Глава 3. Островок на 377 метров ниже уровня моря

Ира:

Ощущений сдавливания растущим давлением незаметно. Трос тянет куда-то, догадываюсь, в глубину. Чуть тянет в ушах, там возникают скрипы, шорохи, дополняющие, ставшее постоянным головокружение.

Когда ещё увлекался дайвингом, глубже десяти метров нырять не приходилось. Но Сашка успокаивал, что с нашим оборудованием на какую глубину опустят, на той и можно работать, разницы никакой. У меня в этом сомнения были, но я почему-то не стал ему говорить.

Нескольких минут и барометрическая глубина уже сорок, мой личный рекорд побит вчетверо и скоро остановка. Снова тянусь к коммуникатору:

«ГЛУБИНА СОРОК. ТЕМНЕЕТ. СГУЩАЕТСЯ СИНЯЯ ЖУТЬ». Фраза случайно вышла пугающей. Рывок остановки дёрнул руку, палец проскочил и ткнул в другую букву. Вместо «муть» получилась «жуть».

Но теперь чтобы убавить драматизм, добавляю:

«Всё нормально. Остановка».

Сергей, мой оператор, похвалил:

– Молодец. – и тут же добавил – Твой напарник уже тридцать минут сидит на дне, молчит.

Я представил себе, как брат уселся на твердь дна и решил немного помолчать… Это показалось смехотворным! И я, если бы это стало возможным, непременно расхохотался. Сашка наверняка занялся чем-то полезным, воспользовавшись возможностью творить в своё собственное удовольствие, без наблюдателей!

Сергея успокаиваю:

«Не парься, он всегда такой, отзовётся ещё. Пока не кончится связь, буду, чтобы вы не скучали, сам писать».

– Да, Ира, забыл предупредить. – поспешил вставить Сергей. – Когда будем травить трос, компенсатор переведи на самый минимум. А если не включал, не трогай.

Даже не думал о компенсаторе, воротнике у места крепления шлема, приспособлении, служащим для регулировки и поддержания требуемой плавучести. Когда надо повысить плавучесть, из баллона высокого давления в этот ошейник дополнительно подаётся поплавковая жидкость. Ошейник раздувается, и гидронавт становится легче окружающей океанской среды. И вода выталкивает скафандр с гидронавтом кверху.

Возле дна достаточно будет незначительно повысить плавучесть, и уже не придётся тащить скаф по неровной и заиленной поверхности. Но масса никуда не денется и сопротивление воды тоже. Они обрушатся на меня всей своей мощью, сковывая движения.

Сашка раньше уже плавал в бассейне. Его оперировали первым, он первым испытал оборудование скафандра в более-менее свободном плавании. Меня же сразу заперли в камере. А Сашка после сказал, он чувствовал себя океанским лайнером в тазу…

Трос вздрогнул, я снова двинулся куда меня отправляли. Правой рукой, как учили, крепко держусь за трос, контролируя связь. Серая долька судна на поверхности покрылась темнеющим туманом и вскоре пропала.

После третьей остановки я ещё легко мог различать свои руки в светлых перчатках, о чём не забыл сообщить наверх. Но вода заметно темнеет, мрак сгущается, видимость падает. После четвёртой, на всякий случай включил подсветку приборов на руках: пузырькового шарика на правой и коммуникатора на левой. Перчатки скафандра сами светлые и подсветки рук хватает. Вокруг подсвеченных частей засиял внешний оранжевый цвет скафандра.

От меня шарахнулась стая рыб. Раньше я считал, что вся жизнь в океане сосредоточена лишь у поверхности. Там есть щедрый свет, там кислород и жизнь, годная для питательного обмена… Впрочем, для океана и двести метров – это всего лишь тонкий подповерхностный слой.

Свет с поверхности иссяк. Воспользоваться аккумулятором решил до пятой остановки, глубже двухсот метров.. На пробу включил и остолбенел! Добрый десяток серебряно-алых рыб, вынырнувших из-за плеча, ослепительно сверкнули в луче и, рассыпавшись фейерверком, растворились в тёмноте. Аж дух захватило! Это что-то нереальное! Бесшумный фейерверк на чёрном полотне!.. Остолбенел, опасаясь пошевелиться! Не ожидал такого сильного эффекта.

Осмотревшись вокруг и не увидев больше ничего, свет всё-таки выключил. Приберёг для следующего случая.

Коммуникатор на руке вздрогнул и на дисплее появилось сообщение:

– Что у тебя? Не молчи. – это Серёга.

