Тут Док вкратце рассказал, как он собрал девять слонов и проломил их яростью стены Аида, но застрял там, не смог выбраться, ни с Клемсом, ни один… Впрочем, как я понял, один он выбраться и не пытался. Енц и Ягу дополнили его рассказ своим отчетом – и я даже вспомнил, как мы Дока хоронили, и как потом всем досталось что-то из его наследства… всем, кроме меня. И как этих кукол то находили, то теряли в вещах Дока, вот точно так, как сегодня забывали, чем мы заняты и почему. Обнаруживали разряженных в кружево и оборки кукол, слишком громко удивлялись, немедленно забывали о них – пока не всучили Ягу, «потому что она девочка». Наследство Дока, погибшего под Климпо. Теперь я это вспомнил. Было непередаваемо странно одновременно чувствовать то горе и бессилие – и видеть глазами живого, сильного, уверенного Дока. Я бы сказал, спокойного, потому что он так выглядел. Но спокойным он не был.

– Сделанного не воротишь, да я бы и не стал. Но раз что-то нарушилось и никак не устаканится, придется выравнивать. Одного меня для этого недостаточно. Кто-то может присоединиться к экспедиции, строго добровольно. Тогда есть шанс вернуть жену Тира. Я с барышнями, – он приподнял кукол, – пойду в зал. Кто придет, с тем и пойду. Кто не придет, к тому никаких вопросов, даю слово. Всё, пока.

И ушел, а Клемс с Тиром едва не столкнулись в дверях, несмотря на всю свою выучку, потому что каждый хотел успеть за ним первым. А я что? Я просто хотел быть с ними, мне это было необходимо. И я встал и двинулся за ними, но Ягу, понимаете, Ягу сказала: «Не лезь, новичок». Я посмотрел ей в глаза… и не полез. Всего лишь мгновение растерянности – и всё, она скользнула в проем, и дверь мягко закрылась за ней. Ладно, значит, будет не так красиво, как мне хотелось.

Краем глаза увидел, что Енц тоже идет.

В конце концов, в зале мы снова были все вместе, все до одного. Док не удивился, но и не обрадовался. Расстелили на полу маты, усадили чертовых кукол в центре, сами легли вокруг, взялись за руки. В первый раз, что ли, засыпать по команде…

Нет, не вышло: лежал, дышал, не спалось. Судя по тихим шорохам и вздохам, не я один так маялся. Отчаявшись, открыл глаза, похоже, одновременно со всеми. Шевелиться не хотелось, хотелось просто лежать и смотреть в потолок. Свет падал на него от горящего в центре нашего круга фонарика, и тени неторопливо двигались, как будто кто-то вел медленный хоровод.

– Ну и фто фы тут фаляетесь?

– Док, какой ты бестолковый, честное слово!

– Ты зачем такую толпу притащил? Как их выгружать потом?

Я приподнялся на локте и заглянул внутрь круга. Доковы девочки стояли там, маленькие, насмешливые, злые. Ягу сказала, что они страшные, но мне не было страшно. Я этому обрадовался. Хоть в чем-то я не отстаю от нее, а наоборот.

Зря я это подумал: одна из девчонок, та, что с разрисованным лицом, резко дернула головой, как на запах, поймала мой взгляд и нехорошо улыбнулась, не разжимая губ. Черепушка, вспомнил я, Калавера, танцорка на сердце.

– Я тебя запомнила, – сказала Черепушка.

– Фсе еффе не боифся? – подхватила клыкастая дракулица.

Рыжая только прищурилась.

На этом месте я закрыл глаза и какое-то время не слышал, что там дальше происходило. Когда открыл, Док и Тир о чем-то говорили с девчонками, судя по жестам и выражению лиц, яростно спорили. Нет, не так. Док и Тир отчаянно пытались спорить, а куклы просто объясняли, почему всё будет не так, как они хотят. Шум в ушах прекратился, и я услышал, наконец. Вещала Рыжая:

– Ты же сам объяснил бойцам, Док. Мы берем то, что нужно, чтобы повлиять на ситуацию. Может быть, тебе бы больше понравилось стрелять ромашками, но ромашки не убивают, Док. Ты стреляешь пулями и не споришь. Нет, Тир, ты не подходишь, от тебя разит страстью и тоской, ты просто проплавишь всё, порвешь… Док, ты тоже не подходишь, не дергайся. Не перебивай! Если не будешь перебивать, этот ваш… новичок поймет быстрее. Где ты его взял такого, Док? Ты заметил, что он…

– Тогда сама не отвлекайся! – рявкнул Док. – Говори, что вам нужно, и начинайте уже.

