ГЛАВА 6.

Закинув рюкзак с рабочей одеждой за спину, я выдвинулся на остановку. На улице стояло марево. Теплое, но не душное. Легкий, редкий ветерок, порой, одаривал открытые участки тела своими ласками и глаза, от этих приятных дуновений, слегка зажмуривались и улыбка сама напрашивалась на лицо. В голове представился образ рыжего котенка, который нежится на солнышке, зажмурив свои маленькие глазки, и мурлыкает от удовольствия. Прошагав мимо школы и завернув за фонтан, я привычным путем направился на остановку. Не дойдя до самой застекленной будки, я увидел за кудрявой шевелюрой берез, как в мою сторону едет моя маршрутка. Приятно, когда все происходит вовремя. И действительно, на этот раз все было иначе. После крайнего расставания прошло уже больше двух недель, а от нее ни звонка, ни сообщения. Вероятно, это по тому, что в этот раз я не написал первым. Оставил чемодан у порога с запиской и удалился по своим делам, впитывать в себя новые ощущения – смесь свободы и здравого смысла. Будто наступило осознание, озарение или понимание. А может и все вместе. С недавних пор я начал за собой замечать, что определенные вещи до меня начинают доходить не постепенно, не в процессе планомерного изучения или ознакомления, а как снег на голову. Эврика! И в моменте осеняет истиной. Зато раньше с уверенностью, присущей победителю по жизни, мог заявлять, что некоторые моменты в этой жизни невозможны, а некоторые события и явления мной уже познаны и истолкованы. Но не тут-то было. Малейший нестандартный или незнакомый поворот в жизни, и ты будто Америку открыл. Век живи – век учись. Хорошо, конечно, когда учишься на чужих ошибках, а не на своих, но когда испытаешь острые ощущения на своей шкуре, то эффект совсем другой и просто ошеломительный. Сродни «как бабка отшептала». Хотя, говорят, некоторых такие повороты ломают. Морально, конечно, но последствия бывают разными. Как пишут в новостных сводках, треть самоубийств происходит от неразделенной любви и причинам ей сопутствующим. И, на самом деле, радует, что я не отношусь к той категории людей, которые убиваются из-за расставаний. Было, скорее, немного обидно. Немного удивительно и слегка омерзительно, от ощущения, что в открытую душу так смачно и с оттяжкой зарядили сопливый плевок. Ну, чтож, впредь буду разборчивее. Хотя, все эти мысли наводят на осознание того, что такие моменты могут являться одной из причин, когда человек замыкается в себе и может долго находиться в таком состоянии, в недалеком будущем пытаясь компенсировать свою утрату различными, одному Фрейду известными, способами. Загрузив на кануне новый «плейлист» в свой «андроид», я с удовольствием воткнул наушники в уши и включил свежую порцию «Prodigy» на максимум. Басы и электронная музыка приятным ритмом заряжала настроение позитивом и я, не заметив того сам, начал покачивать головой в такт музыке. Так, щелкая песню за песней, я добрался до ближайшей к месту моей работы остановке и, расплатившись за проезд с загорелым азиатом, шагнул с подножки на горячий асфальт и двинулся под горку в сторону «Причала». Была пятница и с высоты аллеи, пролегавшей вдоль проезжей части, поперек спуску, можно было увидеть, что заведение, в котором я проведу ближайшие сутки, почти переполнено и, музыка играла на столько громко, что свойственно лишь тому, когда честной средний класс собирается там с явным намерением растерзать все свои калории на танцполе в жгучем клубном мракобесии. Клубные танцы я всегда считал дерганием эпилептиков под музыку, отчего находил для себя данное мероприятие бестолковым. По мере приближения к бару–ресторану я все яснее понимал, что сегодняшняя ночь спокойной быть не обещает, так как время еще не было и шести, а народу было уже вполне себе прилично для такого заведения. Это еще не считая того, что машины все приезжали, а люди все приходили, словно мотыльки, собирающиеся на свет лампы. Пересекая черту ворот, на глаза мне попался Заур, переворачивая то одну решетку гриль, то другую, не забывая при этом следить за шампурами и за мясом в глиняных горшочках, задвинутых в печь. Весь мокрый, блестя под вечерним солнцем, увидев меня, он широко заулыбался и покрутил пальцем