Я приучил его, что постоянно нахожусь на связи. Серёге сразу ответил:

«Всё в порядке. Включил прожектор. Рыбы, много рыб!»

Тут же пришёл ответ:

– Алёнка интересуется, как себя чувствуешь.

Надо же как он назвал Алёну Викторовну – Алёнка!.. И этой Алёнке интересно было как себя чувствует подопытная свинка Ира…

Действительно, как себя чувствую? Прислушался к внутренним ощущениям.

Про дыхание вспоминать не хотел. Насос качает и качает, мои желания роли не играют. Пытаться вдохнуть самостоятельно хочу, но мне это заказано. Самому дышать водой? Бр-р-р!.. К тому же, при такой попытке собьётся дыхательный ритм, задаваемый искусственным интеллектом прокачки и интелект начнёт подбирать иной ритм. А чтобы повторения избежать он увеличит дозу для инактивации лёгких. Мне объясняли это чтобы не сопротивлялся, принимал всё как есть.

В лёгкие насосом качается кислородсодержащая эмульсия. При выкачивании эмульсия проходит для обогащения через фильтр и снова обогащается. Избыточная инактивация может после перехода на воздушное дыхание надолго сделать лёгкие уснувшими.

«Отрыжка» не может восстановить дыхательный процесс. Это придётся делать медицине. Избавиться от фторуглеродной эмульсии в лёгких желательно на корабле. Лучше пережить такое уже на судне, в наркозной нирване и под наблюдением этих фей, с умелыми ручками… Под водой это приведёт к утоплению, а чтобы не нажать аварийные кнопки случайно и в неподходящий момент, доступ к ним заблокирован защитой. Для двух последних, ещё и физически. Пока давление будет выше атмосферного, откинуть крышки для их включения не удастся. Но «рубильник» сработает при любом давлении, если убедишь программу что без этого никак!

С глубиной холодает, ноги стынут. Но это ерунда! Остальное: руки, туловище и голова ещё в тепле.

Болей нет. Всё нормально. Беспокоят только неприятные ощущения от пучка засунутых в горло трубок, и за левым ухом чешется. Достать это место рукой будет не скоро.

Выдаю для Алёны Викторовны:

«Ощущения сносные. Немного мёрзнут ноги. Вестибулярка не справляется, теряюсь с направлениями».

Пришёл ответ:

"Держись. А советует включить обогрев… Связь скор… может оборва… ави… том…р…"

Дисплей моргнул последний раз и замер в ожидании продолжения. Связь ушла. «А» – это, по-видимому, Алёна Викторовна. Кто ещё мог такое советовать? Опять она!..

К тому же связь уже «оборва». А без связи мне теперь будет скучно.

Дальше я на самостоятельном обеспечении. Временно. До дна на 377, где сейчас сидит на камне Сашка и действует связь, осталось чуть больше ста метров. Две остановки и я на месте.

Стал наблюдать не для описания, а для себя. Окружающая мгла уплотнилась до непроницаемости. Подсвеченные пальцы помогали видеть воду только возле рук. Несколько минут до остановки на трёхстах ничего нового.

Когда стоянка подходила к концу по направлению троса разглядел блики. Дно недалеко…

Саша:

Пока с судна увлечённо занимались Ирой и никто не пытался оживить уцепившегося за точку на базе дрона, я, по счастью оставшийся без присмотра, решил заняться самостоятельной навигацией на этом мрачном клочке твёрдой поверхности, определить размеры и конфигурацию предоставленного мне «загона» для испытаний. По счастью, опыт таких изысканий мне был известен.

Площадка на дне была ограничена уходящими в глубину склонами и оказалась не маленькой. Склоны по краям были не крутыми, как ожидалось, их вполне можно было считать немного наклонным продолжением площадки. Только в одном месте, возле единственного крупного камня на этом «островке», склон круто уходил на глубину. А расщелина, идущая от этого камня была укрыта многометровой шапкой иловых отложений.

При моём приближении к камню начался обвал. Небольшое облачко мути взвилось вверх и тут же утянулось в расщелину, по отложениям пробежала рябь. Я тоже почувствовал, как меня медленно двинуло в том направлении.

Ил устилал дно неравномерно. Были места, совсем без отложений. Например в центре, где была база дрона, под стойками был песок с камнями. Впрочем, отсутствие здесь ила могло быть результатом десантирования. Дрон с плохо обтекаемой базой, когда упал на поверхность, разметал лёгкие осадки.