– А как он смотрит на…

– Вам нужны представители, – влезла Черепушка. – Нет, это нам нужны ваши представители, вот так!

– Нам они не нуфны, – покрутила головой Кровопийца. – Мы никого не трогали, фпали ф фарфе!

– Нет, Док, – настаивала Рыжая, – ты же понял, что новенький…

Я решил, что пора вмешаться.

– Расскажите про представителей, – спросил быстрее, чем было бы правильно, но не хотел рисковать.

Рыжая показала оттопыренный большой палец.

– Боец, ты мне нравишься! Ты будешь моим протеже.

Не могу сказать, что это меня обрадовало, но голова больше не кружилась.

– Представители – это представители, что тут непонятного?

– А что они будут делать?

– Как – что? Представлять!

– Где представлять? Как? Кого?

– Нормально представлять, в воображении. Вас. Но не всех. Надо представлять Тира и Кристину. С Тиром напрямую работать невозможно, он просто все к чертям спалит. А Кристины, как ты мог заметить, вообще не существует. Ее тем более придется представлять. Представлять их должны влюбленные. Нет, Док, вы с Клемсом не годитесь, потому что вы оба мужчины, и ни один из вас не сможет меня…

– Тф-ф-ф, – предостерегающе зашипела зубастая. – Это ты пока не фочешь говорить.

Рыжая досадливо поморщилась, шлепнула себя ладошкой по губам.

– Башка огромная, а что толку. Ладно, скажу по-другому. Чем ближе представитель к представляемому, тем легче с ним работать, понятно? Вот у вас тут есть женщина. Вот эта. Мы ее знаем, она смелая. Привет, Ягу!

Ягу приподнялась на локтях, помахала ладонью.

– Привет, девчонки! Рада с вами поработать. Вы крутые.

– Ты тоже крутая, Ягу! И очень красивая! Черная-черная, как пантера, и вообще похожа на нее. Вы хоть видите, какая она красивая, бойцы? Ягу будет за Кристину, потому что она женщина. Новенький будет за Тира, потому что он любит Ягу.

Я не поперхнулся только потому, что нас действительно очень хорошо учили. На Ягу я старался не смотреть, и, кажется, она тоже не смотрела на меня, но как именно она на меня не смотрела, этого я понять не смог.

Дело мое, похоже, совсем безнадежное, и зачем я влез в это всё? Не вот прямо сейчас, это-то понятно. Сказал «а», говори и «бэ». А вот зачем я сказал «а»? Зачем вообще влез в эту секретную службу? Уж явно не затем, чтобы среди белого дня – ведь там, на самом деле, еще белый день? – во тьме и безвременье разговаривать с живыми куклами. И не затем, чтобы влюбиться в первую встречную – это правда, я встретил ее первую из моей «взрослой» группы, сразу после учебки, ее, ветерана и героиню, я – зеленый, как самое зеленое, что есть зеленого на свете. Не затем и не за этим, но вот – я сижу здесь, она знает, что я в нее влюблен, ей об этом сказали живые чародейские куклы, и что после этого я еще могу считать невозможным?

В конце концов, в зале остались только возлюбленная моя Ягу, три смешные и страшные куклы, их огромные тени на стенах и потолке и я. Так и стояли – куклы посередине, мы с Ягу по разные стороны от них, тени у нас за спиной, вокруг, везде.

– Ну, представители, что так стоять? Представляйте. Ты – Кристина. Пока постой тут в сторонке, от тебя сейчас ничего не зависит, тебя еще нет. А ты…

Я не умею, хотел сказать я. Меня многому учили, но не этому. Я никогда этого не делал, я не знаю, как. Я не умею представлять.

– Ты – Тир, – сказала Рыжая.

И огонь вошел в меня.