у виска по широкому кругу, что, видимо, означало, что это полное сумасшествие и заказов очень много. Ответив ему поднятой рукой вверх в знак приветствия, я прошел дальше, мимо оживленной, уже явно «веселой», компании, сидевшей в центральной части площадки. На встречу мне попался Арам. Такой же сутулый, шоркая ногами, он двигался навстречу мне по своим делам, не обращая внимания на гарцующую публику. Увидев меня, он молча протянул безвольную руки и даже не попытался ее сжать, лишь дождавшись, когда я сожму ее, также безвольно опустил ее, и она плетью шлепнула его по ноге. Вид у него был удручающий, но я бы удивился, если бы увидел его впервые в таком состоянии. Такой наружности он был всегда, когда его только можно было увидеть. Поздоровавшись с Кешей, который неизменно натирал бокалы до блеска, я прошагал к винтовой лестнице, чтобы пройти на второй этаж. На верху, несмотря на то, что летом второй этаж либо не работал, либо туда просто не охотно шли из-за того, что веселиться на свежем воздухе всегда приятнее, если позволяет погода, а она сейчас самая что ни на есть подходящая, было полным-полно народа. И даже те, кому не хватило места и у барных стоек, просто стояли с напитками в руках и болтали в компаниях. Либо пританцовывали под клубные хиты прошлого года недалеко от барной стойки. Проходя мимо столов, я завернул к подсобке, где в настоящий момент никого не было, по всей видимости от того, что заказов было очень много. Закрыв за собой дверь, я скинул с себя рюкзак и достал рубашку и брюки, включил утюг и пододвинул к себе гладильную доску. Идея приходить сюда в пляжном наряде, принося темные брюки, черные кожаные туфли и хлопковую классическую рубашку с собой, посетила меня сравнительно недавно. А точнее в конец прошлой смены, когда я добрался домой мокрый насквозь и с горящими от жары ногами. И как я раньше не догадался? Может быть потому что в моем собственном распоряжении на работе не имелось гладильной доски и утюга, а может и потому, что никто не сказал, что так можно. Военные привычки не выветрились – делать все по команде, и, по всей видимости, не выветрятся еще скоро. Звук щелчка на утюге означал, что агрегат для исправления текстильных неровностей готов к работе. Растянув белую рубашку вдоль доски, я начал водить по ней разогретым устройством, наблюдая как складки, одна за другой, исчезают под давлением горячего прибора. Воротник, рукава, манжеты. Удовлетворившись гладкостью материала, я переложил рубашку на кресло и взялся за брюки. Вот с ними у меня всегда были проблемы. Стрелки. Я прекрасно знал, что это такое и яснее ясного понимал, как их делать. Но уложить эти проклятые штаны на доску таким образом, чтобы они не падали и, чтобы одна штанина лежала таким образом, чтобы ее было возможно гладить, для меня было просто невыполнимой миссией. Они медленно скатывались и падали на пол, штанина отказывалась ложиться так, как было мне необходимо, чтобы выпрямить линию от пятки до ягодицы, брюки перекручивались и снова падали на пол, соскальзывая будто по маслу. Если есть в этом мире проклятия, то это мое. Я психовал и ругался, подкидывал их и швырял в стену, пытался даже их уговаривать, но ничего путного не вышло. В итоге, я решил смириться с поражением и надеть их такими, какие они есть. Стянув с себя шорты и футболку, я начал натягивать штаны, вставляя в них ремень и попутно шагая к зеркалу, чтобы оценить масштаб своей ущербности по отношению к этому делу. Результат моих деяний меня удивил. Стрелок не было и в помине, я имею ввиду тех, которые стрелки, а не те, которые жалкие попытки обозначить продольную складку вдоль штанины. Но помимо отсутствия двух параллельных, ровных, острых линий на своих чертовых брюках, будь они не ладны, появились еще по одной стрелке на задней части каждой из штанин. И да, остальную поверхность брюк я измял еще больше. Я проклинал тот день, когда в голову пришла идея взять форму с собой, а не ехать в ней. Это никуда не годилось и поэтому, громко заявив самому себе о том, что катилось бы оно все лесом, снова снял с себя штаны и продолжил попытки ровно их раскладывать на доске, понимая, что если так продолжится, то я смогу опоздать.

