реализацию именно «закон социального иллюзионизма». Суть закона заключается в разрыве между принципами и идеалами, декларируемыми политиками, и реальной действительностью. Как известно, периоды флуктуации общества сопровождаются флуктуацией его идеалов и ценностей, специфика революционного периода заключается в том, что ценности и идеалы, которые провозглашаются на этом этапе, – иллюзорны. Сопоставляя лозунги и декларации, выдвигаемые в ходе февральской и октябрьской революций, с практическими действиями революционных правительств спустя два-три года после установления революционной диктатуры, по П.И.Сорокину (2014), можно полностью осознать всю показательность их полной несовместимости. Вместо обещанных гражданских свобод (свободы совести, слова, печати, оппозиций) – установление жесткого контроля со стороны власти над всеми сторонами социальной жизни и поведения (ограничение свободы слова, печати, собраний, митингов, публичной критики). Вместо провозглашавшего мира – на деле установился диктаторский, полуманархистский режим. Декларировался принцип свободы и демократии, но вместо них установилось жесткое централизованное и бюрократизированное управление, четкое ограничение свободы слова и свободы действия граждан страны. Вместо уничтожения коррупции – разрушена цивилизационная стратегия развития экономики страны.