– Ну что, девчонки? – подпрыгнула Рыжая. – Круто! Мы здесь, представители потерпевших здесь. Можно торговаться!

– Мне без надобности, – пожала плечами Черепушка. – Но я тебя поддержу.

– У меня ффё ефть, но почему не помочь? – сказала Кровопийца.

– Тогда я возьму себе всё! – обрадовалась Рыжая.

Тир вздрогнул.

– Что значит «возьмешь всё»? Вы же говорили, что ничего не берете лично себе, всё для дела.

– Мало ли что мы говорили тогда! – ощерилась Рыжая. – Тогда мы не торговались, а рассказывали, как на самом деле. А сейчас я буду торговаться. А если ты такой умный, то я тебе такую цену заломлю, что по гроб жизни не рассчитаешься, ни ты, ни твой представитель, ни…

– Ладно, я согласен, – опустил голову Тир. – Торгуйся.

Ему было почти всё равно, что она потребует. Слишком ясно он ощущал мир вокруг – большой, огромный, бесконечный, прекрасный, совершенный. В мире был один-единственный изъян: из него изъяли Кристину, все ее дни и дела, ее вздохи, ее песенки, ее тонкие хриплые вскрики, ее ворчание, отпечатки ее пальцев на всем, чего она не коснулась в новой версии Вселенной, даже волоски, приставшие к свитеру мужа, даже почти зажившую случайную царапинку от ее ногтя на тыльной стороне его ладони. Тир зажмурился и увидел царапинку вчерашними глазами. Открыл глаза – и не увидел ее.

– Это ты еще не в полную силу чувствуешь, – прошептала Рыжая. – Это ты еще не до конца представил.

Тир почти задохнулся в безвоздушной пустоте.

– Стой-стой, сильнее не надо! Ты же представитель, ты здесь нужен, чтобы чувствовать, но не до конца. Вот так, как сейчас, и хватит.

Тир кивал, прижимая ладони к груди. Там жгло и горело.

– Не выпускай это наружу. Просто слушай меня. Так и будет теперь всегда. Если бы твоя жена просто умерла, была и закончилась, ее можно было бы оплакать и забыть. Отгоревать несколько лет, утешиться. Как все. Но невозможно забыть того, кого никогда не было. Это очень, очень гнусная ловушка. И теперь с тобой всегда будет так. Если мы не договоримся.

– Так договаривайся, – попросил Тир.

– Что нужно для дела? Нужно, чтобы твоя жена забеременела. Тогда она появится.

Тир нахмурился.

– Но она же и так беременная…

– Тир, ты фофсем дурак? – вмешалась Кровопийца. – Как она мофет быть беременной, когда ее не фуфефтфует?

Тир только сильнее вдавил ладони в грудь, ответил бесцветным голосом.

– Хорошо, пусть забеременеет.

– Ну вот, вопрос решен. Только у меня еще одна просьба. Лично для себя. Вы согласны? Кристина, ты уже почти есть, ты тоже можешь отвечать.

Тир услышал ее молочный голос:

– Чего ты хочешь, малышка?

– Ты родишь меня?

Я понял, что соглашаться никак нельзя. Это будет такое предательство по отношению к Тиру, что и слов таких нет.

– Нет-нет-нет, – замотал я головой. – Ни за что. Нет.

– Да-да-да! – пропела Рыжая. – Нечего нести отсебятину. Тир сказал бы «да» – вот и ты говори. Что я, за тебя отдуваться должна? Ты представитель, ты и представляй.

Я представил. И увидел, что правда, Тир сказал бы «да». Но я еще попытался выторговать для него скидку.

– Ну чего ты так уперлась? – сказал я самым мягким голосом, как с капризным ребенком.

Рыжая подбежала ко мне, топая крошечными ножками, взмахнула кулачками размером с вишневую косточку – и как заорет:

– Потому что я хочу нормальную голову, блин!

После этого всё стало проще. Тир сидел на матах, обнимая Кристину, та держала на руках рыжеволосую большеголовую куклу, пальцами расчесывала и распутывала ее канеколоновые локоны.

– Вообще-то нам сказали, у нас будет мальчик, – почти с грустью заметила она.

– Мальчик? – Рыжая скривилась. – Вот это я попала… Черт, черт, черт. Ладно, переживу, это ненадолго.