– Неплохо. – произнесла Ира, глядя на меня с улыбкой в уголке рта, разглядывая меня, стоящего в одних трусах. – А ты тут какого забыл? Это помещение для персонала…ах да, ты ведь теперь тоже персонал. – все в такой же театрально-хамской манере сказала она мне. – Время без десяти шесть. Ты никуда случайно не торопишься? Может на пост? А то там твое присутствие было бы кстати – «коршуны» налетели, жертв себе ищут. Сечешь, о чем?

– Не совсем. – честно признался я.

– «Бармалеи» шастают, за людьми приглядывают, кому совсем грустно становится, услуги разные предлагают, поддержку оказывают разного характера. Кого до такси довести, кому компанию составить, а кого до дома проводить. Вот только неизвестно до чьего дома. Публика уже в большинстве своем «на рогах», девчонок молодых и нетрезвых уже полное заведение. – изложила девушка.

– Ну и что в этом плохого? – недоумевал я. – напились, так если на приключения потянуло, наше то какое дело? Может некоторые на то и рассчитывают, что их пьяненьких «подснимут и окучат» как следует. Об этом ты не думала? – высказал свои догадки я.

– Послушай сюда, как там тебя, Костя, да? Так вот, ребята, которые девчат отсюда забирают, устраивают им не продолжение вечеринки, как ты думаешь, а увозят на заработки. Понимаешь, о чем я? – уперев руки в бока и насупив брови, с наездом, высказала мне коллега. – А мужиков, которые они отсюда несколько раз уводили, оказались потам в категории «без вести пропавшие». Доходит до тебя или нет? – тряся головой стребовала от меня ответа девушка с серьгой в ноздре.

– Ну, так вызовите полицию, какие проблемы? – также не понимая в чем суть отношения кражи людей к тому, что я не на посту. – от того, что человек не в состоянии контролировать себя после выпитого или контролировать количество выпитого, виноват только он сам. И в какие передряги он после этого залезет, тоже исключительно его проблема, а уж никак не моя. – скорее назло ей, чем от чистого сердца, выпалил я.

– М-да, а Олег сказал ты с мозгами. Видимо ошибался. – продолжала Ира. – Любой косяк, которой происходит в стенах этого заведения, считается косяком этого заведения. – понизив голос, продолжила она. – И посмотрев потом твои же, умник, чертовы камеры, «менты» выяснят, что это у нас из-под носа эти «доброжелатели» вытащили клиента заведения под руки, посадили в машину и умчали, к примеру, сдавать на органы. – всплеснула руками официантка.

– С алкашей органы не берут. – будто зная это наверняка, сказал я.

– Не суть! – выкатив на меня глаза, крикнула она. – Ты реально дурак или прикидываешься? – поинтересовалась Ира. – Абсолютно не важно какой тяжести деяния произошло, важно, что концы сюда ведут, а это, в свою очередь, значит, что хозяин данного заведения попадает под подозрение, как возможный соучастник – продолжала она. – Ты не заметил, что все происшествия, связанные с похищением людей, чисто случайно связаны с людьми, похожими на земляков Давида Вардановича? – спросила она.

– Замечал. Вот только не возьму никак в толк, ты то чего так об этом печешься? На сочувствующую ты не сильно похожа. – сказал я и в этот самый момент оценил всю нелепость ситуации, если в ней окажется посторонний зритель – я стою без штанов, а девушка с железкой в носу наезжает на меня по непонятному мне поводу. Было в этой сцене что-то семейное.

– Ты идиот, если до тебя не доходит. – без эмоций сказала она. – Если посчитают причастным его в этих делах, то под подозрение может попасть каждый из нас. А это огромные проблемы, которые светят каждому без исключения. – все также без эмоций проговорила Ира.

– Говоришь так, будто скрываешься от кого-то или детективов пересмотрела. – улыбнувшись, сказал я ей. На ее лице повисла немая, грустно-озабоченная гримаса. Она смотрела на меня, не сводя глаз и не моргая, лишь зрачки ее метались, глядя мне то в левый, то в правый глаз.

– Пацан, сопляк ты еще. Ничего не понимаешь и понимать не хочешь. Упрямый, как баран. – негромким голосом сказала она, наклонив голову немного вправо. – Во-первых, это проблемы для нас с выплатами и премиальными, которые у нас тут весьма неплохие. Во-вторых, это дотошное копание полиции в биографии каждого из нас, а это означает, что всплывут факты о некоторых из нас, о которых всем знать не обязательно. – загибая пальцы на руках, проговорила она. – Да что толку тебе объяснять, ты же тупой.

– Постой. Не уходи. Можешь…брюки погладить? Пожалуйста. – сам не понимая до конца издевка ли это была над ней или я реально нуждался в этой помощи.

– Да пошёл ты! – рявкнула Ира. Она развернулась и вышла, не дожидаясь моей реакции, хлопнув дверью. Все это напоминало остросюжетную книгу, со скрывающимися где-то в трущобах людьми с не менее остросюжетным прошлым. Книгу, где что-то происходит и постепенно начинают всплывать подробности, от которых волосы дыбом начинают вставать даже те, которые выпали. И сейчас, по реакции этой молодой, но не по годам измотавшейся особы, можно было догадаться, что скрывает она далеко не проблемы от недосыпа под яркой подводкой глаз, а нечто большее, что способно превратить ее относительно размеренную жизнь в сущий ад. И, я думаю, если копнуть чуть глубже, то практически у каждого сотрудника в этом заведении найдутся жизненные случаи, о которых лучше не знать никому, дабы это не привело к проблемам с законом или в лучшем случае к конфузу или позору. Все эти заключения я делал в ходе несения дежурства, наблюдая за этими людьми. Как они ведут себя по одиночке, вместе, о чем говорят, на что реагируют остро, а что пропускают мимо. Из всего увиденного и услышанного, не сложно еще раз убедиться, что коллективчик тут собрался «что надо». Администратор – наркоманка со стажем и последствиями, склонная к суициду. Проходила лечение в наркодиспансере на Автозаводском шоссе, по итогу которого смогла вернуться к нормальной, относительно, жизни. Человек с дипломом менеджера с отличием и кучей сертификатов по повышению квалификации. Теперь работает здесь, периодически забивая «беломорину» с «травой» на заднем дворе «Причала», о чем мне довольно детально дала знать двенадцатая камера моего наблюдательного поста. Следы от пепла, оставленные на каменных перилах, стилизованных под дворцовый балкон, она не убирала, а запах от марихуаны, даже от пепла, после выкуривания, имеет своеобразный запах, который не спутаешь ни с чем. Иннокентий – бармен. Стоял на учете в комитете по делам несовершеннолетних за избиение одноклассника стулом. Сколько себя помнит, был не сильно общительным парнем, любил, да и сейчас очень любит компьютерные игры, «шутеры» в основном. Когда разговор заходил за очередную «топовую стрелялку», Кеша тут же вникал в разговор и с горящими глазами рассказывал, что, для чего и как, не забывая при этом делать вид специалиста по данной теме. Абсолютно не умел разговаривать с девушками и, в моменты, когда очередная нетрезвая особа пыталась с ним флиртовать под легендой заказа напитка, он нарочито грубо и акцентировано совершал манипуляции по смешиванию ингредиентов, стукая об стойку то стаканом, то шейкером, то бутылкой. При всем при этом он хмурил брови так, будто замешивал колдовское зелье, а не коктейль. Подавал напиток также брутально, стукая стаканом или бокалом об барную стойку и, ничего не говоря, отворачивался и начинал снова натирать и до того натертые до блеска, стаканы. Позже я услышал, как он разговаривал по телефону с матерью, общаясь с ней однословно и очень сухо, скорее отвечая на вопросы, чем ведя диалог. После разговора, как мне показалось, его телефон немного захрустел у него в руке от того, насколько сильно он его сдавил в своей тучной руке. Ира – старшая официанта, помощница и заместитель администратора, негласный лидер всех этих серых молчаливых девушек в одинаковой форме, раздающих напитки и закуски, и лукаво улыбающихся в ответ на пошлый комплимент или шлепок по заднице. Она была изрядной хамкой в отношении коллег и не сильно переживала в отношении того, что о ней думают другие. О ней мне практически ничего не было известно ни от слов ее коллег ни от нее самой. Как-то раз я пытался с ней заговорить, подойдя к черному входу, где она сидела на крыльце, курила и что-то листала в смартфоне. Подойдя к ней, я поинтересовался:

– Есть закурить?

– Есть. – не отрываясь от экрана мгновенно ответила она. Я молчал, ожидая продолжения ответа действием в виде протягивания мне сигареты. Но, ничего не происходило и я снова спросил:

– Угостишь?

– Да. – снова молниеносно ответила она. Я снова молчал, впав в небольшой ступор от такой буквальности ответов.