Тир нервно откашлялся.

– Значит, ты теперь будешь вместо моего сына?

– Ты еще не понял, боец, – все еще кривясь, ответила Рыжая. – Я и есть твой сын. Это я с самого начала. Другого никогда не было. Как бы тебе попроще объяснить? Пока мы с тобой сейчас не договорились, Кристина не забеременела полгода назад. Почему получился мальчишка, этого я не знаю. Но это точно я. Теперь идите домой и сделайте меня, как будто это происходит полгода назад. Ну что, справитесь?

Рыжая смотрела на меня с большим сомнением, и я попытался сказать, что это получается перебор, я не хочу – но Тир потянулся губами к затылку Кристины, к невесомым почти бесцветным завиткам под высоко уложенным узлом светлых волос, и я понял, что моему счастью просто нет ни времени, ни места в этом мире, где у Тира есть, на самом деле есть жена. Они обнялись и пошли наружу. Не знаю, как это выглядело со стороны, кому что мерещилось и мстилось, но нас никто не остановил.

Один-единственный тоненький луч прорвался сквозь щель в жалюзи и ужалил меня. Я прикрыл глаза ладонью, очень осторожно подвинул голову, чтобы не разбудить ту, что спала на моем плече. Засыпала она еще Кристиной, и мне не стоило вспоминать ее последние сонные поцелуи, которые, собственно, предназначались не мне. Но я помнил, какой податливой и мягкой она была, и я был уверен, что это не Ягу и даже не похоже на нее. Черт, получается, я всё равно что переспал с женой своего друга, и я ее помню. Я изменил любимой женщине практически у нее на глазах, и она это тоже, наверное, вспомнит. Мне остро захотелось исчезнуть из этого мира насовсем. Это было бы симметрично. Я, кажется, потерял вообще всё на свете – было бы неплохо, если бы и мир потерял меня.

Та, что спала на моем плече, шевельнулась, откашлялась и заговорила. Голос ее был низким, хриплым – совершенно точно рядом со мной проснулась Ягу.

– Это мы у Тира, да? Ну, понятно. Интересно, а Тир с Кристиной где сейчас? Тебе не кажется, что нам нужно поскорее освободить территорию? Вызови такси.

– Я не знаю адрес.

Ягу фыркнула.

– Всё? Чары рассеялись? Я тоже не знаю. Хотя… Эй, новичок, если я хоть что-то понимаю, где бы мы ни заснули ночью, сейчас мы должны быть по тому адресу, который проверяли вчера. Ну что, вспомнишь?

– Я и не забывал, – буркнул я и потянулся за телефоном.

Ягу спрыгнула с кровати, развела планки жалюзи и выглянула в окно. Я увидел, как блики и тени вылепливают ее тело – длинное, крепкое тело хищного зверя, почувствовал, как возвращается огонь, не заемный, мой собственный яростный пал. Ягу вертела головой, высматривая что-то за окном, блики и тени ползли по ее эбеновой коже, я не мог отвести глаз… В этом не было ничего нового, и обычно я с этим справлялся. Нас и этому учат. Хотя одно дело видеть ее в душевой, другое – только что из постели, где она была со мной… в каком-то смысле. И всё-таки в данный момент сложнее было справиться с отчаянием, вырвавшимся и схватившим за горло.

– Смотри-ка, – протянула Ягу, – ночью и в самом деле доставили жимолость. Ничего себе куст, весь в цвету. А Тир у нас романтик…

Она внимательно посмотрела на меня, оценила сложную игру мимических мышц. Я чувствовал себя хуже чем голым.

– И не он один. Ты бы не торопился отчаиваться. Мало ли что случилось этой ночью. Это было не с нами. Это были не мы. Ты что-нибудь помнишь?

Я не хотел врать, просто пожал плечами.

– Мда. Я, кажется, знаю, что нужно сделать, чтобы ты забыл Кристину. Только не здесь. Пригласишь меня к себе? И вызови такси, ладно? Я в душ, буквально на минуту. Интересно, вспомню, где у них тут полотенца? И знаешь… Мы еще легко отделались. Не хочу даже думать, как Док будет выкручиваться, когда за вознаграждением придут слоны.